Глухой Каньон-2 "Трансформация" (часть 1)

Глава 1.

На новом месте

Сколько парсеков нужно пролететь, чтобы узреть казавшееся мифическим зазеркалье? Миллионы? Или миллиарды? Или всего лишь один?… Место, где ставший таким родным палящий зной сменяется вечным холодом, сковавшим все окружающее пространство в цепи ледяных кристаллов; где звезда на небе, которую многие по привычке именовали «солнцем», больше не внушает мысли плюнуть на все заботы и идти загорать… Все, на что она способна – это свет: то яркий, слепящий, то мягкий, ласкающий глаз. Ее лучи повсюду, ибо нет здесь ни высоких гор, ни глубоких ущелий, чье дно сокрыто тьмой. Редкий ветер бесшумно идет меж холмов, которые уроженец планеты Земля легко мог бы назвать «заснеженными», тихонько прокрадывается на кромку гигантских ледяных озер и скользит по ним, словно фигурист в незримых коньках. И еще здесь нет ничего цвета человеческой крови…

Жара и холод, огонь и лед… две противоположности… Планета Сцефан разительно отличалась от той, что люди чаще называли Аримунэ-3, где ныне покоилась разрушенная силами протоссов база «Огненный Лис». И все же было между ними объединяющее начало, то, что силой своей отметает весь антагонизм двух миров, меркнущий перед его величием. Имя ему – красота…

Луч звезды Митинори, преодолев миллионы километров, касается верхних границ атмосферы планеты. Он устремляется вниз, к самой ее поверхности, но на пути, словно из небытия, вырастают препятствия в виде мельчайших льдинок, образующих тонкие пластины облаков. Встретившись с ними, он приобретает неповторимый светло-синий цвет, и, продолжая путь, сталкивается с идеально ровной поверхностью огромного ледяного озера. Луч отражается от него, породив крошечную искорку, практически незаметную на темном фоне. Но вот о недвижимую гладь бьется его собрат, следующий за ним, потом еще, еще и еще… Озеро вспыхивает мириадами небесных светлячков, в единый миг приобретая облик сверкающей бирюзовой глади – истинное лицо открылось из-под сокрытой тьмою маски: на планете Сцефан начиналось утро…

Обладай свет разумом, он бы непременно возгордился, заметив многочисленных зрителей, скопившихся на выступах причудливых строений, слегка выделяющихся на общем фоне. Эти забавные создания регулярно выходили из своих теплых укрытий, чтобы полюбоваться открывающимся зрелищем. Не так давно их стало еще больше, чем прежде. Планета давно не принимала гостей, особенно в таком количестве. Они буквально свались с небес, взбудораженные, с горящими злобой глазами и яростью, глубоко засевшей в сердцах. Началась суматоха, беготня и все прочее, так резко контрастирующее с обликом планеты Сцефан. Новые существа каждую ночь вглядывались в небо, выискивая там одну единственную звездочку, называемую Аримунэ. Вокруг нее вращается планета, долгое время бывшая домом для них… или чем-то большим… Могло бы показаться, что смертельная тоска каждого из них ранит Сцефан, но нет – этот мир холоден и неприступен, он поглотит любой жар, как бесконечность поглощает время. То самое время, которое лечит душевные раны, или хотя бы затягивает их, оставляя рубец, иногда напоминающий о себе…

— Что, опять кольнуло? – участливо спросила Нина схватившегося за сердце Шершнева, - Когда же ты перестанешь мучить себя воспоминаниями? А?

— Никогда, - нервно сглотнув, буркнул тот, - как и все остальные… и только не говори, что сама не вспоминаешь Каньон.

Колоскова только покачала головой: из всех тех, кто смог эвакуироваться с гибнущей базы «Огненный Лис», Андрей переживал потерю больше прочих. Нет, не самого комплекса, а таинственного Глухого Каньона, гигантской красной расщелины на теле планеты, манящие глубины которой никак не желали уходить из памяти видевших ее людей. Поначалу Шершневу даже боялись доверить новый «стелс», опасаясь возможных попыток самовольно навестить систему Аримунэ. Примерно то же самое касалось и остальных пилотов, в том числе его давней подруги – Герды. Однако та быстро доказала, что без распоряжения свыше никуда лететь не собирается: ее «валькирия» благополучно пережила все воздушные бои и приземлилась на посадочной площадке местного космопорта…

— Опять ты заладил, - усмехнувшись, сказала Нина, - Банген же сказал – мы туда вернемся, значит, так оно и будет… посмотри лучше, какое замечательное утро!

— Оно здесь всегда замечательное, - мягко ответил тот.

Круговой балкончик вокруг диспетчерской был, как обычно, полон народа. Все, кто мог, приходили сюда любоваться потрясающим зрелищем рассвета на Сцефане. Даже командующий базой полковник Гейниц иногда поднимался на обзорную площадку космопорта, пренебрегая аналогичной вышкой комцентра, по высоте уступавшей диспетчерской. Ко всему прочему, с этой позиции отлично просматривался весь комплекс «Ледяной Барс», так что поход имел для него и некий практический смысл.

Девушка поправила воротник куртки и глубоко вдохнула щекочущий ноздри холодный воздух. До чего ведь хорошо, когда на планете, где ты находишься, атмосфера содержит пригодную для дыхания газовую смесь. Не надо напяливать всякие фильтры, увешиваться баллонами с кислородом, словно огнеметчик – запасом горючего вещества. Единственное, что плохо: нежелательно выбегать на улицу в трико или купальнике, как это часто делалось на Аримунэ-3. Местный климат не слишком располагал к загоранию: температура практически всегда держалась на отрицательной части шкалы Цельсия. Норма: -5 – -15, иногда доходило и до 30-ки. Совсем уж редко термометр показывал значение 0 или выше. Впрочем, даже аномально теплая погода ни коим образом не могла повлиять на окружающий ландшафт: воды в свободном состоянии на Сцефане практически не было, а то, что люди называли «снегом» и «льдом», на самом деле не являлись ни тем, ни другим. И если первое по свойствам еще более-менее подходило под земное определение, то второе вообще представляло собой нечто удивительное: твердый, как бриллиант, и скользкий, словно грибок на промасленной тарелке, местный «лед» мог бы сделать планету Сцефан всегалактическим центром фигурного катания, но пока что доставлял больше неприятностей, чем удовольствия. И все потому, что уверенно двигаться по нему могли только пилоты «грифов» на своих парящих машинах. Остальные, раз попав на зеркальную гладь бирюзового цвета, рисковали не выбраться оттуда никогда, настолько скользким был этот «лед». Силу трения он презирал. Даже шипованные ботинки некоторых морпехов пасовали перед ним. Впрочем, у этой медали была и обратная сторона: хорошенько разбежавшись и прыгнув на такое озеро, можно было спокойно доехать до его противоположного конца: на коленях, пузе или заднице – кто как пожелает.

Полон сюрпризов оказался и местный «снег», способный быть как рыхлым, так и плотным – аналогично земному. К счастью, большая часть светло-синего покрывала представляла собой вполне удобное для хождения образование. Даже танк мог, не проваливаясь, ехать по насту – но только до того момента, пока не упрется в мягкие «сугробы», рискуя быть погребенным в их глубине. Еще хуже – ложный настил, или фирн: тонкий слой плотных образований и метры рыхлого вещества под ним. Самая натуральная ловушка, обнаружить которую можно только при помощи специальных локаторов. Еще в самом начале существования базы «Ледяной Барс» научные суда просканировали практически всю поверхность планеты для составления ее карты, включающей в себя различные природные объекты Сцефана. Именно благодаря ним до сих пор удалось избежать внештатных ситуаций, связанных с особенностями ландшафта планеты…

Андрей взглянул на часы и огляделся вокруг: народ потихоньку расходился по своим делам, оставались только те, у кого их не было. И пилот, и «призрак» рядом с ним относились к числу последних. Солдатам на «Ледяном барсе», грубо говоря, делать было особо нечего. Местные обитатели уже поставили на поток производство техники, благо, материала на этой планете хватало с избытком. Вековые залежи «снега» скрывали под собой минералы, столь необходимые для заводов. Их добывали на нескольких станциях-сателлитах, удаленных от центрального комплекса.

Удивительно, но факт: из всех Андреевых знакомых, прилетевших сюда с Аримунэ, больше всех работал Пьер Готьен, особым трудолюбием никогда не отличавшийся. Остальные же: Нина Колоскова, Герда, Гарри «Потрошитель» и сам Шершнев занимались только короткими рейдами по планете да бесконечными тренировками. Последними руководил ни кто иной, как полковник Банген. Вот уж кто устроился лучше всех остальных! Сходный по рангу с местным начальником, он фактически стал руководителем всего военного контингента двух систем: Митинори и Аримунэ, а потому оказался на самой верхушке пирамиды власти.

Первое время и он, и Гейниц занимались распределением новоприбывших. На базе «Огненный Лис» изначально сидело в несколько раз больше народу, чем здесь, на планете Сцефан, и если учесть, что в давешней бойне погибло не настолько много солдат, как показалось в начале – в основном личный состав караулов Каньона, плотность населения «Барса» должна была оказаться равной таковой у селедок в бочке.

«Аборигенам» пришлось, мягко говоря, потесниться: просторные каюты обставили самодельными кроватями, пустующие ангары превратили в казармы, многие техники обустроились прямо на рабочем месте. Пьеро, например, забрался в одну из заброшенных по причине нехватки персонала ремонтных мастерских и свил себе натуральное гнездилище из бракованных запчастей и корпусов. Гарри устроился жить среди медиков, чем был весьма доволен. Будучи от природы человеком наглым и энергичным, он регулярно навещал боевых подруг с недвусмысленными намерениями. Иногда к нему присоединялся Пьер и еще несколько техников и морпехов, после чего образовавшееся «стадо» отправлялось на «пастбище». «Призраков» распределили между комцентром и большим космопортом, где места было предостаточно. Банген поселился в большом подсобном помещении, расположенном аккурат над диспетчерской. Там же он устроил «тренировочный зал» для телепатов: как «натуральных», так и «каньоновых», Шершнева в том числе. Уверенный, что в каждом человеке есть зачатки паранормальных способностей, он загонял к себе даже людей вроде Пьера и подолгу мучил, заставляя несчастных медитировать в надежде на проявление хотя бы следов тех способностей, которыми обладали «призраки». Впрочем, после всего пережитого Андрею уже ничего не казалось странным. Во всяком случае, незримую нить, протянувшуюся от его разума к Каньону, он чувствовал хорошо.

Сказать по чести, ему самому изрядно поднадоели мучительные воспоминания о красных скалах. В чьей-либо жалости пилот никогда не нуждался, а посему иногда довольно резко реагировал на попытки развести бесконечное нытье о прошедших временах. Андрей, наверное, лучше остальных понимал – полковник Банген ни за какие коврижки не отдаст Каньон протоссам: он утопит Аримунэ-3 в крови, но выбьет их оттуда, рано или поздно. Неизбежность грядущей атаки вызывала приятное тепло в левой стороне груди. При каждой мысли о ней воображение моментально рисовало картину воздушного боя: смертоносные иглы ракет, объятая огнем техника, выход один на один, на двое, на трое – это неважно… прямое попадание, рывок вниз, катапультирование… руки рефлекторно сжимаются, хватая невидимую винтовку… На этом месте Шершнев обычно приходил в себя, ощущая лишь гулкий отзвук бьющегося сердца. Сначала он даже находил это забавным, но позже назойливая картина боя начала попросту бесить. Понять его чувства было особенно просто, если учесть, что каждую ночь многим военным с базы «Огненный Лис» снилось одно и тоже…

— Эй, народ, доброго вам утра!– низкий хрипловатый баритон Потрошителя выдернул Андрея из трясины воспоминаний, - Шершнев, ты дурью какой колешься или чего? Слышал, если долго пялиться на снег, можно стать снежной бабой…

— Лучше снеговиком, - криво усмехнувшись, пилот выразительно поправил пояс, - утра доброго, какими судьбами?

Колоскова, лениво кивнув, продолжила любование окрестностями космопорта. Внизу, словно муравьи, копошились люди. Их количество увеличивалось с каждой минутой, база «Ледяной Барс» заполнялась спешащим по делам и слоняющимся без таковых народом. Смотровой балкон опустел.

— У вас когда вахта? – поинтересовался Гарри.

— Не сегодня и даже не завтра, у обоих… - хмыкнула Нина, - чего надо-то?

— Тогда айда на идиота смотреть! – обрадовался тот, - У Пьеро сдвиг по фазе: он поспорил на ящик пива, что выберется из Лужи.

Андрей, присвистнув, покрутил пальцем у виска. «Лужа» - это очень маленький участок планетарного «льда» неподалеку от завода, метров десять в диаметре. Местные жители по причине некоторой «замороженности» внимания на нее не обращали, однако прибывшие «лисы» быстро нашли способ развлечь себя с ее помощью. Использовав несколько никому не нужных железок и кусков пластика, техники соорудили нечто вроде выдвижного помоста, окончание которого располагалось аккурат над центром озерца. Обычно Лужа использовалась для катания от берега к берегу и запускания в нее всяческих вертушек, кои способны были вращаться там едва ли не целую вечность. Не так давно она стала полигоном для испытания всяких самоделок для более-менее уверенного перемещения по «льду». Вполне вероятно, что Готьен, воплотив в жизнь очередную «гениальную» идею, решил заработать на ней халявного пива и устроить вечеринку. Однако, судя по опыту его коллег, нормально выбраться с Лужи казалось практически нереально: маленькая и жутко скользкая, она представляла собой эталон идеально гладкой поверхности.

Судя по всему, Пьеро провел неплохую пиар-кампанию для привлечения зрителей, которых собралось настолько много, что не все смогли разместиться непосредственно вокруг Лужи – кое-кому пришлось или заглядывать через затылки впередистоящих, или просить оных сесть на снег. Сам изобретатель с гордым видом стоял у входа на помост, левой рукой опираясь на бочку с какой-то гадостью. Крышка валялась рядом, и взору особо любопытных открывался вид ее содержимого: ярко-красная жижа, скорее всего – очередной суперклей.

— У меня недоброе предчувствие, - пробурчала сквозь зубы Нина, - думаю, он просто не дойдет до Лужи, а прилипнет к помосту… как тот умник из научной гавани…

— Не-а, - возразил Потрошитель, - Пьеро говорит, что все продумал. Клей, вообще-то, делал тот, о ком ты говоришь…, - он имел ввиду молодого ученого, заключившего похожее пари. Тогда несчастный сделал неверное движение и прилип к помосту, от которого позже его всем миром отдирали. Указанный «мир» по понятным причинам исключал присутствие начальства, угроза появления которого вынуждала народ действовать в ускоренном темпе. В конце концов, сотрудник гавани лишился ботинок, двух кусков куртки и штанов.

— Кстати, вон и наш вундеркинд стоит, - указанная личность только что вынырнула из толпы и вместе с Готьеном принялась активно орудовать чем-то вроде ножных протезов, осторожно окуная их ступни в бочку.

Закончив возню, Пьеро установил самопальные ходули на помост. Присмотревшись, Андрей заметил раму, начинающуюся от щиколоток и временно исполнявшую роль ботинок, ступни которых уже были обильно вымазаны клейкой субстанцией. Пояс Готьен увесил емкостями с ней же, на спине закрепил широкую пластину красного цвета. Нетрудно догадаться, чем ее так выкрасили…

— Ну, началось, - с горестным вздохом сказала Нина, когда Пьеро под нарастающие крики и улюлюканье медленно заковылял к краю помоста.

Дойдя до середины Лужи, он осторожно присел на холодную поверхность из пластика и, свесив ноги, подтянул вверх раму, чтобы обнажить липкие подошвы. Зрители умолкли, и только чье-то гнусное хихиканье то и дело нарушало героическую сцену… ту самую, которая в любой момент могла обернуться комедией.

Пьеро шлепнулся после первого же шага. Дергаясь, как зажаренный зерглинг, он умудрился перевернуться на спину, однако и это ему мало помогло – хваленый суперклей ни в какую не желал закрепляться на зеркально гладкой поверхности. Брошенные им квадратные пластинки с липкой стороной скользили ничуть не хуже самого экспериментатора. Тем временем, гнусный смех особо нетерпеливых перерос во всеобщий гогот. Потрошитель, сунув в пасть два пальца, громко свистнул, Андрей легонько ткнул локтем в бок сурово качавшую головой Нину.

— А спорим, он все-таки выберется с Лужи, - сказал он, наблюдая за тем, как Пьеро изображает опрокинувшуюся на спину лягушку, загребая руками и ногами соответствующим образом.

— На что? – встрял Гарри, всегда любивший каким-либо образом «овеществлять» любое пари.

— Не «на что», а на кого, - вздернув нос, заявила Колоскова, - помнишь, мы все хотели разыграть Герду? Вот кто проиграет, тот этим и займется.

— Заметано, - ухмыльнулся Андрей и обратил взор на голубую поверхность Лужи, где Пьеру уже надоело изощряться в бесплодных попытках добраться до берега.

Еще немного покривлявшись на потеху публике, он сунул руку под куртку и выудил оттуда телескопический щуп. На раздавшиеся возмущенные крики он не обратил никакого внимания, деловито увеличивая его до длины, необходимой, чтобы уцепиться за помост.

— До берега, - тихонько шепнула Колоскова в андреево ухо, - если он полезет на мостик, ты проиграешь.

— Он тоже…, - с лица пилота не сходила легкая улыбка.

Пьеро, разумеется, не желал расставаться с ящиком пива, по крайней мере – без боя. Посему, оттолкнувшись от помоста, он в считанные секунды доехал до берега, выбраться на который ему не составило труда. Слово «халявщик» Готьен пропустил мимо ушей, напирая на то, что он вроде как выбрался из Лужи и посему должен быть признан победителем. Шершнев, уже являвшийся таковым, весело глянул на Нину, пристально изучавшую носки собственных ботинок.

— Не, пива он точно не получит, - хмыкнул Потрошитель, чей слух уловил долгожданное слово «ничья», - ладно, пошли, поможем умнику добраться до его каморки. С Гердой потом разберемся.

Через минуту все трое были уже возле Готьена, продолжавшего нагло доказывать свою правоту. Впрочем, сказать по чести, предмет спора больше состоял в выяснении личности, которая заплатит больше других на очередном празднестве, так как Пьеров оппонент работал с ним в одном цеху, и пить спиртное в любом случае будут оба. Результат переговоров был вполне предсказуем – ящик пива обязательно покупается, и платят за него оба участника спора, выигрывают же в нем только зрители, уже получившие удовольствие от зрелища и ждущие счастливое окончание истории нынешним вечером. Однако сказать, что «победила дружба» тоже было бы немного неправильно…

— …победило пьянство, - мрачно констатировал Шершнев уже возле пьерова жилища, - в очередной раз. И откуда на этой базе столько спиртного?

— Как это «откуда»?! – Андреев вопрос показался Готьену настолько банальным, что он на мгновение опешил, - здравствуйте, приехали! Вино гонят в научной гавани, рядом с оранжереей; в одном из ресурсных депо есть старый пивоваренный аппарат; водка, виски и прочая тяжелая артиллерия официально тоже делается в депо, но мало…

— …поэтому – хрен достанешь, - продолжил за него Потрошитель, - а неофициально – в казармах. Дрянь ужасная, но пить можно.

— Алкоголики, - хмыкнула Колоскова, - Бангена на вас нет. Кстати, скоро будет псионная тренировка, так что готовьтесь, - услышав эти слова, Пьеро страдальчески закатил глаза, а Гарри, которому это не грозило, только злорадно ухмыльнулся.

Шершнев сунул руку под куртку – коммуникатор на месте, что не может не радовать. Занятия у Лысого полуофициальные, но это не означает, что посещение там свободное. Тех, кто нужен, но забыл индивидуальное устройство связи, все равно найдут – весьма специфическим и не слишком приятным для объекта способом. Самые продвинутые телепаты уже знали, что такое «зов зерга» и как его применять. На Аримунэ 3 это неплохо сработало с протоссом, заставив последнего отвлечься и тем самым совершить ошибку, ставшую причиной его пленения. Теперь же модифицированный и усиленный каньоновыми кристаллами сигнал терзал свои цели по прихоти телепата. Андрей прекрасно знал, что это такое – более того, нередко Бену отчего-то становилось лень заниматься прогульщиками, и тогда по базе Ледяной Барс расползался совершенно иной «зов»…

…«Я – сон, я – реальность, я вокруг, я внутри, ты – это я, я – это ты… приди ко мне…» Шершнев на всю жизнь запомнил их первые занятия, когда Бен без особых усилий вгонял в ступор сразу несколько человек. Что-то обволакивало сознание, влекло за собой, призывая оставить бренное тело и уйти в небытие, слиться воедино с Вечностью. Конечно, все это была искусная подделка, фикция, ничтожное отражение истинного зова Овермайнда, центрального мозгового центра зергов. И теперь, после давешнего телепатического контакта с Бангеном в Глухом Каньоне, когда тот приоткрыл тайну своих незаурядных знаний о Вселенной и ее обитателях, Андрей всякий раз задавался вопросом: каково должно быть самообладание человека, способного пережить такое?

Потом были долгие тренировки: иногда приятные, иногда похожие на конференции для мазохистов. Последнее касалось пресловутого «зова»: Шершенев и в кошмарном сне не мог представить, что на какой-то миг сам станет «зергом» - только в этом случае можно было всецело прочувствовать всю античеловеческую суть этого сигнала. Разум превращался в гидру, жадно протягивающую длинные щупальца к своим… жертвам? – нет, скорее рабам или даже частям тела. Зерг един, и нет во Вселенной существа более эгоистичного – если судить по человеческим понятиям.

«Не надо пытаться, - внушал Банген, - это дело людей и протоссов; зерг не знает, что такое «пробовать», он не знает побед и поражений, ему безразличны чувства и эмоции; нельзя думать в стиле «получится/не получится» о том, что вы делаете. Неудачи нет, успеха – тоже: зерг есть вечность, времени для него не существует, события воспринимаются как мгновение. Просто сделайте то, что нужно – и все». Шершнев сделал… Колоскова и еще несколько «призраков» - тоже. Сознание превращалось в точку, которая и есть бесконечность: ее не измеришь, не оценишь, она едина, как и зерг.

«Зерг един»… Эта простая с первого взгляда фраза не давала покоя Андрею уже который день. Воображение моментально рисовало красные скалы Каньона, освещаемые мягким голубоватым светом пилонов протоссовской базы, готовые к старту шаттлы, странного вида линг-наблюдатель и неожиданный визит Бангена, уцепившегося за огромную летающую тварь – оверлорда.

Уже по прилету на Сцефан полковник прочитал им лекцию про пси-энергетику и возможность управления зергами при помощи диадем с зелеными каньоновыми кристаллами<ref>Речь идет о изобретении Бангена и проч. событиях, описанных в повести «Глухой Каньон» (прим. автора)</ref>. И самого Шершнева, и Колоскову, наблюдавшую за штурмовыми силами протоссов, он «почувствовал» - по крайней мере, так изъяснялся сам Банген. Но как? Каньон неплохо глушит псионные потоки, в том числе и исходящие от терран. Вероятность же случайной встречи была тогда ничтожно мала…

Линг… очень странный, телом длиннее и тоньше собратьев, расцветка яркая – словно над панцирем твари поработал художник-импрессионист. Хоть в музей тащи этот… шедевр. Тогда Шершнев умудрился на пару секунд захватить контроль над существом. Однако позже, анализируя произошедшее, Андрею пришлось несколько усомниться в справедливости последнего утверждения. «Захватить»? Или все же «перехватить»? Во время сеанса контроля над гидрой в том же Каньоне его ощущения немного отличались от тех, которые он испытывал при взаимодействии с незваным гостем. Гидралиск был пуст, оставалось лишь взять его, наполнить частичкой своего разума, как пустой кувшин – водой; линг же наверняка был кем-то «занят», и этот «кто-то» явно не ожидал от человека подобной прыти. Сейчас Андрей уже четко осознавал: на пару мгновений ему удалось оттеснить предыдущего контролера и занять его место, но лишь до тех пор, пока хозяин не опомнился и не вернулся обратно.

Вопрос напрашивается автоматически: кто? Банген? Самый простой вариант – больше некому. Но он должен был управлять своим воздушным «транспортом», а сразу на двух зергов сил ему бы вряд ли хватило… по крайней мере, на тот момент. Значит, в Каньоне есть еще одно существо, способное к пси-контролю, и вряд ли это протосс – иначе к нему с Ниной прилетел бы не Лысый Бен на оверлорде, а шаттл с зелотами.

Еще один «призрак»? Тоже не годится, ведь Банген был лучшим, и на базе «Огненный Лис» конкуренты у него отсутствовали. Остается одно: Мозговой центр зергов. Невесть когда и как попавший на планету. Каньон вполне мог ослабить его силы, оставив лишь жалкую каплю от океана былой энергии. Это самый простой и логичный ответ, учитывая все то, что он увидел, когда упал в пещеру с источником воды царства красного камня. Шершнев прекрасно помнил замаскированное нечто среди россыпи инкубаторов, сокрытое самим Каньоном. <ref>См. ГК-1. глава 10 «Третья сила» Падение Шершнева в пещеру с каньоновой водой</ref>

Кто это? Враг? Союзник? Учитывая сложившуюся в системе Аримунэ ситуацию, вполне логично считать правильным последнее. Знает ли обо все этом Банген? Если «да», то почему отмалчивается? Почему, почему, почему… Масса вопросов, ответ на которые можно получить, только вновь коснувшись кроваво-красной поверхности Глухого Каньона…

Глава 2.

Награда для победителей

Огненный шар медленно спускался к краю изумрудного неба, спеша отдохнуть после долгого и жаркого дня. Тонкие розовые облака у горизонта послушно растворялись на его фоне, скромно уступая дорогу властелину планеты. Аримунэ утопала в безбрежном океане красных камней, передавая свои права ее величеству ночи. И вот уже первые песчинки, влекомые легким дуновением ветра, еле заметным ручейком устремились вперед.

«Закат»… - телепатема слегка коснулась разума протосса, неотрывно следящего за величественным шествием могучего светила. Сигнал пришел из глубин Каньона, и стоило бы удивиться, почему его удалось почувствовать.

«Ксайфилад… закат… возвращайся» - его собратья не могут видеть уже наполовину исчезнувшую звезду, но точный хронометр и катастрофически быстро исчезающая полоска оранжевого света на самом верху гигантских скал помогут безошибочно определить время.

Разум протосса молчал. Его сил не хватит на то, чтобы ответить. Глубоко внизу его братья воспользовались мощным усилителем потоков пси-энергии, чтобы послать сообщение в один конец. Оно сумеет пробиться через неведомые барьеры Глухого Каньона и достигнуть поверхности. Но не более того.

«Возвращайся» - так говорила мать на разрушенном ныне Аиуре, провожая в первую экспедицию единственного сына. Он вернулся – через много лет, когда бесчисленные орды зергов атаковали родную планету, разрушив все то, что протоссы возводили тысячелетиями. И отец, и мать погибли тогда, не успев добраться до спасительного портала, а вот он выжил: словно сам Адун хранил зелота от ядовитых плевков гидр и сеющих гибель стражей. Потом были ледяные просторы Шакураса, сражения с зергами, терранами и даже собственными братьями – темными темпларами. Судья Альдарис пал в бою с Подстерегателями – громадными монстрами, чьи тела сокрыты многими слоями земли, а длинные и крепкие иглы способны достать ничего не подозревающего врага. Темные потеряли своего матриарха – Росзагаль. Сплотившись перед угрозой королевы зергов Сары Кэрриган и ее Выводков, протоссы направили могучий флот на ее уничтожение…

Претор Артанис и его эскадрилья, оказав помощь Пятой вспомогательной флотилии под командованием второго легата Хелерадоса, сгинула в космической бездне. Туда же отправились стайки транспортных и боевых кораблей терран, спешно эвакуирующихся с планеты. Победителям в золотистых доспехах досталась в награду неизвестность.

От флота Артаниса до сих пор нет вестей, и неизвестно, чем закончилась битва с Роем Кэрриган. В другом месте гибель десятков и сотен кхалаев резало бы все существо протосса на части, здесь же вестник далекого сражения мог только робко отираться возле границ системы.

После жуткой бойни возле Каньона командующий пятой флотилией Хелерадос собирался перенести базу из его недр – терраны исчезли с лика планеты, и больше не нужно было ютиться в глубине гигантской расщелины, прячась от их оружия. Однако новый комплекс оказался бы куда более уязвимым, чем старый, и соответственно для его охраны был необходим гарнизон как минимум вдвое больше предыдущего. И качественнее…

Нет материала…, нет воинов…, нет техники…

Все, на что они оказались способны – это маленький пост связи с пси-усилителем, последняя надежда победителей закрепиться на очищенном от врага месте.

Однако уже через несколько дней после его постройки случилось то, о чем предупреждал Ксайфилад, то, что попытался пресечь Хелерадос, выставив дополнительную охрану. На закате туда забралась неведомая тварь и сожгла все то, что сумели транспортировать протоссы. Гордые молодые зелоты принялись гоняться за существом, но то оказалось слишком проворно, и гибельное сияние пси-клинков пропало втуне. Оно уничтожило форпост и исчезло в темно-бардовой бездне Каньона до прибытия подкрепления. Хелерадос отправил десять поисковых групп, чтобы истребить новоявленную угрозу… одна из них назад так и не вернулась…

…В Каньоне появился новый враг… Тихий, хитрый и мощный, он нападал на небольшие группы воинов, подчас неспособных вызвать подмогу из-за природных особенностей красной бездны. Немногие выжившие описывали противника как двуногую тварь ростом с зелота, но крупнее; тело покрыто зерговскими щитками вперемешку с металлической защитой терран, передние конечности способны испускать мощную струю горящей кислоты. То, что это терран-мутант, сомнений не возникало, но что это за новая модификация? За всю свою жизнь ни Хелерадос, ни Ксайфилад не встречали ничего подобного, и террозергом подобного класса до сего момента можно было считать лишь одно существо – Сару Кэрриган.

Все чаще и чаще Ксайфилад совершал прогулки на поверхность, где вероятность встретить загадочного убийцу очень высока. Он догадывался, кем был незваный гость до своего превращения и теперь жаждал закончить давешний поединок. На этот раз их будет только двое, никакой помощи. И его совершенно не волнует ни время суток, ни настойчивый зов собратьев. Чуть правее виднелся громоздкий силуэт шаттла, с помощью которого Ксайфилад вот уже который раз добирался до плато – пеший подъем из глубин Каньона очень долог.

Он будет стоять еще час, потом отойдет подальше от аппарата, надеясь на встречу с противником. И тот, как обычно, не появится. Тогда Ксайфилад просто сядет на холодные камни и будет слушать космос – быть может, хоть какая-то частичка телепатем его далеких братьев дойдет до разума, и он наконец узнает, чем же закончилось их сражение с Роем. Еще одна ночь в долгой череде собственных двойников. И только странное терранское чутье, приобретенное в Каньоне, ежеминутно твердило одно и то же – скоро что-то обязательно произойдет. Ксайфилад ждал…

Глава 3.

Незваные гости

Тусклое освещение транспортного отсека шаттла чуть дрогнуло, заставив одного из его обитателей придвинуться ближе к навигационной аппаратуре. Кибернетический разум, сокрытый под защитным полем и слоями брони, мог и сам управлять аппаратом, но это не означало, что пассажирам нельзя узнать, где же они сейчас находятся.

«Нет» - телепатема, словно холодный сквозняк, пронеслась меж его спутников. Никто не ответил.

Да и зачем? Кхалаи на их месте устроили бы обмен пси-образами родных мест, поделились своими ощущениями от происходящего, начали долгие и нудные поучения друг для друга. Темные предпочитают одиночество, и, наверное, никто во Вселенной не сможет ценить его так, как они.

Эбанас-Таг, застыв, словно статуя, наблюдал за мерцающей сферой, в центре которой горела крохотная искорка, обозначающая их шаттл. Казавшееся нелепым предположение о том, что они заблудились, становилось жестокой реальностью. Поблизости нет ни одной планеты, на которую можно хотя бы приземлиться для того, чтобы как следует осмотреть поврежденный шаттл, не говоря уже о каких-либо поселениях протоссов.

Темплар повернулся, оглядывая спутников. Три темных темплара, включая его самого, и еще раненый кхалай-судья, забившийся в самый дальний угол отсека и медитировавший в надежде почувствовать любую, пусть даже самую ничтожную волну пси. Право же, хорошо, что этот юноша наконец-то занялся чем-то полезным и перестал досаждать спутникам нудными лекциями о сущности кхалы и еще чего-то там.

Джудикейтору невероятно повезло: он выжил в сбитом миньонами Кэрриган и разбившемся корабле-арбитре, сумел выбраться из-под обломков, да еще был столь удачно замечен пролетавшим мимо шаттлом. Правда, дальше светлая полоса для него закончилась, и не без участия Эбанас-Тага: не мудрствуя лукаво, темный грубо схватил джудикейтора за плечо и поволок в транспорт, не обращая внимания на патетические призывы «драться до последнего». И это тогда, когда основные силы под командованием претора Артаниса начали общее отступление! Объединенный флот потерпел поражение, и главнокомандующий делал все, чтобы оно не стало сокрушительным. Союзники-терраны, не горевшие желанием умереть все до последнего, удирали в разные стороны.

Шаттлу, в котором летело четверо протоссов, не удалось прорваться к начавшей отход колонне кораблей. Увязавшиеся за аппаратом муталиски едва не отправили их всех в небытие, но Эбанас-Таг повел шаттл на уцелевшую космическую платформу с терранскими турелями, где преследователям пришлось задержаться. Опасаясь кишащих вокруг колонны Артаниса зергов, Эбанас принял единственно верное решение: уходить самостоятельно в надежде встретить братьев по оружию позже… Казалось, прошла целая вечность, но они так никого и не нашли. Бортовой хронометр показывал два месяца бесплодных скитаний в глубинах космоса.

Протоссам не нужна еда, во всяком случае, такая, в какой нуждаются терраны. Их питает пси-энергия, и даже малый ее поток способен наполнить силой уставшее от боя тело. Но в открытом космосе пси гораздо меньше, чем вблизи звездно-планетарных систем, и по роковой случайности в этом секторе энергия словно уходила в неведомую черную дыру – нуждавшиеся в ней протоссы это отлично чувствовали. Кажется, у терран это называется «голодом». Поврежденный муталисками шаттл сможет лететь еще долго, но не бесконечно. Нужна планета… планета, дарующая жизнь…

— Открывайте, вонючие твари! – наверное, если бы Герда умела петь, у нее с Пьером мог получиться неплохой дуэт.

Мерзкое хихиканье особо несдержанных сослуживцев по ту сторону двери недвусмысленно намекало, что так просто все не закончится. Впрочем, для пилота тяжелого истребителя класса «валькирия» ситуация уже складывалась весьма деликатная. И это ведь надо придумать еще: галантно пригласить, напоить до горизонтально-беспамятного состояния и после всего этого сделать гадость, устроив шокирующее пробуждение в компании с привязанным к стенке голозадым Пьером!

В правой руке Герда крепко сжимала подсунутую недоброжелателями плетку, с помощью которой она якобы устраивала садо-мазо оргии. У этой штуки оказалась хорошая твердая ручка, которой удобно было колотить в запертую дверь… запертую изнутри, причем так хитро, что неплохо разбиравшийся в замках Пьеро только качал головой и ругался. У самой летчицы просто кончился словарный запас, а повторяться не хотелось…

Так, для начала парочка вопросов: во-первых, где они достали ошейник с шипами и замок к нему? Во-вторых, почему она не может снять дурацкие высокие сапоги и нечто вроде бронированного лифчика, напяленного поверх футболки низ которой был аккуртно закатан и зацеплен за замочек бюстгалтера? Засранцы даже покусились на ее штаны, стянув из с законной обладательницы и утащив в дальние дали. Впрочем, кружевные трусики-бикини не остались в одиночестве. Кто-то не поленился сделать набедренную повязку из собранных на манер кольчуги колец!

Сказать по чести, Герде было нечего стеснятся: пусть ее плечи немного шире, чем надо бы; шикарная грудь, округлые бедра без лишней капельки жира и мясистые ягодицы с лихвой компенсировали этот «недостаток». Широкие скулы, волосы цвета спелой пшеницы и выразительные голубые глаза превращали ее в живую копию легендарных дев-воительнииц – валькирий. Впрочем, в отличие от той же Колосковой, моральные принципы Герды по части обнаженки были построже. Именно поэтому ей было далеко не так весело, как притаившимся за дверью шутникам. Одно хорошо: Готьену еще хуже – с него стянули штаны и раскрасили всю заднюю часть тела «следами от пыток». В углу валялся красный резиновый шарик на ремешке: предполагалось, что Пьеро сжимал его в зубах во время «оргии». Из личной одежды на нем оставили только легкие берцы, остальные части гардероба, включая кожаные трусы, наколенники и цветастый клоунский воротник, были подарены щедрыми доброжелателями. Как и Герде, Пьеру тоже нечего было стесняться – пилот грифа был худощав, но жилист и очень подвижен. Покрывающие тело татуировки лишь гармонично вписывались в созданный им «обезбашенный» имидж, а длинные мускулистые ноги могли унести своего хозяина от опасности или же, наоборот, позволить догнать убегающего врага. Если рядом нет «грифа», конечно же…

Кто мог сотворить сие безобразие? Этот «кто-то» очень силен, если сумел отодвинуть тяжелый шкаф от широкого вентиляционного хода в стене и, заперев изнутри двери комнаты, скрыться во тьме, каким-то чудесным образом умудрившись вновь забаррикадировать выход. Во всяком случае, Пьеро уверен, что в стене за громадной бандурой есть дыра. Круг подозреваемых автоматически сужался до одного человека – матерого солдафона Гарри по прозвищу «Потрошитель». Пошлые шутки – его конек.

Наконец, замок поддался, и дверь послушно отъехала в сторону, открывая взору Герды целую толпу нагло улыбающихся людей.

— Ой, а что вы тут делали?! – в Шершневе точно умер великий актер…, сейчас настанет черед летчика, «призрака» и кто он там еще…

Плеть со свистом обрушилась на вражескую ляжку, но та уже вовсю работала, спасая прочие части тела от избиения. Готьен, выкрикнув что-то невразумительное, схватил первую попавшуюся вещь и кинулся догонять негодяев. Заметив, что именно он сцапал, Герда предупреждающе крикнула, но мотоциклиста было уже не остановить.

Шершнев ловко влез в груду какого-то хлама и им же завалил проход. Замеченный неподалеку Потрошитель добежал до уходящего к потолку шеста и, словно горилла-переросток, полез вверх. Остальные участники безобразия вопящее-хохочущим роем рассыпались по складу, где проходило вчерашнее празднество. Проспоренным ящиком пива тут дело не обошлось…

Разъяренный Пьер попытался забраться на шест, силясь достать Потрошителя, который уже спрыгнул с него на выступающую из стены полку и теперь сидел там, с интересом наблюдая за происходящим. Схваченный у выхода из «камеры пыток» фаллоимитатор Готьен простодушно зажал в зубах на потеху публике.

Неизвестно, что случилось с металлической палкой и кто в этом виноват, но вот только Пьеровы руки начали ужасно скользить, и лез мститель только лишь благодаря собственной ярости.

«Вазелин-вазелин!» - гоготнул кто-то сбоку, намекая на состав вещества, которым были смазаны ладони Готьена.

Не особо соображая, что делает, Герда хлестнула его по заду, желая ускорить процесс – гудящая от выпитого голова была не в состоянии мыслить рационально. Мотоциклист глухо взвыл, но заработал быстрее; Потрошитель, тем временем, едва не упал вниз со смеху. Пыхтя как паровоз, Готьен умудрился подняться почти на два метра вверх; его мучительница, встав на цыпочки, продолжала загонять несчастного дальше…

— …Что здесь происходит?!! – идущий от входной двери голос заставил всех остановиться и умолкнуть. Пьеро съехал вниз и сел на плечи Герде, так и не отпустившую злосчастную плетку. Возле кучи хлама, в которой прятался Шершнев, материализовалась изящная фигурка Колосковой в стелс-костюме. «Так вот кто запер дверь» - пронеслось в голове летчицы.

«Что здесь происходит?» - только один человек на базе мог транслировать пси-сигналы с такой силой. В проходе стоял Бен Банген собственно персоной…

…Подсобное помещение диспетчерской, одновременно игравшее роль тренировочного зала, напоминало мрачную пещеру с огнедышащим драконом внутри. Крохотные окна давали совсем мало света, а настенные лампы полковник включать не стал. Сидящие на огромном, сшитым из лоскутов ковре люди даже не пытались опасливо переглядываться, прекрасно зная, что в такие моменты лучше наблюдать только за одной фигурой.

— Мне плевать, чем вы занимаетесь в свободное от службы время, - неожиданно резко начал Бен, - Ваша подготовка меня устраивает, по крайнем мере, на данном этапе…

«Это он так ругается?» - подумал Шершнев, не забыв поставить ментальную защиту от собственного учителя.

— …но хорошая встряска кое-кому точно не повредит, - продолжал тот, - если вы заметили, я собрал не всех участников вашей оргии, посему будем говорить о деле…

Бен нарочно сделал паузу, давая слушателям перевести дух и обменяться счастливыми взглядами. Выговор от командующего не сулил ничего хорошего, так что его отсутствию можно было искренне порадоваться.

— Один из наших разведчиков засек шаттл протоссов, - Банген отряхнул колени и сел на ковер в любимую им позу лотоса, - судя по всему, летит он не от Аримунэ. Пилот вошел в режим невидимости и сумел рассмотреть его поближе, - полковник достал из кармана куртки портативный компьютер, - в отчете говорится, что шаттл сильно поврежден, причем атаковали его скорее всего зерги. Вполне возможно, что недалеко отсюда может находиться рой этих тварей, но, с другой стороны, попасть под обстрел он мог где угодно.

— Разрешите, товарищ полковник? А почему вы так уверены, что он не с Аримунэ? – спросил Гарри. Вообще-то, он был одним из немногих, кто мог обращаться к Бену в более свободной форме, но, учитывая ситуацию, делать этого не спешил.

— Вздумай протоссы атаковать нас, сюда летел бы не один полуразвалившийся шаттл, а целая флотилия; если бы на Каньон напали зерги, то наверняка за аппаратом летела хотя бы одна тварь…, впрочем, - Лысый хитро улыбнулся, - вряд ли зерги смогут взять Каньон штурмом, сами понимаете почему… Так вот, полковник Гейниц хотел игнорировать или уничтожить шаттл, если он приблизится к Сцефан, однако у меня появилась другая идея, и нам обоим она понравилась куда больше обычной стрельбы. Мы приманим их…

Последняя фраза Лысого заставила присутствующих удивленно моргнуть глазами, кое-кто даже раскрыл рот. Приманить? Чем? Не конфеткой же – протоссы их все равно не едят…

— Если я и некоторые из вас умеем имитировать зов Овермайнда, - жестко проговорил Бен, - значит, можем попробовать сделать и фальшивое приветствие протоссов. Я уверен, что те, кто летят в этом шаттле, нуждаются в отдыхе, и потому будут рады любому шансу на него. Мы симулируем бой с силами Директората… Я думаю, всем понятно, кто в нем победит, - присутствующие автоматически кивнули, пока еще не слишком хорошо соображая, каким образом Бен собирается делать всю эту иллюзию, - Шаттл летит медленно, так что у нас есть еще два дня, - полковник резко поднялся, - Будем репетировать концерт. Да, Готьен, мне понадобятся ваши лучшие люди…

— Слушаюсь, - донеслось в ответ.

— Гарри, ты и твои головорезы будете стоять в оцеплении – на всякий случай…

— Так точно.

— Теперь самых дубовых телепатов попрошу выйти вон, - Потрошитель, едко ухмыльнувшись, поднялся с места. Дернувшегося было за ним Готьена остановили, - приступим к репетиции…

«Эн Таро Адун!»

Агриллис встрепенулся, в единый миг отвлекшись от монотонного сканирования пси-волн окружающего космического пространства. Глаза протосса открылись, в упор глядя на предводителя их маленькой команды. Нет, темный ничего не почувствовал. Сигнал слаб, очень слаб, и лишь немногие из перворожденных смогли бы принять его. Ну и кто теперь будет распускать слухи, что от джудикейторов нет никакой пользы, кроме нудных поучений и сиюминутной поддержки в бою?

«Эн Таро Адун» - телепатема незримых братьев становилась все отчетливее.

«Именем Адуна» - вторил им Агриллис, наблюдая за реакцией командира.

«Ты слышишь их?» - Эбанас-Таг и не думал поворачиваться лицом к собеседнику, как того требовал этикет. Пси-поле судьи вспыхнуло легкой искоркой возмущения.

«Ты слышишь их?» - вопрос повторился, но телепатема приобрела, если выражаться языком художников или архитекторов, более мрачные тона.

«Да» - наконец ответил Агриллис, – «Курс на сближение?»

Командир опустил голову, делая вид, что тщательным образом изучает редкие соринки на полу. Протоссы любят чистоту, это касается и кхалаев, и отверженных…

Эбанас-Таг задумался. Теперь он чувствовал наполненный жаром битвы призыв братьев: телепатема несла с собой яркое сияние пси-лезвий зелотов, фотонные заряды драгунов и даже псионный шторм верховного храмовника. Совсем рядом от них силы протоссов схватились с войсками терран, называвших себя Директоратом. Уж не они ли объявили себя хозяевами сектора Корпул? Да, они самые – Артанис преподал им хороший урок, разорив военную базу на Браксисе. Телепатема не несла в себе призыва о помощи, скорее наоборот – торжество над противником, который вот-вот будет повержен. Это к лучшему: и он сам, и все остальные пассажиры истрепанного шаттла сильно ослабли, и вряд ли смогут оказать необходимую поддержку, если дело примет скверный оборот. Генераторы невидимости могут и не спасти: что, если над местом боя курсирует научное судно терран?

Задав киборгу нужное направление, Эбанас вновь застыл недвижимой статуей. Сейчас надо беречь любую, пусть даже самую ничтожную толику сил. Если им и впрямь придется участвовать в бою, они понадобятся все без остатка. Да, и еще надо будет пройти в рубку управления и взять контроль над шаттлом в свои руки – киборг может не справиться, и тогда их полет может закончиться печально…

Агриллис слушал космос… внимательно, очень внимательно, упрятав подальше радость от грядущей встречи с собратьями и счастливого окончания утомительного полета. Трибунал учит сковывать чувства в непробиваемую сферу целеустремленности, не позволяя им внедриться в разум медитирующего протосса.

Что-то в этом сигнале было не то… трудно поверить, но на краткий миг Агриллис почувствовал, как нить телепатемы исчезает, трансформируясь во что-то совершенно иное, не принадлежащее перворожденным. Память его никогда не подводила, и вот это мгновение вновь перед мысленным взором – натянутая струна между шаттлом и планетой.

Разум судьи работал как призма, разлагающая телепатему на составные части; теперь он был способен узреть даже ее «цвет» и такт – очень важные признаки. Управляющий миньонами Овермайнд испускает что-то вроде групп коротких темных молний, каждая серия которых адресована конкретному существу или их группе. Верховные судьи смогли уловить момент, когда пучок таких телепатем, дойдя до цели, обращается в десятки и сотни себе подобных, словно морской прибой, бьющийся о берег. Каждый такой сигнал адресован конкретному существу-транслятору, которое передаст его ждущим указаний миньонам.

Отдельные представители терран способны общаться при помощи телепатем в виде грубо сконцентрированных сигналов, идущих на адресата широким фронтом. Такие производные человеческого разума больше походят на рассеянный призыв протоссов, предназначенный для всех собратьев, когда усиленные энергетическими кристаллами кхайдарин лучи телепатем расходятся на далекие расстояния и, переплетаясь, образуют контактную сферу кхалаев – ту самую, которой темные лишили себя по собственной воле. Направленная телепатема протосса имеет вид тончайшей нити ярко-желтой расцветки, тянущейся от одного перворожденного к другому.

С планеты, куда они сейчас летели, шли непрерывные сигналы боя, шли во все стороны, образуя вокруг места сражения красивый золотистый ореол…, несколько лучиков которого на миг показались Агриллису зелеными нитями, тянущимися прямо к их шаттлу! Это уже что-то новенькое! Новый тип пси? Но тогда кто же сейчас дерется на планете? И дерется ли вообще: судья с нарастающим беспокойством продолжал анализировать изумрудное чудо, пытающееся образовать петлю вокруг их транспорта. Петлю? Во имя Адуна, зачем?!

«Эбанас-Таг, мы не должны садиться туда», - телепатема родилась словно сама собой.

«Почему?» - вполне логичный вопрос. Ну как же им объяснить?! Планета уже рядом, еще минута, и шаттл войдет в верхние слои атмосферы.

«В этих сигналах что-то странное… я… я не верю им!» - грубая, присущая скорее зелотам, чем судьям, телепатема понеслась к собеседнику.

«Пояснения?»

«Я анализировал их пси-поток… там что-то не то… я не могу быстро объяснить это», - образы шли едва понятными обрывками, Агриллис чувствовал, что ему становиться не по себе. Одно дело – идти в безнадежное сражение, когда нет пути назад, и совсем другое – лететь в ловушку неизвестности.

«У нас нет выбора», - жестко ответил Эбанас-Таг, – «если ты прав, мы будем драться…»

«А что делать мне?» - судья порыскал глазами в поисках несуществующего оружия и доспехов. Его тело защищала только форменная тога, годившаяся разве что для сражения с зерговской личинкой.

«Сидеть в шаттле», - судя по всему, темный все-таки внял предостережениям джудикейтора, потому как транспорт шел на посадку не в самом эпицентре сигнала, а ближе к периферии…

…Эта планета отдаленно напоминала Шакурас – заснеженные холмы и ледяные озера с играющими на их поверхности лучами местного светила заставили Эбанас-Тага на краткий миг мысленно вернуться на родную планету. Оставалось надеяться, что их задерганный спутник-кхалай ошибся, и он сможет без опаски насладиться красотой этого мира после того, как встретит собратьев. На первый взгляд, планета казалась куда более спокойной, нежели Шакурас с его постоянными ураганами и тяжелыми мрачными облаками, так что гулять можно будет хоть круглые сутки.

Три темных храмовника незримыми тенями взошли на ближайший холм. Снег не издал ни единого хруста под легкими шагами воинов. Эбанас плавно сел на колено, оглядывая местность, его спутники, пригнувшись, отошли в стороны. Тихо. Пси-призыв куда-то исчез, оставляя в сознании мертвенную пустоту – меж собой воины общались знаками. Всегда лучше перестраховаться, чем потом жалеть о содеянном.

На вершине холма по левую сторону от них показалась небольшая точка, через минуту превратившаяся в террана верхом на небольшом приспособлении. Кажется, они называют их «грифами». Протоссы застыли на месте, пристально наблюдая за незваным гостем.

Парящая машина вынесла террана на озеро и остановилась аккурат в десяти метрах от кромки льда, где начинался холмик с засевшими на вершине протоссами. Человек был взъерошен, мысли, судя по поверхностному сканированию, представляли собой набор никак не связанных друг с другом образов. Сняв дыхательную маску, он погладил остренькую зеленую бородку и полез в карман куртки, то и дело оглядываясь назад. Еле заметный взмах кисти Эбанас-Тага послал вперед одного из темпларов.

Терран, меж тем, сунул в рот какую-то палочку и, поднеся огонек к ее оконечнику, принялся удовлетворенно пыхтеть, выпуская через нос зеленоватый дым. Его лицо расслабилось и теперь выражало полное и абсолютное удовлетворение жизнью. Посланный Эбанас-Тагом воин уже добрался до льда и теперь пробовал осторожно ступить на него. Судя по всему, поверхность была очень скользкая, так что темплар, опустившись в положение лежа, пополз к террану, опираясь на варп-клинки. Глаза командира слегка сузились, заметив тончайший след, оставляемый воином. До цели оставалось всего два метра.

Терран лениво повернул голову в сторону с трудом ползущего к нему воина.

«Что, тоже приперло?» - это казалось невероятным, но насмешливая телепатема исходила именно от этого человека. Грубый и далекий от изящности перворожденного, но все-таки пси-сигнал… - «На, покури», - дымящаяся трубочка полетела к темплару, а парящая машина плавно увеличила дистанцию между ними до пяти метров.

Воин сделал еще движение в направлении цели. Ноги предательски скользили, не давая сделать и шага, не говоря уже о прыжке. Справа и слева показались терраны на все тех же «грифах», несущихся во весь опор. Эбанас-Таг встал в полный рост, широко расставив варп-клинки – нет сомнений, что их видят, и потому прятаться нет смысла. Воин подле него бросился ко льду, снимая с пояса гарпун-катушку с липким наконечником. Его товарищ уже перевернулся на спину и сгруппировался, готовясь к возможной атаке со стороны пилота «грифа». Тот, однако, и не пытался стрелять, направив машину к берегу в обход застрявшего на ледяном озере протосса.

«Здесь терраны!» - это джудикейтор. Кажется, он их только заметил.

«Поднимай шаттл и забери нас отсюда», - приказал Эбанас.

Тем временем, второй воин уже собирался подтягивать к себе попавшего в западню товарища. Что-то ярко сверкнуло, в тот же миг «гриф» сотворил несвойственный ему скачок, обрушившись на темплара, занятого спасением товарища. Эбанас бросился к берегу, наблюдая, как воин упал на лед и поехал по нему, вонзая варп-клинки в зеркально-гладкую поверхность. Терран, меж тем, успел ретироваться и теперь наблюдал за происходящим.

Подоспевшая подмога окружила троих протоссов, устроив нечто похожее на карусель, в центре которой находились мишени. Эбанас-Таг уже понял – их хотят взять в плен.

«Бросить оружие! Вы не уйдете!» - мощная и четкая телепатема клином врезалась в разум командира. Где же шаттл?!…

…Обхватив руками голову, Агриллис наблюдал, как заснеженная поверхность постепенно уходит вниз. Что-то давило на него… или кто-то. Существа, окружившие их, внешне были похожи на терран, но откуда у них такая псионная мощь? Разумеется, он сумеет уйти от ментальной атаки – все-таки судей учат не только читать нудные поучения и копаться в разумах простых воинов. Однако само наличие тайны, пусть даже опасной, заставляла его пускаться в исследование, предоставив спасение темпларов киборгу. В конце концов, Эбанас-Таг и его помощники уже должны были быть мертвы – терран много, застрелить темных будет несложно. Плен? Такой вариант вряд ли понравится Эбанас-Тагу, Агриллису же было все равно: знания для судьи не менее ценны, чем жизнь, и возможность хоть немного изучить этот новый вид терран ему импонировала не меньше перспективы разбиться в продырявленном шаттле.

Эбанас-Таг, меж тем, сдаваться не собирался. Джудикейтор видел, как темный выхватил гарпун и, сделав обманное движение, выпустил его в летящий мимо него «гриф». Пилот рванул машину в сторону, однако цепкий наконечник все же зацепил кого-то, сидевшего за его спиной, и, влекомый силой темплара, потащил к готовым для удара варп-клинкам. На белом фоне отчетливо проявилось тело человека, прежде незаметного в специальном маскировочном костюме-невидимке, аналогичному тем, что носили темные. Воины Эбанас-Тага сумели кое-как добраться друг до друга и теперь сидели спина к спине, наблюдая за происходящим.

Шаттл пошел на посадку, игнорируя рой терран на парящих машинах и их спутников. Командир темных уже почти сграбастал человека, когда в его спину ударил луч ботовой лазерной установки стремительно пикировавшего истребителя терран. Готовые открыть огонь «грифы» застыли на месте – Эбанас-Таг тяжело повалился на колени. Слабенький заряд был не в силах пробить его защитное поле, но Агриллис безошибочно почувствовал настоящее оружие, которым воспользовался стрелок.

«Стой!» - парализующая телепатема-приказ, чей отголосок удалось почувствовать судье, обладала вполне достаточной мощью, чтобы вогнать в краткое оцепенение даже его самого, чья ментальная защита куда выше темпларовской.

В другой момент Агриллис обязательно попытался бы расшифровать ее, но сейчас надо было попытаться спасти хотя бы Эбанас-Тага. Зависший над озером шаттл открыл шлюз.

«Улетай отсюда!» - это кто-то из пары воинов, командир до сих пор стоял на коленях, опустив голову. Загарпуненный им человек уже отполз в сторону, не забыв вырвать из ослабевших рук протосса рукоять с катушкой. Кажется, это терранская женщина – Агриллис мало видел людей вживую, но материалы по ним изучил хорошо.

«Не получится…» - тот, кто послал это, находился прямо над головой судьи. Пилот истребителя? – «У меня нет цели убить тебя… сдавайся».

«А разве смерть не лучше плена?» - ответил джудикейтор, дав приказ киборгу подниматься.

«Смотря какого…» - кажется, его собеседник очень устал. Не он ли был инициатором ментальной атаки, повергнувшей Эбанас-Тага?

«Например?»

В разум ворвалась картина боя – не на этой планете, в каком-то красном ущелье. Терраны сумели захватить зелота, судя по всему – командира. Образы понеслись один за другим, и вот уже трое людей и протосс стоят в темной пещере, стараясь найти что-то важное… что именно, Агриллис не понял<ref>См. ГК-1, глава 6 «Пещерные дела» Банген и Ксайфилад пытаются обнаружить местоположение инкубатора зергов.</ref>. Сигнал странным образом дернулся, словно отодвигаясь в сторону, давая дорогу своему собрату. И вот уже кто-то третий транслировал образ зелота, уходящего вглубь нагромождения красных скал.

Ксайфилад – это имя судье было незнакомо. Кто он? Предатель? Вряд ли, протоссу нечего делать среди терран. Зачем он помогал им?

«Затем, что это было выгодно нам обоим», - мягкий вкрадчивый голос легонько коснулся сознания Агриллиса, - «Надеюсь, ты тоже способен на диалог… в отличие от своих спутников…»

«Но зачем тогда было устраивать западню?» - удивился судья. Новый собеседник обладал куда более обширными возможностями, чем пилот. Чистый и мощный пси-сигнал отлично доходил до адресата.

«Вы бы нам все равно не поверили»

«И что же теперь делать?» - Агриллис принял решение.

«Лети за истребителем, он покажет дорогу к базе…»

Качнув головой, протосс глянул в смотровое окно – боевая машина терран пристраивалась чуть впереди шаттла. Приборы, разумеется, показывали то же самое. Дав команду киборгу следовать за ним, Агриллис расслабился и закрыл глаза: будущее сулило массу интересного, но перед этим будет очень хорошо, если он немного отдохнет.

Глава 4.

Ксенодипломатия.

Очередной глоток намешанного с водой спирта проник в желудок, приводя в смятение скопившуюся там закуску. Колоскова поставила стакан обратно на стол, вяло мотнув головой. Проигнорировав жест отрицания, Гарри схватил со стола бутыль и вновь наполнил сосуд.

— Может, хватит? – Андрей покосился на позеленевшую девушку, но сидящий напротив нее Потрошитель сурово покачал головой.

— Не, пускай напьется и забудет все это, - волосатая рука морпеха уже тянулась к стакану Готьена, - а то потом кошмары сниться будут да прочая лабудень…

Вообще-то, идея снять стресс у девушки-«призрака» таким вредным для здоровья способом принадлежала Пьеру, но спирт и еду притащил Гарри. Он же не переставал стращать Колоскову жуткими последствиями произошедшего инцидента, когда протосс зацепил ее похожим на гарпун устройством и стал подтаскивать к себе. Если бы не полубезумная выходка Шершнева, умудрившегося очень своеобразно использовать умения, полученные на тренировках у Бангена, все это могло плохо закончиться. Впрочем, эта импровизация стоила пилоту немалых сил, сказалось и общение с пассажиром шаттла: теперь Андрей прекрасно понимал выражение «чувствовать себя как выжатый лимон». Остальные, наоборот, были на высоте морального настроя; у Пьеро вообще случился подъем не только боевого духа, но и всего, чего только можно… кроме мозгов, разумеется. По этой причине под его глазом теперь красовался великолепный синяк. Виновная в этом Герда сидела, закинув ноги на общий стол и, выразительно прогнувшись, курила сигареты. Геройствовать перед ней бессмысленно, а чрезмерно хамский тон карается быстро и эффективно. Разукрашенный Пьер был вынужден исчезнуть в направлении медицинского корпуса, где пробыл подозрительно долго. Шершнев весь оставшийся день провел в попытках успокоить Нину, слишком уж впечатлительную для «призрака». У них вышел замечательный откровенный разговор, и все было бы хорошо, но приперся Потрошитель со своим спиртом и утащил обоих в готьеновское жилище.

Сам Андрей пил мало: во-первых, ему тащить Колоскову обратно, во-вторых, завтра утром он должен будет участвовать в разговоре с протоссами. Именно в «разговоре», как выразился Банген, а не в допросе. Четверо пленников сидели в любезно приготовленном полковником Гейницем просторном карцере с высокими потолками, диванчиками и столиками. Для захваченного в Каньоне зелота это помещение могло бы показаться царскими хоромами – Шершнев помнил, в какую тесную конуру его тогда засунули.

Лысый наверняка опять чего-то задумал – «шестое чувство», в народе частенько именовавшееся просто «задницей», дало о себе знать во время краткой беседы с начальством. Самое противное, что детали возможной операции будут открываться небольшими порциями, которыми Бен будет пичкать ее непосредственных участников. Даже по прошествии более чем двух месяцев с начала шпионских игр на базе «Огненный Лис» Шершневу не были известны все ее детали. Определенно, Лысый успел сделать куда больше, чем могло бы показаться. Вот и сейчас полковник решил использовать очередной козырь, так удачно оказавшийся в его руках. Жизнь вот-вот станет на порядок интереснее…. Андрей ухмыльнулся и, глянув на раскрасневшуюся Нину, выразительно помассировал виски, где еще несколько часов назад покоился пси-коллектор…

— …поражению наших сил в битве у планеты Чар удивляемся так, будто слышим это в первый раз…, - перед визитом к пленным Банген устроил инструктаж для посетителей, в числе которых был и полковник Гейниц.

— Вряд ли это получится, - пожал плечами командующий базой Ледяной Барс, - они телепаты, и почувствуют любую фальшь.

— Не совсем, - улыбнулся Бен и извлек из принесенной им сумки знакомый Андрею пси-коллектор с каньоновыми кристаллами, - наденьте эту штучку…

— Не поможет, - уперся Гейниц, - вы сами говорили, что «обручи» только усиливают способности человека к телепатии, но не делают его мастером, каковыми являются протоссы. У меня не было времени посещать ваши занятия, так что мой разум для них – открытая книга.

— А кто вам сказал, что это пси-коллектор? – Лысый покрутил устройство на пальце и протянул собеседнику, - Эта штука защитит вас от возможного сканирования. Стопроцентно блокировать сигналы невозможно, но вот рассеивать их – вполне. Ваши мысли покажутся протоссам набором бессвязных образов, которые будет очень сложно собрать во что-то единое. Правда, есть неприятный побочный эффект, - Гейниц подозрительно уставился на «обруч», - вам понадобится много сил, чтобы сосредоточиться и не потерять линию беседы.

— Как-нибудь переживу, - отмахнулся тот, примеряя устройство. Стоящий подле него Гарри уже сжимал в руке нечто подобное.

— Остальным, - продолжил Банген, - делать то, чему я вас учил. Если чувствуете давление – отвечайте той же монетой. Мы идем на переговоры, где вести себя надо вежливо – особенно находясь в положении наших гм… гостей.

Последняя фраза вызвала легкое недоумение у всех присутствующих, исключая Гейница и самого оратора. Какие еще «переговоры»? Разве слово «допрос» здесь не будет более уместным?

— У меня насчет этих протоссов несколько иные планы, чем вы все думаете, - кажется, лысый змеюка опять залез в чьи-то мысли. - Переговоры будем вести я и полковник Гейниц, остальные, если еще не поняли, должны сидеть тихо и сканировать псионные поля в помещении… короче, набираться опыта. Будем считать, что это семинар.

Сидящие в помещении «призраки» послушно закивали. Колоскову Банген почему-то не позвал, хотя она считалась одной из лучших. Впрочем, протоссы и так сильно удивятся, заметив, что к ним пришла толпа в полусотню человек…

«И не вздумайте транслировать им под шумок всякие гадости», - обратился к телепатам Бен уже у самого входа в карцер, - «По крайней мере, в моем присутствии. Шершнев, вас это касается в первую очередь».

Андрей тупо глянул в потолок – нехорошо при Гейнице показывать, что кто-то общается на недоступном ему уровне. Потрошителя можно было игнорировать – этот тип давно привык к телепатам и не обращал внимания на их ужимки.

Лысый не случайно обратился персонально к нему: даже «природные» телепаты могли позавидовать прогрессу пилота в изучении хитростей управления пси-волнами. Разумеется, потребовалась масса времени для достижения того уровня, на котором сейчас находился Андрей – однако овчинка стоила выделки… хотя бы потому, что теперь Банген уже не мог его просканировать…

Судя по характеру пси-аур, протоссов немало удивила вошедшая в карцер делегация. Разумеется, внешне это никак не проявилось – трое из них так и остались сидеть на полу, скрестив ноги, один умудрился втиснуться в любезно предоставленный Гейницем стул с высокой спинкой. На длинных вибриссах последнего красовались причудливого вида кристаллы; некоторые из них Андрею уже приходилось видеть на пленном зелоте, прочие были для него в новинку. Свои пси-коллекторы и пси-дефракторы терраны спрятали под натянутыми на лоб фуражками. Интересно, а протоссам известно, что вообще-то в помещениях принято снимать головной убор?

«Эн Таро Адун», - телепатему Бангена дружно подхватили все остальные, включая Шершнева. Приветствие специально репетировали, чтобы оказать «приятное впечатление», как выразился Лысый. Потрошитель безмолвной статуей застыл в углу, сжимая в руках штуковину наподобие боевого скипетра. Гейниц одними губами проворчал чего-то невнятное.

Ответа не последовало. Похоже, сидящие за силовым полем и сверхпрочными решетками протоссы игнорировали гостей. Трое из них, аскетичного вида субъекты, с ног до головы замотанное в какое-то синюшное тряпье, только усилили ментальные щиты.

Банген ждал, и остальным ничего не оставалось, как последовать его примеру. Прошло около минуты, прежде чем в пространстве карцера началось небольшое псионное оживление. Шершнев прекрасно чувствовал, как пленные обменялись несколькими короткими сигналами. Похоже, главный кто-то из «аскетов», которых Бен как-то раз назвал «темными». Может, из-за того, что они используют маскировочные генераторы? Сейчас это мало что значило… Интересно, а кто же этот четвертый, столь сильно отличающийся от своих спутников? Одежды цвета спелой малины с бурыми окантовками больше походят на парадные, чем форменные; энергетические кристаллы образуют причудливый узор на длинных вибриссах; на руках, кажется, поблескивают кольца. Вид у этого типа весьма и весьма горделивый, он не горбится, как прочие, не старается слиться с окружающим пространством. Но если это командир, почему он советуется с подчиненными по части переговоров? Может, это какой-то особый вид протосса, отличный от остальных?

«Именем Адуна… приветствую…» - пси-сигнал без сомнения можно было назвать элегантным. Исходил он как раз от того, о ком только что думал Шершнев. Темные же, наоборот, ушли в глухую защиту, словно их здесь и не было.

«Мы пришли побеседовать с вами о том, что происходит вдали от этих мест», - на этот раз никакого хора, только соло Бангена, - «У нас уже давно нет связи с собратьями, и мы надеемся, что вы можете знать о том, что происходит в районе…» - Бен начал транслировать координаты важнейших объектов сектора Корпул, - «мы сожалеем о неприятностях, связанных с вашим появлением здесь… мы готовы ответить и на ваши вопросы, если таковые появятся… будьте нашими гостями…»

Ого! Шершневу показалось, что большинство присутствующих готовы без устали крутить пальцем у виска в адрес Бангена. Гости? Пилот «стелса» чуть не убил одного из протоссов, мотоциклисты были готовы закидать их всех гранатами, «валькирии» вышли на высокую орбиту перехватывать шаттл, а Лысый как ни в чем ни бывало корчит из себя Белоснежку! Телепатия – не речь, с ее помощью можно передать куда больше информации. Если бы трехметровые ящерицы-переростки были людьми, слова Бена можно было трактовать как банальное приглашение на чашечку кофе.

«Это удивительно…» - ответ протосса был предсказуем, - «удивительно хорошо… мой первый вопрос рожден вашем гостеприимством: если я верно понял ваши мысли, почему нас разделяет эта преграда?» - руки протосса остались лежать на коленях, что он имел ввиду, понятно и так.

«Резонно… решетку и поле можно убрать», - интересно, Гейниц чувствует, что творится вокруг? Рядом с ним сидит «призрак», который по идее должен переводить телепатемы в слова, но полковник с самого начала приказал ему говорить только по его команде. Неужели Гейницу совсем неинтересно, о чем сейчас идет речь?

«Тогда сделайте это», - ни одна из сторон почему-то не завела речи о возможном бунте со стороны «гостей». Протоссы выглядят как хронические дистрофики, но Бен еще давно пояснил, что сил у них куда больше, чем у обычного человека.

Лысый покосился в сторону равного по званию, тот согласно кивнул. Нет, определенно, они расписали сценарий этого спектакля заранее. Гейниц полез в карман куртки и что-то нажал там. Защитное поле еле заметно мигнуло и исчезло, решетка начала плавно отъезжать в сторону, открывая темным дорогу к выходу.

Один из них стремительной тенью скользнул в направлении Бена, но тот не двинулся с места…, в отличие от Потрошителя, о котором присутствующие вполне могли забыть. Шаг, кувырок – морпех уже в ногах у задумавшего недоброе существа; влекомая силой инерции рука с зажатым в ней «скипетром» наносит удар в сустав и еще один на обратном ходу – туда же. Конечность протосса покрывается мелкими искорками, идущими от диковинного оружия, и в следующий момент тот падает на пол. Гарри застывает в положение полуприседа… все…

«Мы самые обычные люди…», - прокомментировал Бен, обращаясь уже к темным, - «Я мог бы позволить ему ударить себя, но не хочу… мирные намерения тем и отличаются от пораженческих, что подкреплены силой… у вас еще есть какие-то тесты на нашу «нормальность»?»

Ответом стало легкое покачивание головой одного из воинов. Их собрат в малиновой одежде выразил свои мысли легким удивлением. Правда, Андрею почему-то показалось, что это всего лишь маска, и то, что чувствует этот протосс на самом деле, кардинально отличается от того, что он показывает.

«Мы можем продолжать?» - спросил Бен.

«Да», - ответил его прежний собеседник, - «Я предлагаю представиться друг другу… Агриллис-ке-Венатир, судья второго ранга…»

«Бенедикт Банген, полковник Земного Директората…»

Глава 5.

Жизнь замечательных монстров

Человек – существо теплолюбивое. Он обожает греться везде, где только можно, и знает массу способов для получения удовольствия при помощи тепла. Можно понежиться в нагретой ванне, посидеть у камина с чашкой горячего кофе в руках, пойти в баню, сауну или солярий… Особенно хорошо, когда тепло не только растекается по каждой клеточке тела, но затрагивает и душу, принося успокоение.

В Каньоне нет бани… разве что термальные источники, но идти к ним очень далеко. Гораздо лучше подняться наверх перед самым рассветом и насладиться видом восходящей к зениту Аримунэ. Ближе к полудню она нагреет остывшие за ночь камни, и тогда можно будет сбросить броню и предаться тому, что люди по привычке называли «солнечными ваннами». Заодно и поразмышлять о прошлом, настоящем и, самое главное, будущем…

Хранитель… Гордое и даже несколько пафосное имя, прежнее звучит гораздо проще и, несмотря на его нынешний вид, привычнее. Быть Казимиром Боровских, огнеметчиком ОЗУ, тоже неплохо. Еще можно назваться просто «тварью», но это уже прерогатива новых хозяев этого места – протоссов. Как ни как, за прошедшее время он успел убить столько обладателей золотистых доспехов, сколько видел за всю жизнь, когда еще был человеком.

Впрочем, он и сейчас человек – во всяком случае, так думал сам Боровских. То, что теперь он стал похож на монстра из фильмов ужасов, его ничуть не беспокоило. Броню, кстати, можно было снять; особенно приятно это сделать во время загорания на местном «солнце». Открывающийся из-под прочных щитков слой кожи имел весьма неприятный вид, но Казимир уже давно привык к этому. Пульсирующая масса коричневого цвета контактировала с панцирем и в случае чего могла быстро восстановить его. Спину и руки покрывало нечто вроде огромных бородавок, отвечавших за производство и транспортировку боеприпасов – мощной горючей кислоты, которая и без воспламенения способна делать дыры в броне противника, а уж если добавить искорку… Что ни говори, Мыслящий хорошо постарался, вылепив из раненого человека боевое чудище.

Боровских лениво поерзал по нагретой лучами Аримунэ скале. К вечеру на противоположную сторону расщелины прилетит один чудик на шаттле. Он будет звать его на дуэль, но Казимир, как обычно, не ответит. Боровских прекрасно знал кто это и чего ему надо. Их последняя встреча запомнилась огнеметчику надолго: тогда протосс поступил благородно, но глупо, оставив умирать недобитого противника. Надо благодарить Бангена за зоркий глаз и чутье, и Мыслящего – за спасенную шкуру. Последний, вместо того, чтобы превратить Казимира в пустоголовую марионетку, каковыми являлись все прочие миньоны зерга, оставил ему все качества свободной личности да еще наделил недюжинной силой и способностями. Впрочем, за последние следует сказать «спасибо» Каньону и его кристаллам, что теперь составляли неотъемлемую часть тела огнеметчика. Теперь можно было восстанавливать силы при помощи пси-энергии, как это делали протоссы. Правда, от прочей еды вроде питательного крипа или остатков продуктовых запасов базы «Огненный Лис», чьи здания застряли при спуске в Каньон, Боровских тоже не отказывался. Массивные челюсти позволяли сгрызть даже линга или протосса, но таких деликатесов Казимир старался избегать. Первые имели отвратительный вкус, вторые были слишком костлявы и годились разве что на роль леденца. А что? Лежать на солнышке, посасывая ногу свежеубитого зелота…, в этом определенно есть своя прелесть.

«Хранитель…»

Ну вот опять! И чего ему надо?

«Они идут в техноулей…» - последнее было ни чем иным, как бывшим терранским космопортом, где Боровских раньше любил проводить время в компании друзей.

«Скоро буду…»

Процедура надевания брони со стороны могла показаться омерзительной, но что поделать, тут не до эстетики. Панцирь с хлюпаньем прирос к телу, образуя единую боевую систему. На суставах выступили готовые к работе присоски. Вообще-то Казимир не любил ползать по скалам, словно паук, но иногда приходилось жертвовать предпочтениями во благо скорости.

Совершая нечеловеческой длины прыжки, он постепенно приближался к месту грядущего боя. Разум уже автоматически искал свободных миньонов, чтобы использовать их как группу поддержки. Напрасно сумеречный дуэлянт надеется на встречу. Пока что это был единственный протосс, которого Боровских убивать совершенно не желал, хотя мог сделать это с легкостью. Зелоты при всей своей силе имеют ряд недостатков, которые Казимир уже успел изучить и теперь вовсю использовал. Например, весьма интересным открытием оказалось, что навыки рукопашного боя терран, полученные на тренировках, отлично работали с протоссами, отдающими предпочтение колющим и рубящим ударам. Акробатика зелотов кое-в-чем сильно хромала – сбитый с ног воин вставал медленно и неумело, хотя, с другой стороны, их устойчивость внушала уважение. Гораздо более опасные темные храмовники встречались куда реже. Каньон портил работу генераторов невидимости, и столь любимые ими диверсионные вылазки теряли здесь свою актуальность. Кроме того, протоссы до сих пор не обнаружили ни одного основного логова – Мыслящий искусно лавировал миньонами, отводя противника от важнейших объектов вроде техноулья. Когда же его усилий становилось мало, включался Боровских… точнее, Хранитель…, или злобная кровожадная тварь – зависит от наблюдателя.

А вот и поисковая группа, причем довольно крупная. Движутся медленно – с ними ривер, наверняка полный разрывных скарабеев. Если они и впрямь подойдут к зданию космопорта, будет жарковато. Правда, само здание киборг не тронет – оно слишком высоко. Зелотам придется забираться к нему по узким тропам, но вряд ли стоит ожидать от них такого подарка. Наиболее вероятны два варианта: или вся эта компания будет прикрывать драгунов, бомбардирующих космопорт, либо протоссы ретируются на базу, чтобы потом вернуться в десятикратно большем количестве. Ни то, ни другое абсолютно не устраивало местных хозяев.

Все подходы к зданию перекрыты зарытыми в грунт подстерегателями. Миньонам пришлось сильно постараться, чтобы разрыть неподатливые породы Каньона, но дело того стоило. Разумеется, без контроля свыше ни одна подземная игла не достигнет цели, посему присутствие Мыслящего или Хранителя в районе грядущего боя обязательно.

Краем глаза Боровских заметил небольшое существо, стремительно несущееся в направлении техноулья. Это Шедевр, линг-разведчик. Драться он не умеет, зато бегает быстро. Если он здесь, значит, Мыслящий уже контролирует подстерегателей и, быть может, еще кого-то. Миньоны рассеяны по всему Каньону и, сколько бы протоссы не старались, меньше их не становится. Так что мясо для пси-клинков всегда можно найти, и территория возле техноулья не исключение. Сосредоточившись, Казимир без особого труда взял под контроль четырех гидралисков, уныло слонявшихся практически под самим зданием.

«Они остановились», - донесся сигнал от Мыслящего.

Казимир не ответил. Общение в Каньоне стоило немалых сил, которые вот-вот могут пригодиться. Все готово к бою. Если незваные гости решатся пройти в запретную для них зону, начнется жестокая, но скоротечная драка. По команде Мыслящего подстерегатели начнут атаку, вслед за ними бросятся на врага остальные… сам Боровских, как обычно, появится в общей свалке в единый миг, который станет последним для многих протоссов.

Правда, из уже перечисленных вариантов развития событий Хранитель не учел один… совсем ничтожный, но, тем не менее, существующий…

«Они повернули назад» - это опять Мыслящий, - «Я прослежу за ними… при помощи Шедевра… займись резервом».

Резерв – это запертые в зданиях терран миньоны. Самые ценные. Гидры-охотники, подстерегатели, модифицированные линги, стражи и даже несколько ультралисков, великим трудом выведенных и доставленных куда следует. Их хранили на тот случай, если протоссы обнаружат стратегические объекты и приведут крупные силы для их ликвидации. Резерв нуждался не только в постоянном пополнении, но и питании. Крип распространялся в Каньоне слишком медленно, а в терранских зданиях вообще исчезал. Боровских был единственным, кто мог хоть как-то исправить положение… самым что ни на есть банальным способом – перевозкой питательного концентрата от инкубатора к хранилищам с миньонами.

Практически все инкубаторы в Каньоне расположены в пещерах, и много войск там не разместишь. Новые строения, как бы ни старался Мыслящий, приживались с великим трудом. Настоящим достижением можно было считать появление концентрированного крипа – вязкого темно-фиолетового вещества, которым надо было регулярно пичкать оголодавших зергов. Вот и сейчас Казимир, добравшись до техноулья, взял у входа обыкновенную терранскую тачанку и покатил ее к ближайшему инкубатору. Крип – очень хорошая штука: он способен напитывать силой существо, едва коснувшееся его поверхности. Принимать внутрь эту субстанцию вовсе не обязательно. Миньоны этого и не делали, в отличие от Боровских, любившего иногда своровать пару килограммов вкуснятины. Мыслящий все равно не заметит…

Загрузив до верху свой нехитрый транспорт, Хранитель цапнул полную ладонь концентрата и, приоткрыв лицевой щиток, с громким чавканьем съел его. Это все, конечно, свинство, но тут и не ресторан. Покончив с внеплановым завтраком, Боровских покатил тачанку по пещере, басовито гундя под нос веселую песенку. Он просто откроет ангары космопорта и вывалит туда концентрат. Своих любимцев, недавно выведенных ультралисков с укрепленным панцирем, покормит отдельно. Потом… потом все равно найдутся какие-то дела… Но самое главное из них преследует его ежеминутно – ожидание.

Казимир не случайно любит проводить время на поверхности. Не одни только протоссы ждут гостей. И, наверное, когда-нибудь он дождется той самой звездочки на небе, что через миг превратится в терранский транспортный корабль. Банген ни за что не оставит Каньон. И он прекрасно знает, что здесь, в стране кроваво-красных скал, у него есть верный и надежный союзник…

Глава 6. Любопытство не порок.

Украшенный изящным серебристым кольцом палец слегка коснулся гладкой поверхности кристалла и, чуть задержавшись, медленно пошел вниз до самого края, чтобы сорваться с него и снова уйти к вершине. Созерцать кхайдарин можно целую вечность… в такие моменты время кажется гадким паразитом, высасывающим соки Вселенной. Глубины космоса таят в себе бесчисленное множество тайн, ждущих своего исследователя. И воистину неправ тот, кто мысли свои возводит в абсолют, высокомерно наблюдая за вроде бы неинтересным и бесперспективным объектом.

Агриллис в очередной раз коснулся прохладной грани кхайдарина. Сотый или тысячный? Он не считал. Отстранившись от окружающего мира, судья углубился в созерцание собственного разума, взбешенного произошедшими накануне событиями. Эбанас-Таг напрасно уговаривал его остаться с ними – сейчас Агриллис нуждался в одиночестве не меньше, чем сами темные. Право же, долгие часы учебы дипломатическому искусству не прошли даром, ибо теперь джудикейтор мог свободно ходить по терранской базе – в отличие от Эбанас-Тага и его воинов. Ну и где же эти «кандалы кхалы», о которых так любят твердить темные? Скованные известными только им правилами, темплары вели себя чересчур уперто в минувшей беседе с терранами. Более того, Эбанас-Таг попытался навязать свою волю и ему, когда люди пошли навстречу и согласились выпустить протоссов из камеры. Темные потребовали вернуть им оружие… вот глупости! И это после безумной выходки одного из воинов, когда тот бросился на предводителя терран. Оказывается, Эбанас-Таг хотел убедиться, что их собеседники – «настоящие». Глубокий смысл этой проверки Агриллис так и не понял.

Но, что бы там ни было, теперь он может свободно разгуливать по планете, а темные – нет. Конечно, такое отсутствие солидарности вряд ли понравиться собратьям, но сейчас любая информация гораздо важнее предрассудков. Путь Восхождения бесконечен, и Агриллис не упустит возможности подняться на еще одну ступеньку… или на десять – все зависит только от него…

Сейчас джудикейтор медитировал, разбирая все произошедшее на мельчайшие составляющие и анализируя их.

Важнейший момент – энергетические кристаллы терран. Темных интересовал прежде всего сам факт наличия у людей несвойственной им ментальной силы. Эбанас-Таг предпочел уйти в глубокую защиту, ожидая, пока те сами не откроют секрет. Агриллис, с детства привыкший тщательно анализировать все необычное, цепляясь за каждую мелочь, сразу обратил внимание на головные уборы терран. Они пришли в разных одеждах, пси-поле каждого было индивидуально – что вполне очевидно, но практически все скрывали лоб под тем, что впоследствии оказалось «фуражками». Только охранник возле входа стоял с открытой головой. Агриллису этот факт показался странным, и он не преминул этим воспользоваться. Протестующие телепатемы Эбанас-Тага пришлось грубо проигнорировать – вряд ли в общении с терранами пригодится этикет протоссов… «Я отрицаю мораль во имя знания?» Звучит неплохо…

Пси-поле назвавшегося Бангеном отозвалось легким разочарованием и, как ни странно, радостью, смешанной с пониманием. Замечание Агриллиса было принято к сведению, и взору протосса открылось потрясающее зрелище необыкновенного вида диадем, инкрустированных мелкими зеленоватыми кристаллами. Судья сразу приметил необычный узор в виде двойной спирали, опоясывающей голову человека. Ее незамкнутость, похоже, указывала на бесконечность совершенствования… пути… кхалы, если угодно. Агриллис наглядно убедился в этом, слегка просканировав людей, сидящих позади Бангена. Они не пытались вступить в контакт, но впитывали каждый поток пси-энергии, стараясь всецело изучить его, как это делал судья еще на орбите планеты. Знания имеют свойство превращаться в умения, а те, в свою очередь, в навыки – Агриллису это было прекрасно известно. Банген привел своих учеников постигать мастерство обращения с пси. Темные этого, кажется, так и не поняли…

Эбанас-Таг оживился только когда речь зашла о таинственном Глухом Каньоне в расположенной неподалеку звездной системе с терранским названием Аримунэ. Еще бы! Странно, что их собеседники и не подумали утаить факт побоища и свое поражение. Джудикейтор ясно чувствовал, как темплары пытаются сдержать в себе чувство жгучей досады от того, что поддались на уловку и оказались здесь, вместо того, чтобы присоединиться к собратьям, лететь до которых оставалось совсем немного. Правда, с развитием беседы Агриллис начал сомневаться, что они вообще смогли бы почувствовать телепатемы обитателей этого Каньона. Если Банген прав, то упомянутый им артефакт ослабляет пси не то что в пределах планеты, а даже звездной системы. Его влияние слабнет по мере удаление от Аримунэ, однако и этого могло оказаться достаточно, чтобы четверка усталых протоссов осталась глуха к призывам товарищей. Столь печальный вариант развития событий становился особенно очевидным, если вспомнить изначальную траекторию полета киборга, которую Эбанас-Таг подправил уже тогда, когда они приняли ложные телепатемы за истинный призыв собратьев. Кстати, механизм этого приема Агриллису остался неясен.

На терран обрушился поток вопросов: почему они воевали с теми, кто был их союзником в борьбе с зергами? Как протоссы могли существовать в условиях Каньона? Когда прибыло подкрепление? Почему никто не начал мирные переговоры? Последняя телепатема принадлежала джудикейтору…

Похоже, люди считали Каньон своим – их объяснения были очень туманы, но суть Агриллис прекрасно понял. Что ж, терраны есть терраны. Кажется, не так давно именно эти люди объявили своим весь сектор Корпул, чего уж говорить о маленькой звездной системе! О протоссах Глухого Каньона полезной информации практически не было, и самым плохим обстоятельством здесь была невозможность выяснить, говорят ли терраны правду или что-то утаивают. Образ захваченного зелота вызвал в пси-ауре Эбанас-Тага едва заметный отклик, однако комментарии не последовали. Агриллис предпочел не подавать вида, что заметил это, люди же или ничего не почувствовали, или последовали примеру судьи.

«Мирные переговоры»… Вместо ответа Банген передал картину бойни сначала в самом Каньоне, а потом и на равнинной части планеты. Воистину, если бы люди-союзники в битве у планеты Чар дрались с той же яростью и упорством, как эти, Рой Кэрриган вполне мог уйти в небытие вместе со своей королевой. Вполне вероятно, что причиной такого рвения со стороны солдат мог стать пресловутый Каньон. Уж не кристаллы ли тянули к себе терран? Или какая-то общая идея, которую, возможно, они сами до конца еще не осознали? Это еще предстоит выяснить, во всяком случае, Агриллис ни за что не откажется от шанса исследовать этот феномен. И, вполне возможно, что такой случай ему может представиться, причем очень скоро. Короткий вопрос «Вы собираетесь вернуться туда?»… и молниеносный ответ «Да» прочно укрепились в памяти судьи. Не важно как, но терраны хотят вновь ступить на поверхность полюбившегося им красного камня. Бойня повторится… Что может сделать здесь скромный джудикейтор второго ранга? Ничего… или наоборот – все…

Палец Агриллиса застыл на острие кристалла кхайдарин. Родившаяся в глубинах разума мысль была столь же абсурдна, сколь великолепна и проста до безумия. Ее исполнение зависит только от согласия терран, сидящие в камере темные не станут помехой в равной степени с тем, что не будут и путаться под ногами. Однако не надо спешить… «Будь осторожнее, они могут оказаться хитрее, чем мы предполагаем», - судья вспомнил прощальную телепатему Эбанас-Тага. Надо получше узнать обитателей этой базы, и самый простой способ сделать это – просто выйти на свежий воздух. Агриллис поднялся с устланного мягким ковром пола и подошел к двери… вперед…

— Андрюха, дай «чистюлю», - слышать это от Герды, одетой в заляпанный комбинезон, было даже смешно.

— А я чем работать буду? – удивился тот, на миг отвлекшись от полировки крыла истребителя, - Твоя-то где?

— Сломалась, - недовольно фыркнув, ответила летчица, - я Пьеру отнесла, пускай починит. А твоя машина все равно блестит, так что не жмись…

Скорчив гримасу, Шершнев полез вниз, прихватив с собой чистящий аппарат. Гейниц приказал надраить до блеска все, что может летать, ездить или одеваться на кусок мяса, именуемый телом. Последнее касалось прежде всего тяжелой пехотной брони. И какая муха укусила полковника? Уж не та ли, которая три метра ростом и в малиновых одеждах? Которая шляется по базе и суется в каждую щель, какая только попадется на бирюзового цвета глаза?

Наверное, даже Бен не мог ожидать, что выпущенный из камеры протосс окажется столь активен в собственном любопытстве. Три часа он мирно сидел в отведенном ему помещении, которое раньше использовалось как ангар для погрузочных машин и посему имело высокие потолки. По прошествии вышеуказанного времени это существо изволило высунуться наружу и начать ускоренный обход базы…

— Переодень комбинезон, - бросил Андрей уходящей к своей «валькирии» Герде.

— Зачем? – удивилась та, - Это мой рабочий костюм. Чего тебе не нравится?

— Мне-то ничего…, - зевнув, проговорил Шершнев и перешел на пси, - «а вот если тут протосс появится, испортишь ему впечатление»

— Да пошел ты! – огрызнулась та, - Какая ему разница, что на мне надето? И вообще, за каким лешим здоровенная ящерица будет тащиться в крытый ангар космопорта?…

«За таким…» - Шершнев нарочно покосился в дальний угол помещения.

— И прекрати паясничать, - менторским тоном заявила Герда, - «призрак» нашелся, мать твою… развели тут кружок «умелые головы»… скоро язык отвалится… - недовольно ворча, летчица развернулась и продолжила путь в сторону тяжелых истребителей, - морды заострятся и чешуя вырастет… и ноги станут костлявые… глаза синюшные и рост до потолка…

Андрей, довольно посмеиваясь, потопал к ближайшей стене, где открыл небольшой контейнер и выудил из него ведро и швабру с намотанной на нее тряпкой. Это архаичное орудие труда для чистки «стелса», разумеется, не годилось, но занимало руки и гарантировало монотонный и бесполезный труд. Гейниц приказал наводить марафет? Но шершневский истребитель и так чист как стеклышко…, однако это не означает, что можно праздно шляться по базе. Провожаемый ехидными взглядами коллег, Андрей наполнил ведро водой, затем укрепил на голове наушники от мини-плеера и, насвистывая любимую мелодию, полез наверх.

Самое лучшее занятие – мыть крыло летающей машины-убийцы. Можно отдать всю монотонную работу телу и думать о прекрасном. Ведро при этом ставится на самый край, работничек поворачивается к нему своим галактическим задом, и упаси небо кому-нибудь пройтись рядом или, тем паче, уставиться на достойное музея зрелище. У Шершнева изначально присутствовало отлично развитое боковое зрение, а теперь добавились еще и недюжинные способности пси-восприятия, благодаря которым удивлять новоявленных зевак стало еще легче. Ну, вот опять кто-то прет поглазеть на него…. Судя по всему, Пьеро: неужели он успел забыть прошлый случай? Отлично, шестое чувство подсказывает, что гость уже близко. Коллеги-уроды притихли… ведь выдадут же! Вон Петерсон залез на кабину и делает вид, что работает не покладая рук, а сам шею вытянул аки страус!

Андрей, тем временем, уже готовил «речь». «Нет, ну кто бы мог подумать! Какая досада, трагическое стечение обстоятельств… и как это чертово ведро так удачно упало тебе на голову, о мой любознательный гость?!»…

На раздавшийся внизу всплеск и звон упавшей жестянки Шершнев не обратил внимания. Но где же ругань и вопли возмущения? Если это Пьеро (а у кого еще голова выкрашена как хвост у попугая?), то ангар должен наполниться звуками, причем немедленно!

Внезапно Шершнев почувствовал, что его разум кто-то настойчиво пытается просканировать. Леденящая душу догадка огненной плетью погнала по спине толпы мурашек, смотреть вниз становилось страшно: неужели там Банген? Уронить ведро с водой на командующего – уже не шутки! Слегка поежившись, Андрей опасливо покосился вниз: нет, Лысого там не было. Но облегченно вздыхать тоже было рановато: загадочный гость оказался вообще не человеком. Поблескивая глазами бирюзового цвета, аккурат под крылом истребителя стоял протосс…

Андрей как всегда находился в состоянии ментальной защиты, и нет ничего удивительного в том, что пришелец не заподозрил подвоха. Конечно, реши он просканировать разум человека, гадостные намерения последнего обязательно бы всплыли на поверхность, но сам факт вмешательства Шершнев вполне мог ощутить, и тогда неприятностей не миновать. Все-таки протосса отпустили не просто так, а с условием, что он не будет специально копаться в чьих-то мыслях.

«Я сделал что-то не так?» - вежливая телепатема настигла летчика в тот момент, когда он лихорадочно пытался придумать более-менее удобоваримое объяснение своим действиям, - «или это ваша особая форма приветствия?» - последний сигнал нес легкую долю сарказма, намекающего на заведомо ложное предположение.

«Прошу… прощения…» - нелегко извинятся перед врагом там, где чувствуешь себя хозяином, - «это не форма приветствия… это шутка, розыгрыш», - последним Андрей пытался передать атмосферу дружеского веселья и понимания, но тут как назло вспомнился дурацкий цирк, куда ходило его многочисленное семейство<ref>А. Шершнев воспитывался в многодетной семье. См. ГК-1</ref> еще на Земле. В результате иномирянин «увидел», как один размалеванный клоун льет помои на голову своему двойнику из окна бутафорского домика, а тот бегает туда-сюда и пытается достать негодяя, используя подручные средства, в том числе и мелочевку, которую ему подавала сердобольная публика. Сейчас эти воспоминания казались чистейшей воды идиотизмом, но в те далекие годы Андрей смеялся до упаду вместе с братьями и даже подавал актеру снаряды, в качестве которых служили взятые с собой домашние пирожки.

«Вы возвышаете себя над другими, используя сиюминутную выгоду?» - кажется, тема человеческих забав пришлась по вкусу этому существу, - «Но зачем пользоваться чужой слабостью для удовлетворения собственного самолюбия?»

«Такое называется садизмом и презирается обществом», - этот ответ оказался куда достойнее предыдущего, - «То, что случилось здесь, было рассчитано на тех, кто достаточно хорошо меня знает и способен предсказывать некоторые варианты моего поведения… если они их помнят, конечно…»

«Большинство моих сородичей посчитало бы подобное действие оскорблением», - телепатема протосса была ловко завуалирована посторонними образами с намеком на строгую дисциплину его народа, но общий смысл Андрею был прекрасно понятен.

«Я не твой сородич», - губы пилота искривились в самодовольной ухмылке.

«А с чего ты взял, что я считаю себя оскорбленным?» - умело парировал тот.

Шершнев взял швабру и направился к лестнице крепежной платформы, в объятиях которой ныне пребывал его истребитель. Собеседник, тем временем, начал деловито осматривать ведро, едва не приземлившееся ему на голову. Полы малиновой тоги потемнели от разбрызгавшейся воды. Человек на его месте уже давно бы потащился в прачечную, где белье выстирают и высушат в считанные минуты, но протосс вряд ли сделал бы то же самое, даже знай он о ее существовании.

«У нас было не слишком удобное положение для разговора», - прокомментировал свои перемещения летчик.

«В нашем случае это не имеет большого значения», - скрытые в телепатеме признаки легкого беспокойства заставили Шершнева обратить внимания на взгляд протосса, неотрывно следящий за шваброй, которую Андрей забыл вернуть на место и до сих пор сжимал в руке. «Неужели он решил, что я спустился только за тем, чтобы побить его грязной хреновиной?» - подумал летчик, тщательно пряча мысли от возможного сканирования.

Проигнорировав замечание протосса насчет позиций при обмене телепатемами, он молча подобрал ведро с тряпкой и потащил туда, откуда достал. Если инцидент дойдет до Бангена, а, скорее всего, так оно и будет, ему несдобровать. С другой стороны, появилась отличная возможность узнать, что это за любопытный вид протосса: приснопамятный зелот на базе «Огненный Лис» был куда менее общителен, чем этот.

«Не стоит беспокоится о начальнике», - сигнал настиг Андрея, когда он повернулся спиной к уже закрытому контейнеру, - «Сейчас не то время, когда надо заботится о мелких раздорах»

«С чего бы это?» - на ходу ответил тот.

«Разве ты не был в числе тех, кто присутствовал во время нашей беседы с полковником?» - опять маска: перед внутренним взором Шершнева медленно приобретала очертания огромная красная расщелина на теле далекой планеты… Глухой Каньон. Потом картина бойни у планеты Чар, где Рой Кэрриган разметал три флота…, один – до последнего судна.

«Ваши сородичи в системе Аримунэ немного другого мнения об этой проблеме», - язвительной окраски телепатема заставила протосса слегка покачать головой.

«Ты же не станешь утверждать об абсолютной идентичности каждого из вас?…» - обладатель заляпанной туники ответил той же монетой, нарочно создав паузу, дожидаясь, пока собеседник согласно кивнет, - «тогда не делай этого относительно моего народа. Я не могу судить, кто был прав, а кто нет, но если продолжать лепить из всех нас одного архона, ничего хорошего не выйдет…»

Суть выражения Андрей понял не сразу. Наверное, это было аналогом земного «чесать всех под одну гребенку». В любом случае, дела принимали интересный оборот, и в голову Шершнева закралась сумасшедшая мысль, которая вот-вот грозила выйти на доступный для всеобщего обозрения уровень. Четырехнувшись, пилот сделал вид, что споткнулся и на пару секунд присел на пол, ставя ментальные заслонки. Помогут ли они? Протосс пока не реагирует, так что вполне возможно, что он ничего и не почувствовал. Намерения у Андрея были самые что ни на есть мирные, но их оригинальное воплощение могло вызвать совсем не ту реакцию, которую хотелось бы.

«Прогуляться не хочешь?» - почему бы не устроить гостю экскурсию, - «заодно попытаемся очистить одежду».

«Хочу», - ответил тот. – «Гораздо удобнее и интереснее ходить в сопровождении, нежели в одиночку. И еще я хотел узнать побольше о Глухом Каньоне, если это возможно».

«Возможно…», - согласно кивнул Андрей и потопал к выходу из ангара. Несуществующий орган зрения на его затылке так и не увидел на краткий миг загадочно вспыхнувших бирюзовых глаз протосса…

Агриллис в очередной раз проверил ментальную защиту, попутно укоряя себя за краткую несдержанность в том месте, которое люди называли «крытым ангаром космопорта». «Отринуть излишнюю гордость» - судья более не собирался делать скидок для терран только потому, что по версии Конклава они должны быть менее искусны в использовании потоков пси-энергии. Его нынешний спутник, назвавшийся просто «Андреем», проявил несдержанность, в результате чего Агриллис получил возможность выведать суть идеи, порожденной разумом человека. Это обстоятельство очень порадовало судью, ведь он сам обдумывал примерно то же несколько часов назад, сидя в отведенном для него помещении. Правда, сам автор мысли явно отнесся к своему детищу с характерной для терран подозрительностью, иначе какой смысл был утаивать чего-либо?

Если судья правильно понял дошедшие до разума образы, человек преследовал цель, аналогичную его собственной, а именно: недопущение очередной бойни. Это казалось странным, ведь командование терран считало Глухой Каньон своим, и вряд ли оно потерпит присутствие там кого-то еще. Опять же, желание сражаться и умирать за упомянутый артефакт у большинства местных военных занимало изрядную долю от прочих устремлений, и инициатива мирных переговоров выглядела на этом фоне весьма нелепо. К тому же, Агриллис был абсолютно уверен, что его собратья того же мнения и Каньоне, и добром оттуда не уйдут, предпочтя смерть в бою. Правда, маленькая дипломатическая лазейка все же оставалась, ее-то и «подсмотрел» Агриллис: банальная вероятность соседства без войны. Стремление к драке должно иметь определенный финал; в данном случае это система Аримунэ и ее достопримечательности. Ненависть к протоссам здесь играет второстепенную роль – этот факт джудикейтор прекрасно осознавал: она лишь ступенька на пути к цели. Что мешает ее перешагнуть?…

«Экскурсия», меж тем, шла своим чередом. Агриллис следовал за своим проводником, попутно выспрашивая у него всякие мелочи из жизни пресловутого Каньона. Удивление встречающихся по пути терран вскоре сменилось любопытством, а потом и неподдельным интересом, особенно у тех, кто умел пользоваться пси. Количество последних сбивало Агриллиса с толку, мешая анализировать дальнейший план действий на уровне глубокого подсознания. Джудикейтору было известно о так называемых «призраках» – специальных отрядах людей-телепатов, способных незамеченными проникать на базу противника, выводить из строя технику и служить наводчиками для скоростных ракет с термоядерными зарядами. Однако, согласно доступной ранее информации, таких воинов у терран было очень немного, здесь же судья то и дело чувствовал, как очередной любопытный пытается неумело просканировать его пси-оболочку. Уже спустя час разгуливания по базе за ними волочился «хвост» из местных телепатов, игнорировать который Агриллису попросту надоело.

«Неужели вы вывезли из Каньона столько кристаллов?» - обратился он к своему спутнику, намекая на способности окружающих пользоваться пси.

«Достоинство пси-коллектора как тренажера куда выше его боевой ценности», - ответил тот, - «Обучать можно всех, необходимы только материалы и время».

«Это одна из причин, почему вы хотите вернуть Каньон?» - осторожно спросил судья.

«Верно», - последовал ответ, - «Только сумасшедшие дерутся только ради того, чтобы драться… всякая разумная война имеет под собой какую-то цель…»

«…достигнуть которую можно и без взаимоуничтожения…», - продолжил Агриллис, - «разве нет?»

Человек остановился. Он явно что-то обдумывал, стараясь укрыть это от джудикейтора; тот, в свою очередь, не стал мешать ему, хотя мог. Агриллис привык к плохо скрытому недовольству темпларов и кхалаев, когда приходилось вмешиваться в их ход мыслей или поучать, однако здесь иной случай. Судя по всему, люди высоко ценили собственную индивидуальность или, если выражаться точнее, ментальную интимность – Агриллис был уверен, что любое из окружающих его существ отреагирует на глубокое навязчивое сканирование куда болезненнее, чем протосс. Это роднило их с коренными обитателями далекого Шакураса, и джудикейтор внутренне поблагодарил темных, несколько раз устроивших ему уроки интернациональной вежливости. Той самой, которая теперь превратилась в интервидовую…

«У меня есть кое-какие мысли насчет этого», - вот и долгожданная телепатема. Судья внутренне возликовал, узнавая «подсмотренные» ранее образы, теперь принявшие куда более яркие очертания, чем раньше…

Они соберут экспедиционную группу, обязательным участником которой будет он, Агриллис; они тайно высадятся в Каньоне, после чего протоссы направятся к собратьям и попытаются уговорить их сесть за стол переговоров с эмиссарами терран; кровавой бойни не будет…

«Это великолепно!» - ничего другого джудикейтор ответить не мог. Пускай темплары сколько угодно машут лезвиями и запускают пси-шторма, их воинственные поползновения могут быть перечеркнуты умелой игрой дипломата. Если там, в системе Аримунэ, есть судьи, держащие нить власти, Агриллис уже мог считать себя победителем.

«Не совсем», - донесся ответ. Разумеется, терран не мог не указать на проблемы, связанные с задуманным планом.

Для начала надо было убедить начальство в преимуществе мирного процесса над военным захватом планеты. Причем сделать это придется и Агриллису – для экспедиции нужны темные храмовники и их способности, к тому же дополнительный голос «за» никогда не помешает. Андрей прозрачно намекнул, что Каньон небезопасен, почему – он сам не знал, но ощущал это четко. Ясно, что люди не смогут сопровождать судью до самой базы протоссов, так что темные понадобятся и в качестве эскорта. Впрочем, терран мог и не приводить каких-либо аргументов: Агриллис в любом случае не собирался до конца действовать за спиной у Эбанас-Тага. Хотя, наверное, убедить его помочь будет куда сложнее, чем того же Бангена…

Псионное поле вокруг Эбанас-Тага, как обычно, оставалось мертвенно-холодным и лишенным ярких красок, чего никак нельзя было сказать о молодом джудикейторе, пришедшего к нему с новыми идеями и мыслями как о нынешнем положении вещей, так и о грядущих событиях. Темплар в очередной раз поразился изворотливости, свойственной всем судьям: Агриллис, хоть и подразумевал в своем сообщении «мирные переговоры», умудрился прикрыть их концепцией Ди-Ул, той, что призывает перворожденных оказывать помощь низшим расам. Если верить всему, что он напридумывал, события на Аримунэ-3 можно было обозвать «досадным недоразумением на пути к всеобщему миру и процветанию». Знал бы он, сколько подобных «недоразумений» Эбанас-Тагу пришлось повидать за свою жизнь. Взять хоть тот же Дарэнаур…

Темплар вовремя успел закрыть мысли от не в меру любопытного джудикейтора. Прошлое затерялось в непроглядной бездне космоса, будущее таится там же.

«Им не поверят», - Эбанас-Таг имел в виду людей, что должны были лететь с ними в систему Аримунэ. Быть может, судья прав, и эти терраны – все или определенная часть их – действительно не хотят устраивать очередную кровавую мясорубку. Но как это доказать тем, кто засел в глубинах таинственного Каньона?

«Возможно, кто-то из наших братьев желает того же», - в разуме темплара четко проявился образ зелота в золотистой броне. Небольшого роста – для протосса, разумеется, но широкоплечего. Память услужливо подсказала имя: Ксайфилад.

«Ты ведь знаешь его?» - джудикейтор мгновенно воспользовался замешательством Эбанас-Тага, безошибочно уловив отголоски его воспоминаний.

«Да», - темплар понуро опустил голову. Слишком много событий, слишком много боли. Агриллису того не понять – из арбитра, парящего в вышине, не углядишь того, что видит сражающийся врукопашную темплар. Память настырно лезла с давно забытыми образами. Призраки прошлого восставали из глубин того, что люди называли Глухим Каньоном…

…Противостояние с кхалаями. Мелкие стычки и крупные сражения, диверсии, робкие шаги к взаимопониманию и вновь бесконечная пропасть вражды. Захват Тассадара Альдарисом. Его освобождение, переросшее в настоящую бойню. Приснопамятная попытка пройти незамеченными на базу противника, едва не стоившая Эбанас-Тагу жизни. Их заметили неподалеку от нексуса… один зелот. Казалось, он не представлял серьезной угрозы, но жизнь, как обычно, перевернула все с ног на голову. Его имя Эбанас-Таг узнал много позже, уже когда они бок о бок сражались с бесчисленными ордами зергов и отрядами терран. Но на тот момент два протосса были врагами…

Ксайфилад убил одного из воинов и ранил самого командира. Подмога не заставила себя долго ждать: темные храмовники сумели уйти в последний момент перед тем, как пространство заполонили драгуны и зелоты противника. Потом были еще сражения, бесконечное множество, в череде которых Эбанас-Таг позабыл об инциденте. Каково же было его удивление, когда он узнал, что в отряд, предназначенный для операции на платформах Браксиса, входит некий Ксайфилад… И не только он: Хелерадос, ярый последователь судьи Альдариса, был с ними. Можно сказать, настало время примирения. Но потом был Дарэнаур, бесконечные споры и разногласия, штурм терранского городка и полубезумная выходка Ларониэль, чей отряд первым пробился к зерговскому кризалису…

Дела давно минувших дней. Вопрос о полете в Каньон был для Эбанас-Тага скорее личным, нежели каким другим. Феномен предчувствия свойственен не только людям, но и протоссам. Темплар явственно ощущал: прошлое накинется на него разъяренным бенгалаасом, вздумай он ступить на поверхность из красного камня. Может, именно поэтому так хочется прогнать вон мысли о коварности терран и согласиться на всю эту авантюру? Веками он преданно служил сначала матриарху, потом претору Артанису…, почему бы не устроить маленький перерыв и заняться проблемами, решение которых несет столь ценимый темными ментальный покой?

«Каково твое решение?» - Агриллис оказался достаточно умен, чтобы не приставать к командиру с очередными вопросами на тему его прошлого. Память Эбанас-Тага уже давно принадлежит ему одному, и никому не позволено читать ее без разрешения хозяина.

«Я подумаю», - темплар не врал. Согласиться – значит взять на себя огромную ответственность, рискнуть тем малым, чего добились их братья на Аримунэ-3. Впрочем…, братья ли? Если того же Ксайфилада он был бы рад увидеть, то его давнего дружка, Хелерадоса, с превеликим удовольствием разрезал на две половинки. Благо, есть за что – во всяком случае, Эбанас-Таг был уверен в своей правоте…

«Я могу идти?» - это опять Агриллис. Ну надо же, какая умница, даже не попытался просканировать псионное поле. Вежливость? Нет, скорее – осторожность. Ему ведь тоже очень хочется на Аримунэ-3.

«Да», - ответил темплар и, опустив голову, погрузился в раздумья.

Скалы красные, как кровь,

Ты клинки свои готовь…

Сколько тайн скрывает он?

Все хотят в Глухой Каньон…

Одинокая фигурка застыла на краю огромного ледяного озера. Ни шелест ветра, ни хруст снега под утепленными ботинками не смели нарушить предрассветную тишину. Широко раскрытые человеческие глаза напряженно вглядывались в светлеющее небо, украшенное немногочисленными светлячками утренних звезд. Не меньше чем через полчаса им суждено исчезнуть с небосклона и уступить место здешнему солнцу – Митинори.

Шершнев, как обычно, встал раньше положенного. Сон длиною в пять часов нельзя считать полноценным, но возвращаться теперь в койку было просто неразумно. Да и спать совершенно не хотелось. Последние события взбудоражили пилота, особенно разговор с Бангеном. Точнее, не разговор, а обмен образами: телепатия гораздо эффективнее слов. Лысый не бранился и не хвалил, он вообще не реагировал. На всем протяжении беседы о варианте мирного решения проблемы Глухого Каньона ни один мускул не дрогнул на лице полковника. Все попытки Андрея выведать истинное отношение начальника к этой идее проваливались еще на начальном этапе. Неизвестность по-прежнему была вторым именем Бена. Так что нечего удивляться проблемам со сном – это еще цветочки, стараниями Бангена можно запросто получить нервное расстройство.

Звезды стали практически неразличимы, сумерки готовились уступить место полноценному утреннему свету. Шершнев неуклюже прошагал несколько метров вправо и с кряхтением уселся в ближайший сугроб. Вот ведь тоже загадка: снегопада-то здесь до сей поры никто не видел, а сугробы откуда-то берутся. Уж не растут ли они из-под земли, как грибы? Вряд ли, хотя…

Мысли Андрея нарушил жуткий грохот, пришедший с небес. Он не счел нужным поднимать голову, чтобы поинтересоваться его источником, благо, ему уже было прекрасно известно: что там летит, на какой высоте и кто этим управляет. «Валькирия», летит низко и быстро, а управляет ею Герда, потому что только она может пилотировать истребитель на такой высоте и с соответствующей скоростью. Лучшая. И на Сцефане ей не нашлось равных. Шершнев, львиную долю своего времени уделявший псионным тренировкам, справедливо отстал от подруги в плане пилотирования. Телепатия давалась Герде тяжело, и немудрено, что вся ее энергия пошла на совершенствование летного мастерства.

Край горизонта засеребрился, предвещая ежедневный праздник света. Тяжелый истребитель, сделав пару кругов над озером, поднялся выше и крылатой тенью устремился на восход. Андрей потянулся к карману куртки и, выудив оттуда электронный бинокль, принялся наблюдать за игрой «валькирии». Да, это точно Герда: мало кто из пилотов был способен на то, что сейчас вытворяла летающая машина смерти. Безумные пируэты не моги не вызывать восхищения. На лице Андрея появилась широкая улыбка, а за ней и ямочки на щеках.

«И с чего это она так?» - подумалось Шершневу, - «Может, праздник какой, а я не знаю?»

«Валькирия», тем временем, исчезла в небесной выси. Миг спустя истребитель низринулся в направлении базы, целясь аккурат в шершневский сугроб. Воздух затрясся от безудержного грохота: «валькирия» – не «стелс», ей нет нужды скрываться. В свое время Андрей даже поругался с Гердой, обвинявшей в трусости всех пилотов легких истребителей, чья способность к режиму невидимости позволяет им бить исподтишка. Сама она предпочитала пусть неравную, но открытую схватку. Шершнев прекрасно знал: для Герды смерть в бою – честь. И на то, что по этому поводу думают другие, ей глубоко наплевать…

Сердце тихонько кольнуло – верный знак, что его одиночество нарушено кем-то еще. Обернувшись, Андрей увидел Бангена собственной персоной вместе с вожаком протоссов. Их только двое, что бы это могло значить? Пилот засунул бинокль в карман и хотел было вылезти из своего лежбища, но короткая, словно щелчок кнута, телепатема опередила его движение… Да, Герда не зря так радуется…

«Поднимайся, Шершнев, мы возвращаемся в Каньон!»

Глава 7.

Возвращение блудных терран

Псионный клинок со смачным треском разрубил броню на теле внушительных размеров гидралиска. Издав предсмертное шипение, существо повалилось на камни и задергалось в агонии. Готов. На этих тварях можно было отрабатывать удары хоть целый день – если найдешь их достаточное количество, разумеется. Они не сопротивлялись и, как правило, не пытались скрыться. Еще бы, без Мозгового Центра миньоны не сделают ни шага – идеальные подчиненные…

Хелерадос убрал до поры до времени ставшие ненужными клинки. Тренировка – это, конечно, хорошо, но надо подумать и о более насущных делах. Во-первых, решить, наконец, вопрос с размещением новой станции связи на вершине Каньона, во-вторых, сформировать очередную поисковую группу. Не все зерги в Каньоне оставались безответными при виде воинов разрушенного ныне Аиура. Не все гидралиски могли быть повержены так легко, как тот, кого сейчас уничтожил Хелерадос. Враг не дремал и не тратил зазря свое драгоценное время: ходить по Каньону даже группами стало смертельно опасно. Тем не менее, гордые зелоты продолжали устраивать одиночные рейды по стране красного камня. Кто-то возвращался, кто-то – нет. Рядовым воинам такое поведение казалось храбростью, Хелерадосу – глупостью. Право же, он устал наказывать провинившихся, ко всему прочему, это было почти бесполезно. Виной тому – Ксайфилад, чьи похождения давно стали притчей во языцех. Складывалось ощущение, что командующий базой что-то искал… или кого-то. Расспрашивать его об этом было бесполезно, обвинять в чем-либо – тем более. Тем не менее, Ксайфилад ныне представлял собою отличный пример для подражания, и число рвущихся до «ратных подвигов» зелотов множилось с каждым днем.

Очень досадным обстоятельством являлось и то, что в Каньоне практически невозможно было использовать киборгов. Тот же ривер-ползун, выйдя за пределы энергетической зоны охвата пилонов, запросто мог превратиться в груду никому не нужного хлама, напичканного взрывоопасными скарабеями. Чтобы хоть как-то исправить ситуацию, приходилось идти на невиданные доселе ухищрения: снабжать киборгов кристаллами кхайдарин или же портативными генераторами пси-энергии на основе пилонов. Последние были созданы на Аримунэ в очень ограниченном количестве. Конечно, можно было обойтись и без них, но это означало, что сопровождающие киборга воины могут в любой момент остаться без боевой поддержки… или разведданных.

Обсерверы выводились на орбиту при помощи шаттлов, находящихся на ручном управлении, и ими же доставлялись обратно. Старый пост связи, на который так надеялся Хелерадос, был разрушен почти сразу после введения в эксплуатацию, новый пока что находился на стадии разработки. Исследования показали наличие в Каньоне всех необходимых протоссам ресурсов, однако добраться до них пока что не представлялось возможным. Портилось оборудование, ломались пробы; пару раз случались обвалы, ну и, конечно, наведывались зерги во главе с терраноподобным вожаком. Последние, как ни странно, особого недостатка в чем-либо не испытывали, по крайней мере, число миньонов не уменьшалось. Не так давно воины обнаружили и разорили активно работавший инкубатор: Ксайфилад, лично присутствовавший там, не заметил ни одного дрона-рабочего, так что способ добычи минералов остался под завесой тайны…

Хелерадос жестом дал знак охране, что собирается на базу. Использовать пси в Каньоне весьма проблематично, и лишний тратить на него силы было просто неразумно.

Уже на самом подходе к ней он заметил небольшую фигурку, стремительно двигающуюся в том же направлении, что и он. Гадать, кто это, не имело смысла: перемещаться так быстро мог только Ксайфилад, ведь у него одного была парящая машина ручной сборки, или «скутер», как он сам его называл. Очередной отголосок давешнего плена: аппарат функционально походил терранский «гриф», разве что двигался быстрее и не нес хорошо знакомых зелотам и драгунам мин-пауков. Название, кстати, тоже наверняка было взято из лексикона людей, во всяком случае, Хелерадос не знал, какой вещи протосса можно назначить подобное понятие. Сам он и прочие воины обозвали новшество «ксифом» - по имени изобретателя. Тот не обижался.

Резво спустившись на плато, где располагался один из пилонов, Ксайфилад остановился и застыл на месте, явно обдумывая дальнейший ход действий. «Не меня ли он ищет?» - подумал Хелерадос, ускоряя шаг, - «Если это так, значит, что-то случилось… возможно, из ряда вон выходящее…»

«Ксайфилад!» - пилоны уже близко, теперь можно спокойно общаться на пси, - «Все в порядке?» - глупый вопрос – конечно нет!

«Собирай поисковую группу, немедленно!» - ответ пришел мгновенно, - «На северо-западе Каньона идет на посадку шаттл…»

«И что такого?» - недоуменно вопросил тот, - «Думаешь…»

«Знаю!» - перебил Ксайфилад, - «это не наш аппарат, другая модификация – совершеннее тех, что имеем мы. К тому же я только что связывался с посадочной зоной: все наши шаттлы на месте. Ты понимаешь, что это значит?»

«Я понимаю, что это не подкрепление», - мрачно констатировал Хелеродос, - «Но ты прав, надо найти их, и немедленно. Это наш шанс узнать, что на самом происходит за пределами системы».

«Займись поисковой группой», - напомнил тот, - «Я отправляюсь прямо сейчас, Каньон опасен, надо предупредить братьев…», - скутер развернулся в обратную сторону и, мгновенно набрав скорость, устремился прочь от базы.

«Стой! Ты же один…», - сигнал командующего бросился вдогонку уходящей вдаль фигурке. Ответа не последовало…

По красной поверхности Каньона неспешно двигались двое: элегантного вида гидралиск и громоздкое двуногое существо, отдаленно напоминающее терранского огнеметчика. Казалось, они просто вышли на прогулку, чтобы пообщаться и вдоволь насладиться чудесной погодой, как это обычно делают влюбленные парочки на планете Земля. Вот только незримый соглядатай, приблизившись пусть даже вплотную к удивительным путешественникам, не услышал бы ни слова – только легкое шуршание брони о каменистую поверхность. Лишь обладание даром чувствовать все без исключения разновидности пси-волн могло бы помочь ему втянуться в разговор двух удивительных существ. Правда он бы сазу обнаружил, что, в отличие от упомянутых парочек, беседа их отнюдь не изобилует любовными признаниями или предложениями зайти на пару рюмок чая. Все гораздо проще и банальнее…

«Почему ты идешь в сторону станции протоссов?» - сигнал исходил от зеленоглазой гидры, ростом чуть ниже спутника.

«Разве только я? Мы идем вместе», - парировал тот, - «Точнее, я иду, а ты – ползешь».

«Нет разницы. Я ползу, лечу, бегу… надо перебрать все ваши понятия, чтобы выразить мой способ движения?» - в ответном сигнале не было иронии, просто констатация факта.

«Ты запустил Оверлорда, Мыслящий?» - Боровских уже понял, что собеседник имеет в виду себя как совокупность миньонов.

«Не обязательно… я чувствую в себе каждое существо в этой Вселенной, пусть даже то, которое не есть я… Ты понимаешь меня, Хранитель?»

«В общих чертах…», - утвердительный образ был наспех скомкан из сиюминутных догадок.

«Я – это не то, что находится сейчас рядом с тобой», - пустился в разъяснения Мыслящий, - «я – это все живое вещество, чье первичное свойство и назначение – способность к неограниченному увеличению себя, качественно и количественно. Для меня важен не вид живого, а его существование, постоянное бытие. Я его чувствую – это чтобы тебе было понятнее. Я научился этому: быть не только собой, но и всем живым, которого коснусь, не ограничивая себя теми, кого вы называете миньонами».

«Мать-Природа, короче», - в отличие от собеседника, Хранитель старался придать своим сигналам как можно более яркий эмоциональный окрас, - «а если еще проще, то хиппи».

«Да, я могу быть и существом с длинными выростами из ороговевших клеток, облепленного неорганикой…» - начал тот.

«А в переводе на удобный лексикон?» - перебил Боровских. Ему самому этот термин не очень нравился, но Мыслящий упорно отказывался принимать простое с первого взгляда понятие «язык».

«Длинноволосый грязный человек, который любит размножаться в кустах – это если очень коротко», - перефразировал зерг.

Парочка достигла пологого возвышения, усыпанного мелкими, но острыми камешками, и, забравшись на него, двинулась к скалистой гряде впереди себя. Под ней как раз находилась пещера, пройдя через которую, можно было очутиться аккурат над площадкой, с которой начинался удобный путь к базе протоссов.

«Погоди-ка, Мыслящий. Ты сказал, что ощущаешь себя всем живым, какое только есть во Вселенной?» - спросил Боровских.

«Всеми, чьей информации я сумел коснуться».

«И протоссами тоже?» - в сигнале отчетливо просматривалась грядущая подстава, но собеседник не обратил на это ни малейшего внимания.

«Да».

«Но получается, что убивая их, ты добровольно калечишь себя! Мазохист, что ли?» - от лицевой маски Казимира донеслось утробное хихиканье.

«Я не получаю удовольствие ни от этого процесса, ни от его результата», - парировал тот, - «К сожалению, мой мыслительный центр имеет вполне физическое строение и, следовательно, может быть разрушен. Я должен обезопасить себя… от себя же самого – на тот период, пока опасность не исчезнет».

«Тогда почему бы нам просто не поговорить с ними», - предложил Боровских, - «пускай оставят нас в покое, а мы – их. Хотя… вряд ли это получится».

«Все в системе», - ответил Мыслящий. С недавних пор это стало его коронной фразой-образом, понять глубокий смысл которой Казимир пока не смог. «Все» - это обозримая Вселенная, она не «была», не «есть» и не «будет», она просто… «в системе». Все взаимосвязано так, что обязательно находится в оптимуме или же стремится к нему в той или иной точке пространства в определенный момент времени. Причем оптимум этот многогранен, т.е. с позиции Вселенной он один, но в каждой конкретной точке – свой, и она, эта точка, своей динамичностью как раз обеспечивает стабильность всей системы. Получалось, если даже где-то сталкивались галактики и погибали древнейшие виды разумных живых существ – это нормально, потому что образует новое микро- или мезосостояние Вселенной, которое впоследствии окажется оптимальным для процессов совершенно иного рода, нежели существовавших до катастрофы, и посему приведет всю систему в новое состояние – в той или иной мере, – однако сохранит общее состояние оптимума.

Правда, такие вот трактовки подчас изрядно надоедали Казимиру, никогда не увлекавшемуся науками. Он, конечно, обращался к общей с Мыслящим памяти и вполне осознавал понятия, используемые им, но как личность стремился упростить все до уровня среднего человека. Получалось это из рук вон плохо.

«Достаточно», - телепатировал Боровских, желая уйти от изрядно поднадоевших бесед о сущности мироздания. – «Ты хотел знать, зачем мы идем к протоссам? Потому что мне стало скучно, и я хочу повеселиться».

«И каким же образом?»

«Поиздеваюсь над ними…»

Реакция Мыслящего была вполне предсказуема – очередная попытка прочувствовать переданный Казимиром образ с треском провалилась. Зерг прекрасно знал все доступные определения этого понятия, мог привести массу примеров, но понять глубинный терранский смысл такого вот времяпрепровождения ему до сих пор не удавалось. Напрасно Боровских раз за разом пытался заставить напарника проникнуться происходящим: тот уперто не желал ни понимать, ни принимать это, и всякий раз пытался под любым предлогом покинуть зону доморощенного цирка. Самому Хранителю изрядно поднадоело уничтожать воинов-одиночек, чье количество за последнее время резко возросло. Теперь истинной победой он считал тот вариант, когда зелот или драгун самостоятельно убирались восвояси: учитывая прирожденную гордость протоссов, сделать это было куда как непросто.

«Ты заметил?» - иногда Мыслящий транслировал довольно глупые телепатемы вроде этой: Боровских видел примерно то же, что и он сам. Внизу, на довольно широкой площадке, расположился зелот. Судя по всему, он приехал странной парящей машине, которую оставил чуть поодаль. Казимир и раньше видел эту интересную конструкцию, способную развивать скорость куда выше терранских «грифов», но рассмотреть ее как до сих пор не удавалось. Сейчас аппарат был как на ладони, его хозяин – тоже.

«Отличный экземпляр!» - обрадовался Боровских. Топать к протоссовской базе внезапно стало лень. – «Поможешь?» - это уже к Мыслящему.

Получив утвердительный ответ, Казимир приник к скалистой поверхности и осторожно пополз вперед. Броня на его теле мгновенно изменила стандартный коричневый окрас на маскировочный темно-красный. Мыслящий, не питавший слабостей к подобным выкрутасам, остался на месте, благо, наблюдать происходящее он мог при помощи изобилующих здесь лингов. Хранитель же предпочитал видеть объект своими собственными органами зрения и не полагаться на чужие: Каньон в любой момент мог преподнести неприятный сюрприз в виде скачка псионного подавления.

Протосс насторожился. Зерглинги – из тех, что были непосредственно на площадке – не подавали признаков «управляемости», однако немалый опыт и несвойственное рядовым воинам предбоевое чутье подсказывали ему: ситуация меняется, причем не в лучшую для него сторону.

Не так давно Казимиру удалось узнать имя воина. Мыслящий передал ему образ, взятый еще от Бангена…

Нависшие над головой скалы кроваво-красного цвета, еле заметные пятнышки в небе, с каждой секундой приобретающие все более явные очертания шаттла десанта протоссов. Командный аппарат, плюющийся фотонными зарядами. Небольшие стайки корсаров, насмерть схватившиеся с подоспевшими истребителями терран. И бывший пленник, тот, что позже вновь станет врагом.

…«Тогда прощай, Бен. Иди с миром».

«Думаю, мы еще свидимся, Ксайфилад. Вселенная непредсказуема. Счастливого пути»…

Этот Ксайфилад был одним из немногих, кто мог предвидеть опасность. Линг, попытавшийся набросится на его машину, был мгновенно повержен стремительным ударом пси-лезвия. Боровских с трудом подавил в себе желание недовольно поворчать: зелоту не составит труда уйти от самого быстрого миньона, если только он доберется до парящего аппарата. Разумеется, у него и в мыслях не было желания убить его или тяжело ранить; хотелось просто… немного поиграть…

«В тесноте да не в обиде» – язвительно сказал Шершнев, когда четверо людей и столько же протоссов забирались в шаттл. Сначала это звучало как шутка, но через четверть часа полета переросло в банальное издевательство. Да, хозяева летающего корыта повыкидывали из него все, что только можно и, наверное, пассажиры могли бы разместиться более-менее комфортно, если бы Пьер не потащил с собой «гриф». Зачем он это сделал? Один из протоссов, джудикейтор Агриллис, не имеет при себе маскировочного устройства и, мало того, пользоваться им не умеет. Бегает плохо, скалолаз из него никудышный, боец – тем более. Это сильно ослабит всю команду миротворцев и, в случае опасности, будет являться одним из факторов возможного поражения. Пьеро, которому наскучила монотонная жизнь на Сцефане, прознав о проблеме, немедленно нарисовался перед Бангеном и предложил транспортные услуги. Полковник согласился, наплевав на то, что обрекает членов экспедиции на жутковатое путешествие в стиле «селедки в бочке». Сам Агриллис, кстати, очень комфортно расселся в кресле пилота: по совету Бена протоссы отключили киборга и перевели шаттл на ручное управление.

Колоскову все это изрядно раздражало. Лететь зажатой в угол двумя здоровенными ящерицами – удовольствие не из приятных. Она с удовольствием бы пробралась к кому-нибудь помягче и разговорчивее, но, к сожалению, это было невозможно. Банген расположился вместе с командиром протоссов, Пьеро попытался слиться с «грифом», Шершнев был вынужден находиться возле пульта управления шаттлом, чтобы указывать место посадки.

Идея прибытия непосредственно на посадочную площадку протоссов Глухого Каньона была отметена еще на Сцефане. Никто не мог гарантировать, что людей не засунут в стазис поле или просто убьют сразу по прибытию. Агриллис пытался что-то возразить, но Банген сразу дал понять, что рисковать понапрасну не намерен. Командир протоссов – мрачноватого вида субъект по имени Эбанас-Таг – только слегка качнул головой в знак согласия…

Казалось, Глухой Каньон совсем не изменился со времени эвакуации персонала базы «Огненный Лис». Те же кроваво-красные пейзажи, изумрудное небо над головой, легкий ветерок, подгоняющий ручейки из каменной крошки, что осыпается со склонов, и хорошо знакомое ощущение псионной пустоты вокруг. Словно что-то или кто-то накрыл тебя полупрозрачным колпаком, через который видна лишь незначительная часть того, что на самом деле происходит в окружающем мире. Любая телепатема передавалась и принималась с трудом, особенно протоссами. Эбанас-Таг и двое его воинов без особого труда перешли на язык жестов, их сородич, разместившийся на «грифе» за спиной Пьера, мог им только позавидовать. Судя по всему, его псионый потенциал был куда выше оного у темных темпларов, но, как песчинка теряется среди мириадов себе подобных, так и его сигналы угасали на фоне всеобъемлющего поля подавления Глухого Каньона. Около пяти минут он пытался как-то подстроиться под сложившуюся обстановку, но, потерпев неудачу, взял пример с остальных: пользоваться телепатией лишь в крайних случаях.

По совету Шершнева шаттл загнали в огромную пещеру – чтобы не привлекал лишнего внимания. Далее, согласно плану, группа должна была выйти к помеченной на карте площадке, откуда, как утверждал Бен, можно достаточно быстро добраться до базы протоссов. К сожалению, это «быстро» отнюдь не означало «в единый миг», и миротворцам оставалось уповать только на собственные конечности… ну или на антиграв-подушку «грифа» - для особо одаренных персон.

Еле заметный жест Бангена, шедшего чуть спереди и справа, заставил Колоскову в единый миг распластаться по поверхности. Позади них Пьеро остановил машину и дал задний ход, оказавшись ближе к командиру протоссов, оберегавшего тыл группы. Последний, жестом указав воинам охранять «гриф», начал осторожно подбираться к авангарду. В другом месте такие меры предосторожности были бы излишни, благо, маскировочные устройства в любой момент могут быть включены, укрыв своего хозяина от чужих глаз. Но здесь Каньон со своими законами, пренебрегать которыми может только глупец.

Опять жест: «вперед». Аккуратно. По-пластунски, без лишних движений.

Протосс, успевший догнать их, улегся на брюхо и, к удивлению девушки, ловко пополз меж острых камней и валунов. Двигался он очень оригинально, чем-то напоминая ядовитую змею, способную незаметно подкрасться к жертве и сделать точный смертоносный рывок, предсказать который почти невозможно…

Бен не зря осторожничал: заветная площадка уже была занята. Низкорослый по меркам протоссов зелот стоял, окруженный не менее чем десятком зерглингов. Готовые к бою псионные клинки разведены широко в стороны, ноги полусогнуты в суставах: казалось, воин был готов ответить на любой выпад противника, откуда бы он ни пришел. Однако зерги даже и не думали нападать, они… просто прыгали вокруг него, образуя самый что ни на есть натуральный хоровод. Чуть поодаль от зелота стояла неизвестная доселе конструкция, отдаленно напоминавшая терранский «гриф», но было непохоже, что она хоть сколько-нибудь интересует собравшихся на площадке лингов. Смертоносные твари, способные разорвать в клочья облаченного в полную броню пехотинца, прыгали и ходили на задних лапах, словно шуты на допотопном карнавале. Периодически кто-то из них пробирался через кольцо водящих хоровод сородичей и приближался к зелоту ровно настолько, чтобы иметь опасность быть задетым им. Но лишь только воин делал выпад, существо моментально отпрыгивало назад, как будто издеваясь над превосходящим по силе визави. Правда, судя по хромоногим тварюшкам, околачивающимся по краям площадки, избежать расправы удавалось далеко не всем.

Скосив взгляд на командира, Нина с удивлением заметила, что тот в упор пялится на Эбанас-Тага, чей взгляд был также устремлен прямо в глаза человека. Судя по всему, эти двое решили пообщаться на пси, и, чтобы облегчить себе задачу, используют мимику и жесты. Выглядело это немного странно и даже забавно, однако было непохоже, что начальники ни с того ни с сего решили расслабиться или устроить тотализатор системы «зелот-зерглинги».

Кисть Бангена чуть приподнялась, растопыренные пальцы плавно сжались в кулак, после чего тот перетек в обращенную книзу ладонь – приказ активировать маскировку. Опять сигнал: Лысый показывает «козу» сначала на собственный шлем, потом на площадку – наблюдать. Спустя миг и он, и Эбанас-Таг растворяются среди коричнево-красного пейзажа.

Вообще-то применить стелс-костюм можно было еще на выходе из шаттла, благо, батарей хватит даже не на один день праздного шатания по Каньону. Однако делать это Бен категорически запретил: здесь невидимость в любой момент может оказаться мнимой, и не факт, что соратники успеют предупредить о неполадках до тех пор, пока взгляд противника не упадет на подозрительную фигуру. Было решено минимизировать использование технических средств, даже неприхотливые генераторы поля невидимости темных храмовников пришлось отключить – слишком велик риск потерять их на очень долгое время.

Тело девушки вжалось в поверхность, сводя на нет и без того ничтожный шанс обнаружить себя. Дрогнули конечности – надо двигаться вперед. По-пластунски, словно нет на ней никакого маскировочного костюма. Легкой искоркой вспыхнули воспоминания об академии, где юные курсанты, тихонько обругивая инструкторов до седьмого колена, пробирались через полосу препятствий – тогда все это казалось никому не нужной морокой, и никто не подозревал, что такие вот архаичные занятия в будущем спасут жизнь многим из них. Подползти ближе и смотреть, только смотреть…

Краем глаза Нина заметила небольшую стайку зерглингов, мчащуюся прямо на лежбище Бангена и Эбанас-Тага. Пальцы инстинктивно крепко вцепились в винтовку – неужели защита дала сбой? Но нет: миньоны ломанулись дальше, перепрыгнув через затаившихся среди красных камней офицеров. Один из лингов понесся прямо к краю обрыва и, достигнув его, с диким верещанием прыгнул в центр площадки, метя в зелота. Через миг его бронированная тушка была разрублена на две аккуратные половинки мощным взмахом пси-лезвия. Колоскова сглотнула зародившийся в горле комок – сила окруженного протосса внушала и уважение, и страх. Соратники убиенного, однако, не спешили мстить: выстроившись в аккуратную колонну, они принялись напрыгивать друг на друга, образуя живую башенку, устойчивость которой таяла с каждым новым живым кирпичиком. Нине дико захотелось помотать головой или больно ущипнуть себя, чтобы удостовериться в реальности происходящего. Ей много довелось повидать, кошмары войны давно перестали терзать воображение, но эти твари вели себя просто… просто по-идиотски! Иначе и не скажешь!

Новое веяние в архитектуре, тем временем, стало напоминать Пизанскую башню, с той лишь разницей, что раскачивалось разные стороны. Линги вопили так, словно из их заживо делали барбекю, особенно старались те, что повыше. Судить о происходящем с позиции здравого смысла было только во вред себе, и девушке оставалось лишь наблюдать за происходящим… и надеяться, что вся эта орущая толпа в один прекрасный момент не повалится в ее сторону…

Тем временем, зелот на площадке продолжал героически отражать полоумные атаки врага. Даже уличная драка возле земной пивнушки по сравнению с происходящим казалась верхом стратегического планирования. Тот, кто направлял в бой миньонов, совершенно не заботился о здоровье оных – вокруг протосса осталась лишь ничтожная часть зергов, остальные спешили ретироваться подальше – если была такая возможность, разумеется. Мимолетно глянув на живую башенку, основание которой безуспешно пытались подпереть несколько миньонов, Нина начала тихонько отползать в сторону. Еще немного и…

…с оглушительным визгом несостоявшийся небоскреб рухнул вниз, разваливаясь на составляющие, которые немедленно бросались атаковать зелота. Что-то сильно ударило в спину, камень под телом девушки предательски треснул и, обратившись мелким крошевом, низринулся на площадку, увлекая за собой «призрака». Мир вокруг заходил ходуном, все перемешалось, словно цветные камешки в калейдоскопе. Удар, еще удар… Тело девушки на автомате изворачивалось так, чтобы смягчить падение и уберечь суставы. Броня броней, но и высота здесь отнюдь не маленькая.

Стоп. Круговерть закончилась. Нина подняла голову: все те же кроваво красные скалы, но теперь уже с редкими блестящими вкраплениями, раненые миньоны и протосс… Смотрит на нее в упор – заметил? Заметил. Стелс-поле вышло из строя. Рука потянулась к лежащей рядом винтовке. Стрелять бесполезно, оружие нужно только для того, чтобы хоть как-то успокоить забившееся в панике сердце. В конце концов, они пришли не воевать… жаль, что зелот этого не знает…

Но тут мир изменился – в единый миг. Зерглинги как один ринулись в атаку на протосса, уже не как нелепые клоуны, но солдаты – свирепые и беспощадные. Словно неведомый кукловод внезапно предпочел комедии триллер. И это был лишь первый удар, ничтожная попытка задержать летящий молот только затем, чтобы он ударил в непоколебимую броню наковальни.

То, что прежде могло показаться большим валуном с неровными краями, ожило и воспарило ввысь. Спустя мгновение меж изготовившимся к обороне «призраком» и зелотом оказалось нечто совершенно непохожее на прочих миньонов зерга. Бронированное с головы до ног существо извергло боевой рык, из передних конечностей его вырвалось пламя, заставив протосса остановиться.

«Не двигайся» - окрас телепатемы был до боли знаком, но… кто? Невероятно, но Колоскова четко осознавала: каким-то непостижимым образом она была знакома с этим существом – или с тем, кем оно являлось до того, как приняло свой нынешний облик.

Зелот, меж тем, повел себя немного странновато: отступив назад, он скрестил пылающие белесым огнем пси-лезвия и слегка поклонился. К чему этот ритуал – было неясно, но его противник не обратил на церемонии ни малейшего внимания, продолжив держать оборону места, где девушка пыталась вскарабкаться выше по обрыву. Страх и непонимание затуманили разум, сейчас ей хотелось только одного – убраться подальше. А на площадке уже начинался бой, на этот раз настоящий.

Линги отступили. Протосс сделал ложный выпад и попытался зайти во фланг противнику, но тот, хоть и выглядел живой скалой, оказался не менее верток. Не обращая внимания на пси-лезвия, скользнувшие по броне, существо ухватило зелота за торс и отшвырнуло назад так, что тот с лету ударился о каменную стену напротив. Воин ловко перекатился и снова встал в боевую позицию, готовясь к очередной атаке, однако на сей раз его противник справедливо решил, что лучшая защита – это нападение. Тварь прыгнула – оставалось только гадать, каким образом здоровенная туша может совершать такие полеты. Ноги существа еще не коснулись земли, а воздух уже накалился от вырвавшегося из передних конечностей огня. Чтобы избежать попадания в самую топку, зелот нырнул под противника, намереваясь достать его снизу. Тварь чуть развернулась, и удар прошел втуне, однако следующее лезвие уже было готово рубануть бронированный торс. Зелот бил с разворота, сам находясь в состоянии полуприсяда. Противнику ничего не оставалось как принять на себя страшный удар… или…

Успевшая к тому времени прийти в себя Колоскова не верила своим глазам: совершив кувырок через псионное лезвие, зерг развернулся и, пользуясь силой инерции, сделал подсечку – в лучших традициях элитной пехоты терран. Зелот рванулся, чтобы быстрее встать на ноги, но преимущество во времени на сей раз было у соперника. Существо схватило его за левую руку – лезвие на правой уже шло на удар, молниеносно – для стороннего наблюдателя, но так медленно для него самого. И вот опять: обычный миньон попытался бы вцепиться в несчастную конечность, разорвать ее на части, но этот всего лишь использовал ее как рычаг… Бросок! Простой, но эффективный прием, в исполнении профессионала способный надолго вывести из строя противника или даже убить его. Этот был исполнен мастером – таким как Гарри «Потрошитель» или… Казимир Боровских.

Дело начало принимать совсем скверный оборот. Тварюга коленом зафиксировала свободную конечность зелота и на миг замерла, вглядываясь в сапфировые глаза подле себя. Нина четырехнулась: убитый военачальник протоссов – не слишком хорошее начало для мирных переговоров. Одно мгновение… для телепатемы – вечность.

Для этого пришлось собрать в кулак все оставшиеся силы – поле подавления никуда не исчезло. Всего лишь короткое сообщение: сообщение, способное прекратить бой…

«Стойте! Мы пришли с миром…»

Продолжение