Глухой Каньон-2 "Трансформация" (часть 6)

Глава 26.

Адреналин

Грохот осадных танков слился с взявшимся из ниоткуда утробным рычанием Каньона. Переговорный эфир группы «Юг» почти не уступал им по шумовому эффекту, в первую очередь это касалось солдат, штурмающих трекятую высоту 55.

— Впере-е-ед!!! – крепко сжимая в руках флагшток, Петренко упрямо карабкался по вибрирующим камням, самые мелкие из которых осыпались вниз. Справа и слева от полковника бежали воины, среди которых то и дело взлетали фонтаны щебня, подброшеного снарядом осадного танка из тех, что расположились на вершине.

Останавливаться нельзя, ни в коем случае. Стоит замешкаться, залечь, и мощные орудия утопят штурмующих в их собственной крови. Но это не означает, что можно нестись сломя голову – ваникс уже открыли кинжальный огонь по отрядам ОСА. Золотая середина? Может быть… или чудо. Петренко не верил в чудеса, но нарастающий рокот в недрах Глухого Каньона и странное, непонятное чувство легкости и свободы, давали надежду. Быть может, это как раз тот момент. Другого не будет. В конце концов, полковник не желал погибнуть, забившись в какой-нибудь бункер и поджарившись там, как свиная отбивная.

— Прикрывайте командира! – завопил прапорщик, неведомо как оказавшийся возле группы охраны, состоявшей из темных темпларов. Бронированная туша вылезла вперед, спустя минуту к ней присоединились еще двое. А еще через миг всех троих разбросало в стороны мощным взрывом. Самого полковника оттолкнуло назад, но он, будучи целым и невредимым, вновь оказался на ногах, и, подняв флаг повыше, словно в насмешку над врагом, двинулся дальше.

— Не останавливаться! – наверное, ради таких минут и стоило жить, - Уже близко! За Каньон!!!

Резкий ветер поднял в воздух и закрутил в воронку тучи щебня и пыли. Грохот становился все сильнее, по красному камню под ногами поползли хорошо различимые трещины, из которых десятками маленьких гейзеров брызнула вода, вслед за ней повалил белесый туман. Петренко чувствовал, как тело наполняют невесть откуда взявшиеся силы, а из недр Каньона словно кто-то нашептывает «я с вами». Не останавливаясь ни на секунду, полковник покосился на своих солдат. Да, они тоже поняли – что-то случилось; то, что может круто изменить весь ход сражения. На арену выходил главный защитник Аримунэ-3. Глухой Каньон проснулся…

Пылевое облако становилось все плотнее и плотнее, доставляя стрелкам ваникс массу неприятностей. Теперь шанс взять желанную высоту становился не эфемерным, а очень даже реальным. Впрочем, Петренко еще не знал, что будет дальше, а загадывать не хотелось.

Шум от орудийных выстрелов прекратился, впереди показались ряды воинов ваникс, вооруженных энергетическими клинками. Решили пойти врукопашную? «Мы еще посмотрим, кто кого», - злорадно подумал полковник, покрепче сжав флагшток. Конечно, таким оружием много не навоюешь, но другого нет. Зато рядом есть протоссы, силы и искусству боя которых биоморфам не достичь. Переговорный, телепатический, да и вообще окружающий фон наполнился проклятьями и боевыми кличами. Пехота терран подалась чуть назад, пропуская вперед огнеметчиков и темпларов. Полковник, впрочем, так и не сообразил, что уж ему-то, как военачальнику, можно было бы и остановиться…

Ваникс, прыгнувший к командующему, прямо таки «сел» на подставленный протоссом варп-клинок. Красно-серая жижа вперемешку с зеленой слизью хлынула из распоротой промежности. Петренко оттолкнул его железкой, на конце которой гордо реял флаг ОСА, и ступил впред. Вокруг него уже образовалась форменная мясорубка: к темпларам охраны присоединились зелот и два огнеметчика. Биоморфы, похоже, сообразили, что вон тот человек в подраной легкой броне и с флагом в руках – командующий, и теперь всеми силами пытались добраться до него. Полковник не суетился, ведь страх ослепляет и толкает на необдуманные поступки. Бежать прочь нельзя никак, даже в целях самосохранения. Только сражаясь бок о бок с остальными он имел шанс выжить. Его личная охрана состоит из превосходных воинов, а вот ваникс… Теперь это было уже очевидно – ваникс постепенно слабели…

Поверженный солдат Корпорации повалился в ноги полковнику, не оставляя попыток запихнуть обратно вывалившиеся потроха. Поскользнувшись на них, командующий чуть не шлепнулся в кучу трупов подле себя, но в последний момент сумел упереть флагшток в землю и ухватиться за него. За свою долгую службу он повидал многое, но ни разу еще не учавствовал в столь жестокой схватке. Численное преимущество ваникс уже не давало такого эффекта, как раньше. В забрало полковничьего шлема то и дело брызгала разноцветная субстанция или летели оторванные куски внутренних органов. Вконец озверев, Петренко выхватил небольшой плазменный резак и принялся размахивать им, добивая тех, кто еще хоть немного шевелился. Бледно светящееся лезвие с шипением проникало в уже готовые разрезы на броне, причиняя дикую боль ее непутевым носителям. Толку от такого членовредительства было немного, если не брать в расчет садизм. Нечто подобное, а то и похуже творилось в пещерах Мыслящего, но Петренко об этом пока не знал.

— Зерги! Зерги! – заорали откуда-то сзади. Это коммуникатор или просто чьи-то вопли? Попробуй разберись! Полковник обренулся…

Со всех сторон к месту боя спешили зерглинги, чуть подальше виднелись силуэты гидр и даже ультралисков. Зерги Каньона внезапно обрели разум… или кто-то постарался сделать так, чтобы главной целью миньонов стали воины Корпорации, среди которых попадались и их собственные «двойники». Не обращая внимания на солдат ОСА, панцирно-когтистая волна с диким верещанием врубилась в общую свалку. Петренко же, словно идол, продолжал жить назло врагам и, более того, постепенно продвигался вперед. Выше, выше… пусть под ногами уже не камень, а изувеченные тела, пусть здесь воняет так, что не справляются шлемовые фильтры, пусть дрожит земля и взлетают в небо фонтаны воды, высота 55 будет его. И тогда, когда осадные танки откроют огонь по столпившимся в ущельях ордам, ваникс пожалеют, что прилетели на эту планету.

Нелли, когда была маленькой, очень боялась темноты. И одиночества. Не одну ночь она портила сон родителей, вопя на всю квартиру и требуя внимания. Свет, хотя бы маленький лучик, крохотный – главное, чтобы он был. И пещер она тоже боялась, потому что в фильмах там всегда жили какие-нибудь монстры, только и ждущие, когда непутевая героиня полезет туда в поисках сокровищ, любимого или еще чего. С возрастом все это исчезло, стерлось и ушло куда-то в потаенные уголки души. Будучи пилотом дропника, Крамова никогда бы не смогла представить, что ей придется встретится лицом к лицу с кошмарами прошлого…

Огромные темные пещеры, озаряемые вспышками света. Где-то совсем-совсем темно, видны лишь габаритные огни да прожектора на скафандрах. В иных местах светло, как днем, и, казалось, горит сам камень склепа. Да, именно такое название сейчас подходит для этого места лучше всего: склеп. Подступы к баррикадам завалены телами – обожженными, изувеченными, но – трудно поверить! – в том числе и живыми. Каждую секунду кто-то из ваникс превращался в горящий факел, который, бешено вопя, начинал метаться из стороны в сторону, делая пляску теней на стенах еще более безумной. Иногда к нему присоединялся воин ОСА – противник тоже пользовался огнеметами. Медики не успевали оттаскивать раненых – самых тяжелых, остальные могли худо-бедно отползти сами, чтобы дать дорогу подкреплению. Впрочем, мало кто из людей или протоссов всерьез задумывался о глубинной сущности или морально-этической стороне происходящего, был дан приказ – держаться до последнего, и больше ничего не надо.

Силы охранения откатились к предпоследней линии баррикад – ваникс словно взбесились и, потеряв всякое чувство осторожности, лезли напролом. Гуманоиды, негуманоиды, полугуманоиды – велика фантазия Координатора и его ученых. Надо отдать им должное, армия Корпорации была великолепна, и, по сути, решение вести ее на штурм Каньона было априори самоубийственно. Возникни такое сражение где-либо еще, ваникс не оставили бы камня на камне во вражеской крепости при вполне допустимых потерях. Но, как говорят иные философы, «есть то, что есть» – Глухой Каньон и его фанатичные защитники, в бою с которыми возможна лишь пиррова победа. Но возможна. В любом правиле есть свои исключения. Один в поле не воин? Верно. Но это если совсем один, в некоторых же случаях хороший боец при поддержке с флангов может сдержать целую армию, и бой в пещерах зерга наглядное тому подтверждение. Отступили все, кроме отряда, в котором сражался Боровских…

Пожалуй, из Хранителя вышел бы неважный полководец, если вести речь о больших армиях и глобальной стратегии. Но стоило ему вступить в бой, и враги тут же жалели, что связались со столь совершенной машиной смерти. В ход шло все, начиная от кислотных огнеметов и заканчивая мощными челюстями. Если Казимир мог достать врага кончиком пятки левой ноги, он делал это. Пора сбавить обороты или схитрить? Не раз и не два Хранитель совершал поистине великолепный прыжок, цеплялся присосками за потолок, а затем сваливался на голову опешившим воинам Корпорации. Если же коварные Ваникс пытались обойти его и окружить, чтобы навалиться со всех сторон, путь преграждали огнеметчики отряда «Аннох» и зелоты, часть из которых в свое время ходили в учениках у самого Феникса. Того самого легендарного воина, чье тело убила Кэрриган и чей дух был украден коварным Координатором. Но теперь, спустя долгие месяцы заключения в тисках ваникс, он наконец-то обрел вожделенный покой здесь, в Каньоне.

Дрожь в скалах и утробный рев, исходящий из глубин, до поры до времени растворился в грохоте сражения. Землетрясение? Ну и леший с ним, завалит всех к чертям собачьим и закончится это безумие! Крамова не была трусихой, но и смелости в ней нашлось бы не больше, чем в обычном человеке. Девушка старалась просто не думать о том, что происходит вокруг. Есть Наташа, которая говорит, куда бежать и кого тащить, есть майор Мирт, медик-ветеран, руководящая всеми спасательными подразделениями в пещерах. Все. И когда они в очередной раз приближались к центральному ходу, Нелли старалась не смотреть в сторону Боровских и вообще всех, кто сражался в передних рядах. Ей хватило налитых кровью глаз очередного огнеметчика, которого они потащили… нет, не в эволюционную камеру, а в лазарет. Безумный, он орал, что его не туда тащат. Впрочем, через каких-то полчаса он уже был на ногах. Почаса – целая вечность. Еще четверть часа, и вновь Наташа с Нелли несут все того же, солдата, но на этот раз туда, куда он просил. Крамова ненавидела ваникс. Никогда не думала, что будет испытывать столь глубокое чувство отвращения по отношению иным существам. Ведь это из-за них Боровских и его безумные приспешники придумали жуткий аттракцион возрождения, воплощенный в жизнь зергом. Поле подавления куда-то подевалось, точнее, изменилось – ваникс по прежнему не могли сражаться в полную силу, но псионные эманации воспринимались теперь куда лучше прежнего. И свои, и чужие… О небо, как хотелось снять этот коллектор! Выкинуть его прочь, чтобы забыть о сверлящих разум сигналах! Особенно тех, что появлялись при рождении очередного террозерга. Ведь это были разумные существа, в отличие от обычных живых бомб, какие выскакивали из зараженных зданий терран. Сила тех же «анноховцев» заключалась в том, что они намеренно позволяли изменить себя и по собственной воле шли в бой, чтобы погибнуть второй смертью. Да разве только лишь одни огнеметчики позарились на пантеон героев?…

— Осторожно! – Наташа бортанула подругу и вместе с ней отлетела к стенке, едва не придавив раненого зелота, который восстанавливал силы для боя.

На том месте, где они только что были, раздалась серия взрывов – солдат ваникс с автоматическим гранатометом умудрился сделать несколько выстрелов. Почему в тыл, почему именно в них? Последнее, впрочем, легко объяснимо: в безумной пляске огня и мелькании тел он запросто мог спутать двух медичек с элитным огнеметчиком. Грохот повторился, на этот раз сопровождаемый свистом отрикошетивших осколков – это уже свои отвечали той же монетой. Рукопашный бой то и дело сменялся перестрелкой вперемешку с гранатометанием.

— Я вижу! – Нелли дернулась в сторону баррикад, углядев выползающего протосса, ноги которого превратились в два расплющенных обрубка. Напарница без слов последовала за ней – раненый есть раненый, и где бы он ни был, его надо вытаскивать. Быть может, этот протосс и предпочел бы умереть в бою, но в настоящий момент он лишь помеха для собрата, что встал на его место.

Стараясь не думать о том, что в любой момент каждая из них может получить очередь в забрало шлема или энергоклинком по шее, девушки бросились к баррикаде. Вместо камня под ногами оказался металл вперемешку с мясом – трупы ваникс, убрать которые никто не потрудился. Внезапно Нелли почуствовала, что кто-то схватил и держит ее за ступню. Дернув ногу посильнее, она вырвалась из слабой хватки и, мельком оглянувшись, продолжила путь. То был вражеский пехотинец, из конечностей которого осталась лишь одна рука, которой он ухватился за бронированный ботинок пилота-медика. Бедолагу в буквальном смысле четвертовали, дали по башке и выкинули прочь, не потрудившись добить или хотя бы отрезать оставшуюся руку. Судя по всему, это дело рук темных храмовников – надрезы ровные и аккуратные. Зелоты оставляют рваные раны и изуродованные культи. Боровских же попросту отрывал вражеские конечности, как лапки у зловредных насекомых. Откусанные головы с вытекшим содержимым были тоже его работой.

Схватив протосса за руки, медички потащили его за собой, совершенно не заботясь, что сейчас чувствует воин. Раз может двигатся, значит силы еще есть. Здесь важна скорость – в любой момент может случиться очередной мини-прорыв, главными жертвами которого обычно становятся как раз раненые и их попечители.

— Погоди, - Наташа остановилась, заметив угасающий свет в глазах зелота, - Надо вколоть ему наркоз и хоть как-то обработать раны… у тебя коагулянт остался?

— Угу, - Крамова достала лекарство и передала напарнице. То, что они устроились прямо возле кучи трупов, их мало волновало. Если долго видеть и нюхать, например, фекалии, можно привыкнуть даже к ним. Кстати, счастье, что фильтры-таки работают – жуткая вонь горелого мяса пробивается, но не так, как если бы их не было вообще.

Наташа склонилась над изувеченным зелотом, а Нелли, чьи целительские навыки оставляли желать лучшего, устроилась около, выставив вперед щит, чтобы прикрыть обоих от осколков и прочих несущих смерть штучек, количество которых здесь куда как велико. Стараясь не принимать близко к сердцу царящее вокруг зверство, Крамова внимательно наблюдала за тем, что происходило чуть впереди и выше. И надо же такому случиться… именно сейчас!…

Сразу несколько гранат влетели в нагрудный броневой щиток огнеметчика, одновременно с ними двое ваникс кинулись ему в ноги, а третий, вместо того, чтобы атаковать лезвиями, толкнул его всей массой. Воин пошатнулся, но стоявший сзади зелот сумел уержать его от падения. Замешательством воспользовались несколько лингоподобных тварей, что забрались по телам гуманоидов и прыгнули за спины защитников Каньона. Там они жевенько набросились на тыловое охранение, стараясь отвлечь их, пока основные силы давят с главного фронта. Живая стена солдат ОСА дрогнула, и в образовавшуюся брешь успели проскочить несколько вооруженных энергоклинками ваникс. В следующий миг на том месте оказался Боровских, прыгнувший на помощь – на его участке удалось, наоборот, отбросить врага. Подоспевшие темплары уже рубили биоморфов, и тем ничего не оставалось, как сделать очередную пакость обороняющимся. Например, добить раненого зелота и двух медичек вместе с ним.

Крамова успела подставить щит, защищая голову протосса от удара ваникс. Второй замах предназначался уже ей, но тоже прошел втуне – девушка, не успев удивиться собственной сообразительности, умудрилась пустить клинок по касательной, выиграв и этот раунд. Однако следующий в любом случае остался бы за ваникс – во-первых, девушка-таки подалась назад и неуклюже села на землю, оставив без защиты ногу, во-вторых, появился второй биоморф, нацелившийся на шлем ее подруги, которая как раз заканчивала покрывать ногу зелота защитым гелем и не могла себя защитить. Пнув Крамову, ваникс поспешил на помощь собрату. Перед глазами девушки мелькнула броня со знаками отличия майора медицинской службы. Нелли попыталась ухватить биоморфа за ногу, но тот, ловко вывернувшись, принялся колошматить подоспевшего на помощь офицера. Впрочем, майор оказалась куда более сложной мишнью – закрыв собой съежившуюся Наташу, она умело отражала посыпавшиеся удары. Где же свои? Неужели оборона прорвана?! Опять пинок, мелькающие тени закрутились в бешеном хороводе, направленный прямо в глаза ствол. Еще один? Неужели…?

С диким стрекотом на голову ваникс прыгнули сразу два зерглинга. Тот повалился, изо всех сил работая прикладом, но оторвать от себя назойливых тварей так и не смог. Где Наташа?! Расширенные от ужаса зрачки Крамовой в упор смотрели туда, где они врачевали раненого. Ваникс добивали медика, но до ее подруги еще не добрались. В следующий миг за вражьими спинами выросла фигура Боровских. Первый воин обернулся, чтобы нанести удар по корпусу террозерга, однако у того были свои соображения по поводу членовредительства. Не обратив внимания на вгрызшийся в нагрудную броню клинок, Хранитель опрокинул ваникс на землю и, прижав его огромной ножищей, схватил второго и, зафиксировав, ухватил челюстями голову воина. Рывок – и на месте солдата остается лишь бронированное туловище, из верхней части которого торчат жилы и фонтаном бьет кровь. Вдавленный в землю биоморф попытался рубить неподатливую конечность командира охраны, и, будь у него побольше времени, прогресс непременно дал бы о себе знать. Бровских с силой ударил ваникс в то место, где находился полупрозрачный щиток, защищающий органы зрения и пустил туда кислоту, прожигающую все на своем пути. Солдат задергался в предсмертной агонии. Окатив беспомощное дрожащее тело ненавидящим взглядом налитых кровью глаз, Казимир прыгнул обратно на баррикады. Все произошедшее заняло не более минуты его времени…

— Наташа, ты как?! – Нелли бросилась к напарнице.

— Цела, - ответила та, выбираясь из-под тела старшего офицера, прикрывшей ее. Медсестра взглянула на свою спасительницу и, увидев, кто это, поднесла бронированную перчатку к забралу шлема в привычном жесте, каким обычно закрывают рот от изумленного вскрика, - Товарищ майор… доктор Мирт!

Забрызганное кровью лицо пожилой женщины чуть дернулось, каждое движение теперь причиняло ей сильную боль – треклятые ваникс добрались до брюшной полости и повредили нижнюю челюсть, вдребезги разбив забрало шлема. Лина Мирт покосилось на склонившуюся над ней Наташу.

— А я… я говорила тебе, Бен…, - еле слышно прошептала она, и не было в этом хриплом голосе ни боли, ни печали – чуть влажные глаза доктора лучились искренней материнской улыбкой, - а ты… ты мне не верил…

К раненому протоссу подскочили еще двое медиков, Нелли с подругой занялись искалеченным командиром. И что же теперь с ней делать? Беднягу буквально выпотрошили заживо, странно, что она вообще в сознании.

— Вы знаете, куда меня нести, - неожиданно четко произнесла Мирт. При этих словах сердце Крамовой словно опустили в жидкий азот. Неужели она с ними?!

— То… вы же не…, - запинаясь, попыталась воспротивиться Наташа, но начальница была непреклонна.

— Это приказ. Торопитесь.

Разложив носилки, девушки бережно переложили на них умирающего доктора и заторопились вглубь пещер. Она что-то говорила про полковника Бангена… к чему бы это? Или тот не верил, что Лина Мирт отважится на превращение себя в монстра? Мысли о случившемся раскаленными иглами жгли разум Крамовой: как же так?! Неужели нет другого выхода? А если ее саму смертельно ранят? Нет, ни за что и никогда она не позволит отдать себя зергу!

Очень быстро они достигли пещер с эволюционными камерами. Наташа повернулась, чтобы перехватить носилки, и сквозь прозрачное забрало Нелли заметила, как подруга кусает губы, чтобы унять дрожь в руках. Что теперь? Как обычно… тело майора опустилось в объятия кокона, хорошо знакомые жилы-фиксаторы обвили его, увлекая вглубь ядовито-зеленой субстанции. И все же, несмотря на очевидную мерзость и противоестественность происходящего, Нелли показалось, будто пресловутые отростки касаются Лины Мирт с какой-то особой осторожностью, даже нежностью.

— П…пошли отсюда, - хрипло проговорила Наташа.

Крамова согласно кивнула и направилась вслед за подругой. Только сейчас она заметила, что стены пещеры буквально ходят ходуном, а в само помещение заполнено исходящим из недр Каньона гулом. Что бы это значило? Перемены? Быть может, к лучшему…

Они успели добежать до злополучных центральных баррикад и оттащить подальше несколько раненых воинов, как разрывающийся от царящего хаоса псионический фон пещеры дополнился новым «голосом». Крамовой показалось, что внутри ее головы кто-то ударил в мощный колокол, отзвук которого разнесся по самым захолустным нейронам измученного мозга. Гребаный пси-коллектор! Вонючая хреновина, да когда ж это кончится?!!

«Мы ждем тебя, сестра…»

Какого? Мирт? Мирт!

— Дерьмовое дерьмо, - чуть слышно прошептала Наташа, ругани от которой до сего момента Крамова практически не слышала.

— Них… ой… я, блин, пи… здесь вообще, - выдохнула языкастая летчица.

Судя по всему, на этот раз зерг решил поэкспериментировать. Прошлые модели все как один были громозкими, с массой всевозможных наростов. Мирт больше напоминала песочные часы из магазина для маньяков – широкие таз и грудная клетка соединялись неким трубчатым образованием, центром которого был позвоночник. Грудь женщины сильно увеличилась в размерах, словно ее до предела накачали силиконом, верхушки плеч заострились, мощные бедра переходили в перевитые темно-коричневыми жилами икры. Голова, как ни странно, осталась практически без изменений, разве что доходящие до плеч волосы теперь стали жестче и больше походили на протоссьи вибриссы.

«Я иду… я с вами… за Каньон!»

Защитники, как по команде, вновь составили живой мост для террозерга. В несколько прыжков Мирт достигла его и, взобравшись наверх, сиганула к подступающим ваникс. Уже в полете броневые щитки, укрывавшие грудную клетку, чуть раскрылись, и в следующий миг нападающих окатил фонтан ярко-красной субстанции. Она налипала на броню, разъедая ее, изничтожала плоть и добиралась до внутренностей, покрывая тела несчастных сетью свищевых отверстий, из которых немедленно начинала сочиться слизь. Худые костлявые руки, в единый миг ощетинились неброльшими лезвиями, до того времени покрывавшими их в виде чешуи. Разъяренный террозерг, жизнь которого не могла длиться слишком долго, добрался до стрелков и, вклинившись в их ряды, принялся собирать кровавую дань во имя Костлявой. Кинувшиеся сперва в разные стороны «рукопашники», видя, что на этот раз противник не собирается подрывать себя, возвернулись обратно с твердым намерением уничтожить убийцу. Воспользовавшись этим, защитники баррикад немедленно перешли в атаку, сметая опешивших ваникс. Зелотоподобные твари уже накинулись на Мирт, покрыв ее сплошным клубком шевелящихся тел. В следующую секунду прогремел взрыв… Одновременно Боровских взревел так, как будто с него заживо сдирали кожу, смерть каждого добровольца причиняла ему жуткую боль и придавала силы. Всепоглощающий огонь, вырвавшийся из сопл парных огнеметов превратил пещеру в сердце световой бомбы. Но даже громогласный боевой клич Хранителя был поглощен ужасающим треском горной породы. Из больших и малых расщелин в пещеры Мыслящего тугими струями хлынула каньонова вода.

Такого подъема жизненных сил и боевого духа Гарри не испытывал с того момента, когда первый раз ему пришлось оборонять Каньон – от протоссов. Но тогда все было иначе, как-то проще. Враг хорошо знаком, к тому же они были просто противниками – по сравнению с теми же ваникс, один только вид которых вызывал желание оторвать им голову и зафутболить ее на край галактики. Каньон ожил, проснулся, пробудился, восстал… как там еще? Это придало и сил, и ненависти. Хорошо знакомая «волшебная» водичка теперь хлестала из расщелин в скалах, оттуда же пер, заволакивая пространство, тягучий белесый дым. Биоморфы, попав в его объятия, слабели на глазах. Впрочем, пока это только уравновешивало шансы на победу, ведь численность противника по прежнему была куда как велика.

Потрошитель чуть отступил назад, чтобы сменить винтовку. Не желая «перегружать» «Шквал», он время от времени менял свой собственный на тот, что дал ему Ксайфилад. Это, а также группы SCV с боеприпасами, обеспечивали бесперебойную поставку пуль к телам ваникс. Если дело доходило до рукопашной, Гарри умело действовал плазменным резаком, к созданию которого, как и в случае с броней, приложили руку инженеры протоссов. Драться прототипом с непревычки было не слишком-то удобно, но опытный мичман быстро преодолел техноксенофобию.

«Сделать штыки из такой дряни, и ни одна гадина не прорвется сквозь строй пехоты и огнеметчиков», - думал Потрошитель, расправляясь с очередной жертвой. Ваникс давно поняли, что пехотинец в изящной броне и с громоздкой на вид винтовкой в руках явно не из разряда простых смертных, и теперь утюжили по нему из всего, чего только можно. Однако и Гарри не стоял на месте. Его козырем была чрезвычайная мобильность, а также тот факт, что рядовые воины ОСА в случае реальной опасности были готовы прикрыть его даже ценой собственной жизни. Потрошитель же продолжал драться – вопреки здравому смыслу, назло врагам. Даже когда его удалось окружить, Гарри умудрился забраться на высоченный каменный «зуб» Могильника и принялся кидаться оставшимися гранатами, чтобы разогнать собравшуюся по его душу толпу. Вражеских стрелков поблизости не оказалось, а когда те соблаговолили появиться, Потрошитель перелез на обращенную к своим сторону «зуба» и, нагло улыбаясь, продолжил стрельбу. Кстати, с верхотуры открывалась замечательная панорама сражения….

Вон того пехотинца с номером 2325 и обнаженной пышногрудой дивой на броне зовут Йеннисен. Он любит блондинок, причем обязательно пышечек, мягких и нежных, как сдобные булочки. Этот солдат отличался весьма бравым видом, а также славился пошлыми шуточками и прибаутками собственного сочинения. И чего он полез на тот скалистый гребень, разве не видит, что сразу трое вооруженных энерголезвиями ваникс собираются выпустить ему кишки? Ну! Драпай оттуда, осел! Йеннисен повернулся, чтобы сделать ноги, но место, на котором он стоял, внезапно озарилось вспышкой взрыва фотонного заряда. Солдата отбросило в сторону, а ваникс, приободрившись, ускорили бег. Потрошитель прицелился и дал очередь по одному из них. Эх, далековато! Но «Шквал» не подвел, одна из фигурок замедлилась. Впрочем, Йеннисен труп, даже если сумеет дохромать до вершины и перевалиться за нее. Надеется скатиться кубарем вниз? Неплохая идея, но вывернутую ногу ему не излечит даже волшебная водичка, которой теперь пруд пруди. Однако ж дохромал! Живуч, гад, и вынослив… выходит, не не врали слухи о том, он трахаться может хоть всю ночь без передыху! За то его девки и любят.

Потрошитель не счел нужным смотреть, как тройка ваникс достигает вершины гряды и пускается следом за солдатом. У него тут своих «клиентов» предостаточно. У подножия импровизированного укрытия, на которое забрался Гарри, разгорелась форменная бойня. Верткие твари размером с зерглинга пытались забраться на скалу, чтобы достать местного идола войны, но им мешала парочка зелотов, занявших весьма выгодные позиции. С той и с другой стороны спешила подмога, но ситуацию это не меняло: биоморфы никак не могли достать Потрошителя. Самых прытких он попросту спинывал обратно.

Подчинившись странному импульсу, родившемуся в глубинах сознания, Гарри перевел взгляд на горную гряду, через которую совсем недавно удирал от ваникс солдат. А там опять кто-то бегает! Потрошитель пригляделся – не может быть, Йеннесен! Номер, блондинка с покрытыми копотью рисованными ягодицами. А что с его ногой? Живенько он побежал-то, ваникс исчезли. А за ним… Какого?!…

— Йеннисен, выди на связь! – заорал в комлинк Потрошитель, - Что за херню ты привел сюда?! И какого дьявола ты носишься, у тебя нога… отвечай, урод! Йеннисен, прием! Убью гомосека!!!

Ответом был лишь нечленораздельный вопль, переходящий в визг. Обезумевший пехотинец, к которому уже прыгнул вражеский «рукопашник», схватил винтовку за дуло и с размаху зарядил им по голове биоморфа. Гарри моргнул, отказываясь верить совбственным глазам – ваникс опрокинулся и кубарем покатился вниз, подоспевший собрат сумел нанести удар, но путь лезвию преградило невесть откуда взявшееся защитное поле, озарившее пространство яркими изумрудно-зелеными всполохами. А выше, из-за гряды вылезло ОНО.

Потрошителю доводилось видеть архонов, но они никак не походили на новоприбывшее существо. Склерозом он не страдал и знал, что созданные протоссами энергетические воины бывают двух типов: белые «боевые» и красные пакостники, чья основная работа заключается запудривании вражеских мозгов и всего прочего, что соотностится с новомодным словом «псионика». А этот был поменьше собратьев и вообще зеленый. Зато творил поистине странные и при всем при этом чудесные вещи. Например, сделал так, что бедняга Йоннесен не только стал бегать с поврежденной ногой, но и воодушевился не на шутку. Что же будет дальше?

А дальше началось светопреставление. От тела архона потянулись тонкие изумрудные нити, которые, достигнув воинов, как бы оплетали их с ног до головы, формируя защитный кокон. Белесый туман, прущий из всех щелей, потянулся к необычному гостю. Гарри почувствовал, как тело, словно сосуд, наполняется живительной энергией, с которой при желании можно свернуть и горы. Так вот откуда у Йеннесена взялось столько сил! Кстати, сам архон не спешил лезть в драку. Возможно, как и его краснотелые сородичи, ему было просто нечем лупить врагов. Впрочем, ценность существа от того нисколько не уменьшалась.

— Все туда! Защищать архона! Быстрее, сукины дети!!! – только высшим силам известно, как коммуникатор Гарри не разорвало от рева хозяина.

Прицел «Шквала» теперь как будто сам ловил фигурки врагов. Мало, надо еще! Что же это такое!

— Держите себя в руках, уроды! – взвыл Потрошитель, наблюдая, как солдаты, войдя в раж, лупят подступающих ваникс прикладами, совершенно забыв о том, что винтовка может еще и стрелять.

Однако в этот момент и он сам был готов прыгнуть вниз и, наплевав на все, пойти врукопашную. Грохот Каньона, клубящийся туман, брызжущая все сильнее вода, разъяренные солдаты, странный архон… Казалось, это сон. Но если и так, можно делать все, что заблагорассудится. Гарри перехватил свой «Шквал» правой рукой и, извернувшись, выхватил из-за спины запасной. Тяжелые винтовки он держал так, как будто это были две легкие тросточки. Лицо Потрошителя озарила самая изуверская улыбка на какую он был только способен.

— Держитесь гады, я иду…

Пыжок, пальцы давят на курки винтовок. Огонь из двух стволов буквально выворачивает на изнанку когтистое страшилище, вставшее на его дороге. Пространство вокруг Потрошителя чуть помутнело, образуя прозрачную сферу защитной матрицы. «Интрон»! Ну надо же, они еще живы и, мало того, видят все, что надо. От архона к Гарри протянулась уже знакомая ниточка, готовая перерасти в защитное поле. Потрошитель чувствовал, что одуревает… Блики света, выстрелы и свист пуль, воины по обе стороны от него. Чьи-то вопли, летящие в стороны клочья, капли крови – и своих, и чужих, вновь свалка. Но Гарри яснее ясного ощущал – этот прорыв станет решающим. А это что? Псионные сигналы? Это архон! Невероятно, но он умудрился достучаться даже до такого телепатического «дуба», как Гарри. В фанатичном бешенстве, охватившем воинов, не было ничего удивительного. Существа, пожертвовавшие собой, слившись в единый тандем, имели все права на то, чтобы требовать у соратников отринуть жалость – и к себе, и к врагам. Сигналы проникали в глубины сознания и гнали, гнали несчастное тело вперед, наполняя усталые мышцы живительной силой.

«Смерть! Смерть! Смерть!»

Ровный строй атакующих зелотов шаг за шагом оттснял врага прочь со злополучного моста. Эбанас-Таг с удовольствием присоединился бы к воинам, но израненное тело, особенно нижняя его часть, не позволяло сделать даже несколько нормальных шагов, так что о драке не могло идти и речи. Впрочем, это сражение темплар отвоевал за десятерых, и не один раз жизнь его висела на волоске. Лишив ваникс командной верхушки, ОСА во многом упростили себе жизнь; с другой стороны, неспособные найти более удобные подходы к укрепрайонам противника, воины Корпорации дружно навалились на старые. Например, на гигантский каменный мост естественного происхождения, перейдя который, можно сильно осложнить жизнь защитникам Каньона, перебив осадные орудия и средства ПВО. В какие-то моменты командующий даже оставался один на один с прущей на него стеной огня и энергии, но всякий раз выживал, личным примером показывая, что значит «ни шагу назад».

Теперь, когда в дело вступили силы самой природы Каньона, приходилось не так тяжело. Ваникс слабели, слабели с каждой минутой. Самыми первыми падали наимощнейшие из них, как и было предсказано ранее. Казалось, неодолимая сила вминает биоморфов в красный камень и буквально растаскивает на части. Эбанас-Таг видел, как из глубин Каньона тянется вверх белесый туман, но только с помощью пси можно было заметить похожие на загребущие лапы всполохи странной субстанции. Они сковывали жертву, накрывали ее с головы до ног и растворяли, подчистую снося псионическую матрицу. Самое жуткое в этом зрелище было то, что с течением времени каньоновы псевдоподии начинают интересоваться и протоссами! Пока что тихонько, осторожно, но ведь Агриллис сам говорил, что не может предугадать, во что выльется их безумный эксперимент!

Внимание командующего привлекла какая-то возня неподалеку. Будучи не в состоянии встать, он завалился на бок, чтобы посмотреть назад. Глаза протосса приоткрылись чуть шире, выражая искреннее удивление. Ба, старый знакомый! Терран, принимавший самое деятельное участие в пленнении его команды на Митинори. Но разве он не в группы «Юг»? Петренко возлагал на него какие-то особые надежды, что-то связанное с ядерной бомбой. Очень может быть, ибо странно, что этот тип еще жив – он прямо-таки пропитан радиацией, командующий мог чувствовать такие вещи. Может не он все-таки?

Ярко раскрашенная голова, острая зеленая бородка, подраная одежда и безумный взгляд. Точно он. Пьер Готьен. Новоявленное дитя радиации крепко сжимало в руках внушительных размеров дробовик, причем так, как будто это простая дубина. У бедняги кончились патроны? Ничего удивительного. Судя по его виду, он проделал долгий и очень нелегкий путь. Что же дальше?

Видимо, только в этот самый момент до Пьеро дошло, куда же он все-таки попал и что вообще происходит. Обхватив ствол дробовика обеими руками, Готьен выкрикнул что-то нечленораздельное и, продолжая верещать, со счастливой физиономией побежал в общую свалку. То, что его броню можно смело сдавать в утиль, сержанта совершенно не волновало. Эбанас-Таг знал о безумии, порождаемом Каньоном, и справедливо решил, что это апофеоз. Впрочем, главный герой очень даже подходящий, вот только останется ли он жив после такого «представления»? Сколько протоссов и терран, которых Таг знал лично, погибло сегодня? И погибнет еще? И если это существо, пусть даже в состоянии наркотического опьянения в сочетании с острым приступом ура-патриотизма несется пожинать плоды несвершившейся победы, чего же он, командующий, расселся на красном камне? Протоссу стало даже немного обидно.

«До победы еще далеко», - подумалось Эбанас-Тагу, – «Быть может, Каньон станет братской могилой для всех нас… неужели я пропущу финал? Никогда!»

Кое-как поднявшись, темплар заковылял в направлении кучи-малы, среди которой трудно было различить где свои, а где чужие. Жестокость сражения и неразбериха ни при чем. Большинство ваникс просто лежало, не в силах пошевельнуться, вот только сияющие клинки протоссов теперь вздымались и опускались все тяжелее и реже. Темплар чувствовал, что его словно втягивает в поверхность скалы.

Ярость Каньона стала теперь одна на всех…

Глава 27.

Вихри энергии

«Агриллис…»

«Агриллис?»

«Агриллис, ответь мне!» - в последний сигнал Мыслящий влил столько сил, сколько смог.

«Ну?» - протосс удосужился ответить на зов лишь слабенькой телепатемкой, посланной больше для вида.

«Посмотри хорошенько! Посмотри вокруг!», - разумеется, зерг имел в виду псионическое «зрение», - «У меня свой ответ, но я хочу знать, как ты объяснишь мне происходящее… ведь все идет не по плану, верно?»

«Я согласен», - на этот раз джудикейтор внял убеждениям Мыслящего и решил ненадолго отвлечься от копания в высших материях псионики Каньона. Последние события будоражили разум, сводили с ума непомерной сложностью, но манили, манили, манили… В глубине души Агриллис понимал, что и он, и зерг дорого заплатят за столь наглядное и подробное созерцание переходной фазы Каньона. За вмешательстово придется отдать куда большее и, что самое страшное, без этого не обойтись. Но даже если так, какова же цена глубокого понимания всего того, что происходит вроде бы под носом, но ускользает при любой попытке мимолетного касания, что помогает до поры до времени держать дистанцию? Воистину, это игра со вселенским огнем, но, во имя великого Аиура, он добьется своего, что бы ни случилось. Знание – великая ценность, особенно для джудикейтора. Там, наверху, подходит к концу бой материальный, привычный многим – как бы дико это ни звучало. Теперь настал черед сражения иных категорий, чья сущность не вписывается в привычный порядок вещей. Каньон атаковал, сминая законы материального мира, выворачивая их наизнанку, трансформируя во что-то принципиально иное и открывая пути для деяний, о реальности которых не приходилось и мечтать.

Что за зеленый архон в Могильнике? Откуда он взялся? Агриллис знал, что ответ где-то рядом, но не спешил подбираться к нему. Он не сможет удовлетвориться пространными объяснениями, да их и не может быть в данном случае. Все или ничего. Вот, казалось бы, откуда в тандеме изумрудного цвета столько энергии, что ее хватает на десятки странных нитевых щитов, что оплетают солдат будто паутина? Джудикетор знал ответ, и знал, что Мыслящему это также известно. Зерг тоже не упустит свой шанс, он был рожден во имя информации, она – его пища и воздух. Архона подпитывает Каньон. Намеренно – вот что самое странное и жуткое. Он же творит тучи пыли на высоте 55, крутит гигантские смерчи, в которых гибнут истребители. Призрачные лапищи тянутся все выше и выше, кончики их уже достали до «сладкой парочки» внутри командного оверлорда – Эскандера и Кэрриган. Оба не понимают, что происходит, Королева в панике – она прекрасно чувствует, чем все может все закончиться. Охотнику еще хуже, но ему нечего терять и потому он молчит, лишь теснее прижимаясь к той, ради которой был создан, жил и должен умереть. Корабли ваникс разворачиваются, но им не успеть – Глухой Каньон теперь как вампир, почуявший вкус крови, он не отступится. Но до чего слаженно действуют силы, заложенные в нем, как точно выделяются самые уродливые по псионике, а значит самые «жирные» цели!

«Агриллис!» – зов зерга гремел, словно залпы тысячи орудий, - «Ты доказывал, что Каньон неразумен!»

«Да», - согласился протосс, тщательно подбирая следующие образы, - «Он был таковым, но теперь стал разумен, Мыслящий. Пока мне не дано это понять, просто прими это».

«Мое мнение однозначно – Глухой Каньон обрел ментальную составляющую в тот самый момент, когда его активность только начала проявляться», - дополнил зерг, - «Новая сущность словно родилась и едва осознала себя… и теперь он входит в полную силу!»

«Мы должны помешать ему!» - воскликнул джудикейтор, - «Но сначала…, Мыслящий, я хочу понять сущность происходящего. Другого шанса не будет…»

«Аналогично», - живо согласился тот, - «Структура пространства изменена, запреты стерты…, но ведь ты понимаешь, это…»

«Изменит и нас обоих», - продолжил за него протосс, - «Я готов… теперь не мешай мне…»

Океан энергии, безмерные просторы пронания, неизведанные дали, чужие измерения… И этот позывной, столь хорошо передающий состояние разумной матрицы Каньона:

«Голоден… пища… еда… еще… поглотить… пожрать… трансформировать… еще… еще… еще…»

Ветер, поднявший в воздух тонны пыли, был не властен над плотным белесым туманом, чья всеохватывающая масса жила своей собственной жизнью. Бледная муть тянулась вверх, бросалась на камни и металась из стороны в сторону. Словно подражая ветру, туман закручивался в спирали и вгрызался в обессилевших солдат. Терраны, чья первичная сущность, как и предполагалось, была куда ближе к Каньону, пока успешно сопротивлялись, а вот протоссы держались из последних сил. Лишенные всяческого управления зерги, не способные противостоять стихии, гибли один за другим. На месте воинов ваникс оставались лишь груды обезображеных трупов – их как будто выпотрошили изнутри, отшелушили и бросили, словно жмых. Зеленый архон, развернувшись, двинулся к пропасти и вскоре исчез в тумане, чья плотность возрастала с каждой секундой. Почему Каньон не тронул его, ведь это тоже гибрид? Внимание Агриллиса нацелилось туда, в необъятные глубины пропасти из красного камня. Метаморфоз, творившийся там, начисто лишил его осторожности, и, поглощенный столь удивительным и неповторимым процессом, джудикейтор «растворился» в манящем океане бесценных знаний…

«Агриллис! Мыслящий!» - звал Ксайфилад. Не жалея себя, протосс тратил драгоценные силы, чтобы достучаться до тех, кто способен и должен был спасти их всех. – «Ответьте мне! Мы погибаем!!! Остановите его!!!»

«Поглотить… сожрать… до последней капли… еще… еще… еще…»

Корабли ваникс сошли с орбиты – ими уже некому было управлять. Оверлорд Кэрриган падал вниз, на равнины. Королева вовремя сообразила, что на этот раз удрать в космос не удастся. Крохотными золотыми и серебристыми мошками высоко в небе роились оставшиеся истребители ОСА – только лучшие пилоты могли справиться с управлением.

«Агриллис! Вонючее отродье! Гнойный выродок! Кусок дерьма! Ответь немедленно!!!» - Ксайфилад не скупился на оскорбления, используя совместно с псионикой и комлинк – вербальный транслятор еще работал, - «Урод! Эта штука убьет нас всех!»

— Уё…б… ще… е…ное…, - коммуникатор Потрошителя, пытавшегося связаться с вседержителями через комцентр, жутко хрипел. Впрочем, на последнем издыхании он-таки позволил передать нечто вразумительное, - Чтоб ты сдох! И эта куча навоза… Говнокомандующий! Какого рожна…

— Медик!!! – в переговорный эфир ворвался чей-то вопль.

— …у нас потери, сделайте что-нибудь…, - Петренко, похоже, еще не осознал, что кое-кто попростоу забыл, да и вообще забил на них, - …от этой штуки ничего не помогает… командующий?… командующий!… центр, это Петренко, ответьте же!…

— Это… оператор… центр… связи… не отвечают… каналы пусты… молчат…, - доносилось в ответ, - что? Генерал?… не слышно…

Дикий, маниакальный хохот Бангена заполонил эфир, чуть позже к нему добавился еще один, принадлежащий непойми кому. Впрочем, постепенно все становилось на свои места. Кровь операторов связи стыла в жилах и зубы стучали невпопад, когда в их несчастное сознание вторглся зловещий хохочущий дуэт Бена и Мыслящего. Эти двое получили, что хотели.

«Эй, папаша, твою етить», - в общей суете четко выделялся голос Боровских, - «Если у тебя нет задницы, то лучше сделай ее, потому что я в твою жо…», - поскольку Хранитель был ближе всех к зергу, он решил добраться до его физического тела, - «…пу, а потом еще в одну и натяну все сразу на голову, которую…»

Впрочем, в следующий миг свершилось нечто невероятное. Соизволил «объявиться» Агриллис, телепатема которого балансировала на тонкой грани искреннего восхищения и леденящего ужаса:

«Он открывает пространственно-временные порталы!»

На далекой планете, координаты которой известны лишь единицам капитанов боевых и торговых судов, заскулила собака. Пожилой ученый, оторвавшись от работы, внимательно посмотрел на пса и перевел взгляд на показания приборов, благодаря которым можно было наблюдать состояние растущих биоморфов в специализированных камерах. Психо-невральная активность в норме, гуморальная регуляция на уровне; общее состояние без изменений. Но собака скулит – быть беде. Это животное никогда не будет подавать голос просто так: модифицированная немецкая овчарка отлично почует даже крохотный зародыш грядущей бури, не важно какого рода. Один из детекторов слабо пискнул – «прыгает» псионика.

— Адольф, рядом, - процедил сковзь зубы ученый, поднимаясь с кресла.

Скорым шагом он направился в дальний угол зала, где находилась его личная стазис камера. Лампочки детекторов уже весело перемигивались всевозможными цветами, среди которых преобладал красный.

— Кац, это Максимов, - коллега на связи, - у меня неполадки в танках генного слияния. Как твои?

— Плохо, - процедил тот, наблюдая, как незрелые ваникс заметались внутри наполненных питательной жидкостью камер. Из без того жесткие черты ученого приняли совсем уж суровый вид, снежно-белые волосы и колючий взгляд делали его похожим на магистра древнего клана вампиров, - директива ССШ.

— Понял, - хохикнул тот. ССШ – спасай свою шкуру.

А вот и стазис-камера. Кац перевел взгляд на пса – лапы животного подгибались, глубоко посажденные глаза с надеждой смотрели на хозяина. Самый верный друг. Он способен порвать на части всякого, кто покусится на жизнь доктора, теперь настал черед отблагодарить его. Поднатужившись, ученый поднял собаку и с трудом запихнул ее в камеру. За спиной послышался зловещий треск – лопались камеры экспресс-онтогенеза. Теперь за пульт… Все, Адольф пусть в относительной безопасности. Доктор Кац повернулся лицом бардаку, творящемуся в лаборатории.

— И все-таки этот шизоид Максимов в чем-то был прав, - одними губами прошептал ученый, наблюдая, как один за другим погибают будущие воины Корпорации, - вот нам и кара небесная…

«Агриллис, это Мыслящий… ты увлекся! Мы оба, нас заманили в ловушку. Мы погибнем, если не прекратим это!» - Боровских сумел достучаться до зерга, причем в прямом смысле этого слова, и теперь уже сам непутевый главнокомандующий пытался заставить джудикейтора помочь ему.

«Мне нечего бояться», - последовал слабый, но ответ, - «и не о чем жалеть…»

«Ты у меня сейчас сам пожалеешь, что родился на свет!», - взвыл разъяренный Ксайфилад, - «Все, что ты добыл, рискует погибнуть вместе с тобой! Выбирай, джудикейтор, да припомни, чему тебя учили на Аиуре. Кому ты собираешься нести свет Кхалы, будучи трупом?!»

В ответ – гробовое молчание.

«Не трудись, протосс», - ехидно заявил Мыслящий, - «Он тебя не чувствует; та телепатема была обращена к самому себе…, или к кому-то еще, но явно не нам».

«Тогда сделай все сам. Или ты тоже решил стать частью Каньона?» - продолжал наседать Ксайфилад.

«Частью Вселенной», - меланхолично поправил тот, - «Элементарным строительным материалом, при помощи которого можно создать все заново, в первую очередь живые организмы, потенциально разумные. Альтернативный, метафизический путь миротворения, наверняка один из тысяч. Ты даже не представляешь…», - псионный сигнал зерга начал угасать, переходя во что-то похожее на бубнение сонного старика.

«Эй, меня кто-нибудь слышит? Что это за канал?» - в переговоры, точнее, уговоры, встрял голос Петренко.

«Это телепатия, полковник», - выдавил Ксайфилад; трудно себе представить, ценой каких усилий давалось ему это общение. Поле подавления исчезло, скорее наоборот – общаться на пси теперь смог бы, наверное, даже Гарри «Потрошитель», однако неведомая сила, что разрывала на кусочки и тело, и сознание, крепчала с каждой минутой.

«Да хоть психопатия!» - не выдержал тот, - «У нас тут армагеддон, жуткая буря, все летит, ваникс сдохли, но этой штуке все мало!»

«Я не могу дозваться до зерга!» - выдал в ответ зелот, - «Его словно тянет куда-то…»

«Сейчас мы его встряхнем», - пришел на помощь Боровских. В следующий миг на свет родился сигнал, напоминающий громкое «Ой», а потом соизволил появиться Мыслящий.

«Вы меня отвлекаете!» - такого от него никто не ожидал.

«Сейчас я тебя еще раз отвлеку», - пообещал Хранитель, - «давай, папаша, спасай наши задницы. Неужели ты оставишь своих детей? И сам себя?»

«Скоро я стану другим, и во мне будет рождены иные измерения, осталось лишь расшифровать структуру… Агриллис зовет меня…»

«Ах, это отродье еще кого-то куда-то зовет?!» - возмутился Ксайфилад, - «Хочешь ты или нет, но тебе придется заставить этого умника усмирить Каньон! Сейчас или никогда!!!»

«Извини, другого выхода нет», - извиняющимся тоном добавил Боровских. Телепатический вскрик зерга повторился. Создавалось впечатление, как будто Казимир бьет собственного создателя электрошоком.

«Хорошо… спасибо вам… я попробую…», - донеслось в ответ.

….Никогда Агриллис еще не находился на столь тонкой грани прямо противоположных чувств. С одной стороны – безмерный океан информации, сулящий если не способности, то знания, достойные великих Ксел-Нага. С другой – страшное ощущения небытия, в которое вот-вот окунется его бедовый разум. Там нет цивилизации, нет чувств, нет Общей Памяти, нет того, что терраны называют «личностью», собственным «Я». Каньон, словно вампир, высасывает жизнь до последний капли, чтобы сотворить что-то принципиально иное. Не важно что, главное – сделать. Только теперь перед джудикейтором открылась примерная картина той иерархии, согласно которой космический феномен поглощает свои жертвы. Сначала псионные модификации n-го уровня – начиная от монструозных ваникс и заканчивая элегантными протоссами. Да, если бы не Ксел-Нага, перворожденные имели бы куда больше шансов выжить в схватке со стихией. Однако, вопреки предположениям, этим дело не заканчивалось. Следом за биоморфами должны были последовать иные разумные существа, созданные самой Природой, а уже после них… после них – та самая разумная матрица, которую приобрел Каньон. Она не будет уничтожена, но достигнет той стадии, на которой догматические законы Вселенной будут править ею безраздельно, словно инстинкты. Впрочем, до этого может и не дойти, все зависит от «старта», с которого начинается активная фаза, а также от количества и качества псионных реципиентов. Когда число таковых достигает определенного уровня, феномен получает возможность проводить поиск их подобий чуть ли не по всей галактике Он чует специфический «запах» целевых существ, они манят его, как хищника – мясо жертвы. Ваникс совмещают в себе признаки и протоссов, и терран, и зергов, а потому Каньон нацелился на всех троих, даже на людей, филогенетическая линия которых для него ближе остальных.

Пугало ли это джудикейтора? Нисколечко. Узнай и умри, либо поверни обратно. Патетично. Агриллис с восхищеним наблюдал гнев Каньона, стараясь не упустить ни малейшней детали в царящем псионическом хаосе. Хаосе для кого угодно, но только не для него. Гигантская расщелина на теле Аримунэ стремительно увеличивлась в размерах, разрывая плоть планеты. Меж грохочущими скалами из красного камня носились странные белесые существа, сохраненные Каньоном пси-матрицы терран. Лишенные всяческих желаний и устремлений, они играли в волнах бушующей энергии, словно мелкие рыбешки вр время шторма. Им все равно, что происходит в параллельном, материальном мире. Но может настать момент, когда придет и их черед подвергнуться тотальной трансформации в чистую первородную энергию.

«…Агриллис…»

Это зерг? Ну и пусть…

«…нет, не пусть… ты знаешь, чем это кончится…»

Я готов заплатить эту цену.

«Не сомневаюсь… я прошу об одном, передай ему Ди-Ул…»

Кому? Каньону? А как?! И при чем здесь Ди-Ул? Поймет ли столь возвышенное существо созданную для протоссов директиву? Да они здесь все, и терраны, и зерги, и те же протоссы попадают под его действие относительно матрицы Каньона!

«Это наше послание… передай его так, чтобы он понял. Вечного познания, джудикейтор…»

Все. Исчез. Но его просьба понятна – нельзя только брать и ничего не давать взамен. Неудивительно, что зерг выбрал именно Ди-Ул, он подойдет как нельзя лучше. Вот только надо его модифицировать. А еще передать.

Работа над образами заняла у Агриллиса совсем немного времени – теперь он понимал, как глубоко заблуждались избранные его народа, полагая, что лишь им дано достичь совершенства сознания. Теперь оставалось главное – надо найти способ доставить комбинированный сигнал до разумной матрицы, контактировать с которой напрямую сейчас смертельно опасно. Если вообще возможно… Внимание Агриллиса заняли играющие в псионическом шторме белые призраки. Они были так похожи друга на друга, нет лиц, даже очертаний. Почти у всех.

Агриллис позвал одного – теперь это стало возможно. Каньон огромен, но здесь, в мире теней, можно было достать кого угодно. Существо, чуть крупнее остальных, живо подлетело к нему и застыло, внимательно изучая протосса. Агриллис заметил еще одно характерное отличие: на дымчатом лице призрака просматривались слабые очертания. Пожалуй, это был один из сильнейших и достойнейших в своем роде терран, раз он сумел сохранить хоть толику индивидуальности.

«Генерал» - имя само всплыло в сознании. Кто-то уже видел это существо и даже пытался общаться с ним. Скорее всего, терран, он и дал ему это имя. Почему? Сейчас это не так важно. Он куда ближе к искомой матрице, чем сам Агриллис, и сможет послужить буфером для передачи сообщения. Джудикейтор напрягся, концентрируя силы – достучаться до этой твари будет не так-то просто.

Ну, а теперь… сигнал!…

Призрак не шелохнулся, продолжая наблюдать за Агриллисом. Не получилось? Значит надо попробовать еще раз. Он всегда любил эксперименты…

«Не стоит», - разум протосса заполонила сколь элегантная, столь и гиганская по своей красочности и псионному многообразию телепатема, - «Я все понял. Я благодарен тебе. Настало время исполнения желаний. Ты получишь, чего хотел…»

Мир померк.

Глава 28.

После боя

Ксайфилад в очередной раз глянул на дисплей портативного коммуникатора, чтобы проследить, как исполняются его приказы. Рядом пристроился похожий на мумию Петренко – медики на славу постарались, оказывая ему первую помощь. Полковник наотрез отказался ложиться в госпиталь, несмотря на то, что видом своим больше походил на кровоточащий кусок мяса, чем на офицера. Удивительно, что он вообще выжил в самом пекле сражения за высоту 55. Темные темплары, защищавшие его, совершили настоящий подвиг, не дав превратить Петренко в отбивную и сохранив его жизнь для Победы…

Победа… Она пришла тогда, когда, казалось, потеряна последняя надежда, и оставалось лишь радоваться, что они захватят врага с собой в могилу. Но Каньон отпустил их – внезапно, в единый миг. Лишь только оседала пыль, поднятая высоко в небо гигантскими смерчами да журчали ручейки воды из трещин в скалах. В эти секунды Глухой Каньон целиком оправдал свое название, погрузившись в мертвую тишину. А потом…

Терранские солдаты выли и напрыгивали друга на друга, пытаясь обниматься в неприспособленной для того броне; обессилевшие протоссы могли только лежать и наблюдать буйное веселье соратников. Поле подавления вновь заявило о своих правах. Впрочем, теперь оно мало кого интересовало – все понимали, одержана величайшая победа, и едва ли найдутся подходящие образы и слова, чтобы описать, что чувствовали в те минуты защитники Каньона, отстоявшие свое сокровище. Да, именно отстоявшие: это они непоколебимой стеной стали на пути орд ваникс, они встретили первую волну, сумели продержаться до тех пор, пока сам хозяин этого места не вступил в битву. И именно они выжили в адском горниле того, что едва не обернулось катастрофой.

Победа – это прекрасно. Но кто-то же должен привести в порядок войска, в любой момент готовые превратится в ликующий сброд. Мыслящий упорно не желал выходить на связь, и на этот раз даже Боровских не смог ничем помочь. Ксайфилад взял главное управление ОСА на себя. Чуть позже к нему присоединился Петренко.

Выполнить поверку личного состава, выслать поисковые группы, выставить дозоры. Армия Корпорации состояла не только из ваникс, были там и простые терраны-наемники, которые еще могли остаться в живых. Впрочем, Ксайфилад не сильно-то верил в такую возможность. (и правильно делал – кроме вражеских трупов никого найти не удалось) Самая главная забота – раненые. К тому же надо наладить работу основных систем жизнеобеспечения, починить и запустить порушенные генераторы, обеспечить терранам подвоз горячей пищи, разобрать завалы, выяснить, что с Мыслящим и Агриллисом…

Много чего тогда надо было сделать. Самое страшное позади – да, но это не означает, что бесконечной череде сюрпризов пришел конец. И Ксайфилад убедился в этом воочию.

Для начала надо было разобраться с Кэрриган. Королева хитра, кто знает, что у нее на уме? Подобная мысль посетила и Петренко, и тогда Ксайфилад подивился собственному миролюбию по отношению к заклятому врагу, ведь именно полковнику, а не ему пришла в голову заманчивая мысль перерезать Кэрриган глотку и выкинуть хладный труп куда подальше. Однако протосс понимал: Королева Лезвий опасный, но хорошо знакомый враг. К тому же она вряд ли сунется сюда, особенно после того, как дважды чуть не погибла – первый раз от руки дорвавшегося до цели Эскандеруса, второй – во время энергетического шторма. Поэтому распрощались они мирно, если не считать извращенных поползновений и скользких шуточек, отпускаемых Охотником. Этот тип все сражение провел, прижимаясь к шероховатой внешней броне Королевы. Что у него там замкнуло – неизвестно, но правду говорят, что в некоторых случаях жертвы начинают чувствовать неестественную симпатию к своим мучителям и наоборот. Изюминка заключалась в том, что на самом деле трудно сказать, кто кем был на самом деле.

Кэрриган выглядела усталой и раздраженной – еще бы, потерять столько авиационных миньонов! С другой стороны, тайный враг стал куда более явным и, более того, огреб по первое число. Конечно, оставался сам Каньон и его обитатели, но вряд ли они грезят мечтами о мировом господстве, при нынешнем-то положении дел. Зловещий Охотник, исчадие полоумного Отшельника, Хо-Ина, или Мыслящего, как его тут называют, больше не представлял прямой угрозы. Конечно, его пошлые ксенофильские шутки иногда заходили слишком далеко, но, с другой стороны, и в этом были положительные стороны. Когда Эскандерус пообещал, что растолкает ненаглядного «папашу» на предмет транскосмической связи, Кэрриган лишь высокомерно фыркнула. Терранские замашки. Из разряда «я тебе позвоню…»

Она улетела. Но относительное спокойствие продлилось недолго – объявился ни кто иной как Бенедикт Банген собственной персоной. Ксайфилад узнал о нем только из донесений патрулей и материалов видеонаблюдения. Еще до сражения Бен говорил что-то про собственную ликвидацию в случае необратимых изменений, но таковых, как ни странно, не последовало. Генерал по прежднему состоял из рук, ног, туловища и головы. Правда, кожа его чуть потемнела, приобретя пепельно-серый оттенок, кожа словно натянулась и ссохлась, придавая Бену несколько угловатый вид. Ну и, конечно, глаза – частенько именно они выдают истинную сущность человека. Впоследствии протосс долго всматривался их изображение на видеозаписи – глубоко посаженные, окруженные необычным ядовито-желтым ореолом, они не сулили ничего хоршего. Генерал покинул их в тот же день. Он прошел в ангар и угнал уцелевший скаут Фалт-Ра, заместителя безвестно сгинувшего капитана Шершнева. Немногим летательным аппратам суждено было уцелеть в минувшей буре, но когда дым рассеялся, в небе показались две летящие фигурки – золотая и серебристая. Одна принадлежала самому Фалт-Ра, второй была «валькирия» Герды – отвагой этой женщины можно было лишь восхищаться. Несгибаемая, непобедимая…

Замкомандира эскадрилий потом еще долго посылал в небо бессмысленные проклятья, но что они могли изменить? Бен улетел, но его тайна все же была раскрыта – при помощи Эскадера и отчасти Мыслящего, который соизволил-таки выдать несколько специфических образов. Искатель, как иногда зерг называл Бангена, всегда мечтал о бесконечном пути, новых мирах и, наконец, бессмертии. Зергу, заключенному в слепящие объятия поля подавления, не хватало того же – вечного познания, поиска, обработки информации, анализа и синтеза. Когда Каньон на время изменил материальную сущность планеты, оба заговорщика поняли – настал их звездный час. Модификация ускорилась, достигнув высочайшего для зерга уровня, но, как выяснилось позже, не для Каньона в целом. Нет ничего удивительного, что Мыслящий не желал иметь дело с взывающими о помощи подчиненными – все его силы отнимал процесс добычи необходимых данных и воплощение собственных матримониальных планов. Что ж, ему это удалось. Теперь Банген и Мыслящий составляют единый тандем, симбиоз. Убить генерала нынче могут лишь темные храмовники, да и то сильнейшие, в противном случае он возродится здесь, в Каньоне. Самое удивительное, что с мозговым центром в случае его гибели приключилась бы точно такая же история. Разве что на это потребовалось бы гораздо больше времени, к тому же зерг не смог бы войти в полную силу достаточно быстро. Но факт остается фактом – и тот, и другой получили то, чего хотели, и теперь, чтобы уничтожить этот симбиоз, надо убить обоих.

Впрочем, зерг не представлял абсолютно никакой опасности. Попытки разнюхать больше того, что полагается не прошли даром – у бедняги начались серьезные проблемы с психикой, и это несмотря на выдающийся псионный потенциал. Мыслящий не жалал общаться с кем бы то ни было и все время проводил, разбирая полученный материал или наблюдая то, что удалось разнюхать Бангену. Растормошить его могли разве что Боровских или Эскандер, да и то после долгих усилий. Дать вменяемое объяснение своему более чем странному поведению он попросту не мог.

То же самое касалось и Агриллиса. Он упорно доказывал, что не собирался гробить войска и вообще никто не понимает его безмерного глубокомыслия и «мудрости». Последнее заключалалось в бредовых телепатемах, которые он записывал на мнемокристаллы прятал по углам своего шикарного жилища. Доктора лишь качали головами – помочь бедолаге им было не чем, более того, последний был свято уверен, что больные – это все вокруг, а он один самый умный и рассудительный. Джудикейтора решено было оставить в покое, ибо вреда от него было столько же, сколько и пользы. Только что народ веселил.

А как он шарахнулся при виде чудом выжившего Шершнева! Грязный, в оборванной форме, капитан вылез непойми откуда и в таком виде заявился на базу. Агриллис при виде его задал стрекоча в направлении собственного жилища. Наблюдавший эту сцену Гарри «Потрошитель» недвусмысленно покрутил пальцем у виска. Сам Шершнев вглядел измученным, но на поверку оказался здоров, по карйней мере, госпожа Укон не заметила ни малейших отклонений в его состоянии при подробном анализе.

Однако и на этом ставший обычным в Каньоне полтергейст не заканчивался…

…Ксайфилад был настолько занят делами, что не сразу смог выкроить время для посещения госпиталя. Как хорошо, что в свое время они позаботились о создании большого медицинского комплекса, в котором можно было разместить и эффективно врачевать много раненых воинов. Путь командующего лежал к отделению интенсивной терапии, где содежались тяжелораненые.

А вот и он. Большой зал с размещенными в нем камерами, наполняемыми питательными средами и прочими веществами в зависимости от вида пациента и его травм. Эбанас-Таг находился почти в самом центре помещения. Даже сейчас его изувеченное тело испускало неодолимую силу и мощь, сломить которую не смогли даже легионы воинов ваникс. Зелоту было известно, что Командующий группы «Север» чуть ли не половину сражения провел на передовой, на треклятом мосту, где Хелерадос ценой своей жизни уничтожил одно из самых жутких порождений Корпорации. Что ж, они оба теперь свободны – и Феникс, и Хелерадос. Эбанас-Таг выжил, но долго еще ему придется пробыть в стенах госпиталя – раны его слишком глубоки. Прислонившись к холодному полупрозрачному пластику камеры, Ксайфилад закрыл глаза. Псионные импульсы темного гулким эхом раздавались в его сознании. Жаль, что они не могут пообщаться.

Рядом с Тагом лечится еще один герой минувшего сражения. Старший сержант Пьер Готьен сумел подорвать строящуюся вражескую базу при помощи ядерного заряда, остаться при этом в живых и даже повоевать. Доза облучения, полученная им, все же была существенная, и если бы не медики, Пьер давно очутился бы на небесах. Теперь ему предстоит долгий курс лечения.

Собираясь обратно, Ксайфилад направился через специальное отделение реабилитации, ориентированное на тех, чье состояние оценивается как нормальное, но выписка еще под вопросом. Протосс шел, ловя взглядом надписи на табличках возле палат. Вот индивидуальные изоляторы… Командующий резко остановился, уставившись на одно из имен, обитатель которой жил в обособленной палате, что располагалась чуть дальше от остальных. «К-о-р-е-г-о-н-е-с». И как это понимать? Любопытство взяло верх, и Ксайфилад, послав предупредительный пси-сигнал, нажал на ручку двери….

В палате обнаружились трое. У стены стоял Андрей Шершнев – судя по всему, он опередил зелота на считанные минуты. На краешке кровати сидела девушка-«призрак», Нина Колоскова – давняя знакомая капитана. А на самой койке лежал… молодой человек, котрый, неловко улыбаясь, глядел на девушку, словно хотел ей что-то сказать. Или уже говорил, только на «пси». Лицо его показалось Ксайфиладу знакомым, как будто он его уже где-то видел, но давно, очень давно. Кто же это такой? И, во имя Адуна, при чем тут Корегонес?!

«Здравствуй, Ксайфилад», - сознания протосса коснулась телепатема «призрачного» темплара, - «ты, наверное, удивлен?»

Будь командующий терраном, из уст его наверняка вырвалось бы выражение типа «какого черта» или «что за дерьмо», однако протосс ограничился банальным вопросом:

«Что это значит?»

«Долгая история…», - Корегонес не прятал телепатемы от остальных. При упоминании об «истории» Колоскова хитро покосилась на него. Скромно стоявший у стенки Шершнев, похоже, все знал, но явно ждал повторения «на бис».

«Я весь внимание», - удивление Ксайфилада было настолько велико, что эмоции отошли на задний план. Это место – настоящий дурдом! Когда же прекратятся сводящие с ума сюрпризы? Неудивительно, что Агриллис стал психопатом при тесном общении с планетарным феноменом.

«Я понимаю, сейчас мой рассказ может показаться бредом сумашедшего, но тогда, среди буйства энергии, все выглядело куда реальнее», - начал Корегонес. Образы он старался делать как можно проще и понятнее, чтобы в деталях пояснить суть произошедшего, - «Ваникс загнали Нину в громадную пещеру, наполненную туманом. Этот туман – тоже совего рода эманация пси, имено поэтому биоморфы не решились туда соваться. Однако мы оба были не в лучшей форме – я протратил много сил, помогая ей добраться до более-менее безопасного места. Впрочем, все наши попытки могли пропасть даром, поскольку подоспели враги с винтовками. Смерть зачастую – единственный достойный выход, но иногда открываются иные ходы, путь к которым лежит через наше сознание», - темплар сделал паузу, собираясь с мыслями, - «Каньон взбесился, и мне это было хорошо известно. И я, и Нина были хорошими псиониками, к тому же хорошо знали друг друга и вообще… находились в довольно близких отношениях», - уточнять он не стал, приводить доказательства вроде образов давешнего рок-концерта – тоже, - «Именно это позволило мне воплотить в жизнь безумную идею. Ты наверняка догадаешься – какую, Ксайфилад. Что у нас делают высшие темплары в безвыходной ситуации?»

«Зеленый архон!» - память услужливо преподносила необходимые сведения, - «Так это были вы?! Но ведь такое невозможно!»

«Скажи это Глухому Каньону», - вмешался Андрей.

«В привычных нам условиях – да», -подтвердил Корегонес, - «Но ты же помнишь, что тогда происходило? Я знал, что все получится, а Нина… она просто поверила мне, поверила в то, что никакие запреты не смогут остановить нас. Она человек, я протосс, и с нами Каньон. Это… это трудно описать, поэтому извини, Ксайфилад, ты просто не поймешь».

«Хорошо», - зелот и не пытался перечить. Теперь он готов был поверить во все, что угодно, даже в то, что Шершнев – верховный Ксел-Нага, а Колоскова – прародительница новой сверхрасы. Может, Агриллисовские бредни не такие уж и бредни, как кажется? – «А что потом? Как получилось то…то, что получилось?»

«Сказать по чести, для меня это тоже загадка», - признался тот, - «Архон – это единый разум, отличный от тех индивидуальностей, что составляют его. Я просто помню, что в какой-то момент я ощутил сам себя как часть некоего тандема. Мне было больно и неприятно, но не от того, что тело приходилось делить с кем-то еще – просто Каньон взялся за «своих». Тебе лучше знать».

«Еще бы!» - согласился командующий, вспоминая, как из последних сил передавал сигналы о помощи, обращенные к зергу и джудикейтору, и получал в ответ пустоту.

«Со мной приключилось то же самое», - продолжила за него Колоскова, - «Но я повела нас в укрытие – вновь туман. Он не был враждебен. К тому же нам помогали белесые призраки, полуразумные пси-матрицы погибших людей, что сохраняются в Каньоне. Они способны чувствовать беду и даже могут помочь. С их помощью удалось продержаться достаточно долго…»

«…а потом я поймал вот это…», - повестовавние вновь переключилось на Корегонеса, - «Настало время исполнения желаний... Я вновь стал самим собой на какое-то время, но потом то, что обращалось к кому-то – не ко мне, это точно, обратило внимание и на мою персону. Я даже не знаю, как его называть…»

«Пусть будет Каньон», - предложил Шершнев.

«Пусть будет», - согласился тот, - «Для создания сильнейших из ваникс был использован специфический материал, пси-матрицы или их копии, а также первичный генетический код. То, что для нас кажется нереальным или требующим массы усилий, для Каньона – пустяк. Он предложил мне тело, представляешь? Причем выбирать я должен был сам, благо, матриц было несколько. Я выбрал копию, она подходила лучше всего. Человек, у которого она была взята, был достойнейшим представителем своего народа, мне не о чем жалеть. Я прожил молодость протосса, потом погиб, но сумел возродится. И вот теперь я могу прожить жизнь террана. Как тебе такой путь, Ксайфилад?»

«Это твой путь, Корегонес», - в телепатеме легата читалось искреннее уважение к выбору собрата, - «Кстати, твое лицо…, он кажется мне знакомым. Я его где-то уже видел».

«Разумеется», - ответил высший темплар, попытавшись улыбнуться, - «Этого человека звали Алексей Стуков. Координатор, известный как Самир Дюран, подверг его инфестации и скопировал пси-матрицу. Что с ним теперь, я не знаю».

«Но ведь он был старый!» - воскликнул протосс, в сознании которого вырисовывался портрет немолодого широкоплечего мужчины, головы которого уже коснулась седина.

«А я молодой», - протодушно заявил тот, - «мне, конечно, пока сложно привыкнуть к новому телу, но время все исправит. К тому же…», - озорные глаза хитро покосились на Колоскову, - «у меня хорошие учителя»

Девушка засмеялась и, прильнув к груди лежащего на кровати человека, крепко зажмурилась. Скромно простоявший все это время возле стены Шершнев потихоньку начал пробираться к выходу. Ксайфилад устало покачал головой. Кто бы мог подумать, что все настолько изменится? Но, о великий благословенный Аиур, не в том ли состоит та самая гармония, к которой они все так стремятся?! Кто вправе решать до последней мелочи, что лучше, а что хуже для каждого отдельно взятого разумного существа? Анклав Аримунэ-3 не похож ни на одну из существующих колоний терран, протоссов или зергов, и в том его неоспоримое преимущество перед ними. Но и цена за эту уникальность была уплачена немалая – платить пришлось жизнями воинов, погибших в бою за планету.

При этой мысли ярко-голубые глаза протосса резко потемнели, переходя в мертвенное сияние цвета индиго. Анклав должен жить и должен быть самостоятелен. Он заслуживает этого. Теперь Ксайфилад четко осознавал – отныне и навеки его место здесь, в Каньоне. Не нужно метаться в поисках утраченного дома, его дом теперь здесь.

Корегонес ласково поглаживал прижавшуюся к его груди подругу. Взглянув на них еще раз, Ксайфилад развернулся и вышел прочь. Его ждут дела. Дела длиною в жизнь.

Эпилог

В темной бездне космического пространства продолжает свое бесконечное странствие звезда Аримунэ, щедро даря свет и тепло окружающим ее планетам. Каждая из них по своему красива, но только третья по счету может похвастаться восхительным урашением в череде прочих – бриллиантом под названием Жизнь. И пусть далеко не всегда ее дети ведут себя так, как, наверное, хотелось бы Аримунэ-3, с ними ее существование куда более приятно и осмысленно. Они все время копошатся, страясь облагородить свое существование, летают на странных кусках металла в поисках иных миров, иногда приводя нежданных гостей. Начинается драка, подчас переходящая в жуткую мясорубку, но местные сражаются яростно, ибо есть за что. Они любят эту планету, и она отвечает им взаимностью. Но прошли годы со времени последнего сражения, но никто более не позарился на обладание Аримунэ. Но даже если вздумается кому-то явиться сюда с огнем за пазухой, это будет последний поход сего неразумного правителя – защита планеты уже не та, что раньше. К тому же, теперь на ее стороне и истинный хозяин далекой системы…

…«Стелс», набрав нужную высоту, камнем понесся к поверхности, кувыркаясь в лучах звезды Аримунэ. Сверху – необыкновенное, изумрудного цвета небо с почти незаметными розовыми облаками, внизу – камень цвета крови. Есть легенда, будто местные боги, пораженные красотой планеты, решили насмерть сразиться за единовластие, выбрав ристалищем широкую равнину. Их клинки рассекали скалы, пробивали земную твердь так, что свет Аримунэ мерк в бесконечных глубинах ярости дерущихся. Никто не мог победить, и тогда воины, поняв, что полягут здесь все, прокляли это место. Когда же очи последнего из них сомкнулись, гигантскую могилу накрыла вечная тишина. Такая, что даже вездесущие сигналы «пси» замолкали, словно отдавая дань памяти лежащим в незримых склепах высшим существам.

Да, когда-то генерал Бенедикт Банген был способен выдумывать легеды, до тех пор, пока сам не стал таковой. Дела давно минувших дней…

Человек оторвал взгляд от играющих в небе истребителей, погрузившись в раздумья. Столько всего сделано за эти годы, и сколько еще предстоит! Наверное, министерство с Ксайфиладом во главе решило построить здесь второй Аиур…, или Землю. Хотя, пожалуй, лучше и то, и другое. Глухой Каньон превратился в огромный анклав с собственным правительством, экономикой и прочими атрибутами суверенной власти. Армия, разумеется, имеет место быть. Под его командованием.

Андрей Шершнев оценивающе глянул на рукав адмиральского мундира – ни единой пылинки. Здесь, почти на самой верхотуре Каньона, где Аримунэ нещадно опаляет каменистое тело планеты, тоже есть на что посмотреть. Например, на стайки истребителей, пилоты которых день за днем шлифуют летное мастертво. Один из них пронесся совсем близко от импровизированного каменного балкончика, с котрого новый главнокомандующий мог наблюдать за ходом учений. Ну конечно, это Герда. Местное солнце сияет ярко, и лучи его отражаются в адмиральких эполетах, придавая их обладателю совершенно потрясающий вид. Пожалуй, он слегка переборщил, когда делал себе эту форму, но не пропадать же добру? Тем более, что красивых вещей на Аримунэ хватает и без него.

На взгорке неподалеку от входа в Драконов Могильник стоит циклопических размеров обелиск из чистого золота. В хорошую погоду его сияние можно увидеть за много километров оттуда. На окружающих его плитах высечены имена всех тех, кто сражался и погиб, чтобы дать жизнь другим. Стоящие поодаль энергетические пилоны генерируют защитное поле, укрывающее памятник от всевозможных невзгод. Впрочем, до сих пор остается загадкой, как удалось достичь настолько гладкой поверхности обелиска. Поговаривают, к его созданию приложил руку истинный хозяин этих мест. Абсолютно верно, вот только знает об этом лишь одно существо в анклаве. То самое, в адмиральском мундире. Ведь это и есть разумное воплощение того нечто, родившегося в горниле битвы за Анримунэ, имя которому – Глухой Каньон…

Не столь важно, как и почему это произошло. Капитан Шершнев погиб, сгинул среди кроваво-красных скал, взяв с собой псевдожизнь омерзительной поделки Координатора. Он сделал свой выбор, окончательно и бесповоротно, и теперь его удел – быть разумной матрицей того самого космического феномена, чья роль заключена в поддержке псионического гомеостаза Вселенной. Где-то далеко есть подобные структуры, у некоторых из них даже имеется своя разумная составляющая. Общаться они могут, но лишь тогда, когда это действительно нужно. Эти существа не знают, что такое сплетни, они не способны рассуждать о мироздании или строить теории – им это просто не нужно. Достаточно лишь сигнала-идентификатора или направляющего потока, что поможет объединиться, если возникнет такая необходимость.

С первых же дней существования в новом качестве Андрей стал ловить себя на мысли, что ему очень трудно общаться с обитателями Аримунэ. Не вмешайся в свое время Агриллис, кто знает, чем бы закончилось давешнее буйство? И ведь память об этом отнюдь не будоражит его, а греет, словно ласковое утреннее солнце. Прилети сюда еще кто-то подобный ваникс, кто знает, сумеет ли он сдержаться и не погубить всех, превратив их в первичную субстанцию, из которой можно ваять жизнь заново? С другой строны – это крайность, ибо главная задача его и ему подобных – оставить все как есть и вмешиваться лишь тогда, когда иного выхода нет. Не потому ли Шершнев все реже появляется на людях, предпочитая отдавать приказы на расстоянии? Десятки, сотни… сколько угодно команд в ничтожный миг. Самых разных – от банальных поручений до перегруппировки его личного резера, состоящего из миньонов зерга. Они все там, в глубине. Каньон, как и раньше, продолжал подпитывать инкубаторы сверхразума и плодить войска, но теперь миньоны уже не шлялись по стране красных скал, повинуясь случайным импульсам. Они все там, на дне непомерно глубоких вместилищ – спят и ждут своего часа. Сила Каньона велика, но всегда есть опасность перейти грань разумного, так не лучше ли попытаться решить проблемы старыми методами. Впрочем, до сих пор ничего подобного делать не приходилось. К тому же нынешние обитатели Аримунэ-3 могли постоять за себя и сами.

Сколько же лет прошло с тех пор? Четрыре? Шершневу было трудно считать столь мелкие временные промежутки, он просто не обращал на них внимания. А ведь Глухой Каньон, если называть так саму гигантскую скалистую расщелину, действительно изменился!

Во-первых, здесь появились граждансие. Они состояли из ушедших на покой воинов ОСА, а также гостей планеты, решивших остаться здесь навсегда. В свое время выздоровевший Эбанас-Таг совершил путешествие к маленькой колонии протоссов Гарнат, где находился телепорт к Тетарусу, откуда можно было легко попасть уже на дорогой сердцу каждого темного Шакурас. Часть протоссов Каньона возвратилась туда, однако еще большая переманила знакомых и родственников жить сюда, на Аримунэ. Терраны прибыли с разрушенной базы на Митинори – бедолагам долго пришлось сидеть в своем бункере, но Мурзиков со товарищи дождались-таки помощи. Остальных переправили из сектора Корпулу: несмотря на вражду с Империей Менгска, многие солдаты ОЗУ успели обзавестись знакомыми еще в самом начале войны. К тому же жесткая тирания Императора порождала массы недвольных, часть из котрых была вполне достойной того, чтобы приютить ее здесь, в Каньоне. Правительство анклава, впрочем, категорически запретило тащить сюда всякий сброд, предпочитая количеству качество. Собственно отбором нужных людей занимался экс-сержант Готьен, он же агент по внешим контактам с хорошо знакомым позывным – «Пьеро». Пожалуй, радиация-таки подправила его нервную систему, или последнее сражение попросту выбило из него всю дурь. Сказалось и влияние Эбанас-Тага, с которым Готьен контактировал довольно часто. Так или иначе, Пьер сменил короткую кожаную куртку на деловой костюм и с головой окунулся в транспланетарную политику. Будучи от природы анархистом, он ненавидел Менгска, и потому с энтузиазмом взялся стоить козни Доминиону. Сформированный Ксайфиладом кабинет министров, официальное правительство анклава, относилось к его потугам довольно прохладно, уж чего-чего, а ссориться с кем бы то ни было они не хотели. Впрочем, Готьену удалось переманить несколько видных ученых, что послужило ему своего рода индульгенцией.

Ксайфилад же целиком и полностью погрузился в развитие анклава, правящую верхушку которого теперь составлял он сам, доктор Укон, Эскандер, а также отошедшие от военных дел Петренко и Фалт-Ра. Именно их усилиями Каньон постепенно превращался в огромный мегаполис, благо, ресурсов для того было более чем достаточно. Среди красных скал вырастали заводы, медицинские учреждения, жилища, развлекательные центры и прочие атрибуты мирной жизни. Основное строительство развернулось в области старой базы протоссов и выше. В глубины Каньона лезть никто не спешил, тем более, что поле подавления там подчас становилось невыносимо. Впрочем, даже отрицательные стороны феномена кое-кто умудрился пустить в дело. Эбанас-Таг, отстранившись от «мирских» дел, соорудил себе убежище на глубине и часами медитировал там. Жесткие условия Каньона как нельзя лучше способствовали совершенствованию воинских навыков, в том числе и по части псионики. В какой-то момент темный осознал, что не может не поделиться знаниями и умениями с собственным народом. Так у него появились ученики. Часть из них он набирал здесь же, на Аримунэ, остальные прилетели с хмурого Шакураса. Там Эбанас-Таг набирал команду молодых темпларов, кто хотел улучшить свои боевые качества. Часть из них после обучения оставалась здесь, в Каньоне…

Видеть и знать, что происходит вокуг – одно из преимуществ истинного хозяина планеты. Вообще, появляться в виде человеческой аватары стоило немалых усилий, не сколько энерго-силовых, сколько «моральных», если это понятие применимо к подобному существу. Андрей предпочитал быть скалами, водой, кристллами – в общем, всеми характерными атрибутами Глухого Каньона. Существовать в такой форме было гораздо удобнее. Еще лучше – в несколько иной, представляющей собой голую сущность разумной матрицы, но подобные эскапады Шершнев позволял себе очень редко.

Он любил наблюдать за всем, что происходит на самой Аримунэ-3 и в пределах системы, в том числе и за тем, как складывается судьба близких товарищей, что нового строится на планете.

На том месте, где раньше располагался космодром, теперь высился окруженный сетью пилонов правительственный нексус. Площадку перед ним украшает памятник в виде нескольких фигурок терран, над которыми летит ощетинившийся орудиями боевой крейсер. На переднем плане стоит человек в форме капитана 1 ранга, левая рука которого вытянута чуть вперед, словно лежит на невидимом пульте управления, правая прижата к груди, как раз там, где сердце. У его подножия практически всегда можно заметить цветы, что растут в многочисленных оранжереях. Часто туда приходит Герда, приводя с собой маленького сынишку. Мальчик знает, что парящий в высоте крейсер называется «Немезис», а статуи людей под ним – это его команда. Кем ему приходится находящийся впереди всех дядька, ему пока не известно, мать же подолгу стоит возле постамента, не в силах отвести глаз от филигранно высеченного лица.

Вообще, памятников в Каньоне много. Петренко любит посещать искореженый осадный танк, чья металлическая туша стоит на пике злополучной высоты 55. Ксайфилад, бросив дела, не менее чем раз в неделю садится на шаттл или излюбленный скутер и едет туда, где когда-то кипел важнейший бой стратегической группы «Север». Там, на естественном каменном мосту огромных размеров застыла в вечном прыжке золотистая фигура протосса, крепко обхватившее некое гротескное чудовище. Зелот садится на землю и созерцает фигуру боевого товарища, который, при всех своих недостатках, всегда был отменным воином. Иногда к нему присоединяется Эбанас-Таг.

Есть, впрочем, и совсем необычные места, в которые мало кто забредает, разве что ветераны, отлично знающие дорожку к местам былых сражений. Ярчайший пример – пещеры Мыслящего. Кстати, о существовнии зерга новоприбывшие не знают ровным счетом ничего, как и о всем том, что творилось во время боя ваникс с элитной стражей экс-главнокомандующего. Сейчас ставший могилой для сотен воинов склеп редко кто посещает. Там все осталось почти так, как было раньше: опаленные стены, песок, местами превращенный в стекло, выбоины в скалах и даже искореженные металлические конструкции орудий, которые ваникс притащили сюда в надежде сокрушить неприступные баррикады. В некоторых местах красный камень иссечен и раскрашен в виде причудливых росписей, в которых легко угадывались ключевые моменты давешней бойни. Постарался Эскандер, разузнавший все что надо от Боровских. Остальное доделал сам Каньон. У главного входа в пещеры стоит бессменная стража – две огромные гидры-охотника. Почетный караул, хотя и задерживать-то здесь особо некого. Редко кто спускается сюда посмотреть на следы жуткой мясорубки и живописно отображенные сцены насилия. Один только Боровских, отрывающий голову облаченного в броню ваникс, что склонился над изувеченным телом медика, чего стоит.

Сам Хранитель остался с зергом – в глубине сети пещер он лежит, погруженный в теплую жижу специальной камеры, и спит. «Мое место здесь, рядом с ним», - сказал когда-то он, указывая на слабо пульсирующее тело Мыслящего, - «Но если буду нужен вам, вы знаете, где меня найти». Очень редко Казимир все же вылезает из своего укрывища и общается с пришедшим в гости Эскандером, узнает новости, интересуется, не польстился ли кто на добро обитателей Аримунэ-3. «Сводный» брат охотно делится всем, что знает, выбалтывая даже дешевые сплетни и содержимое идиотских развлекательных шоу для терран, а потом, когда благодарный слушатель вновь погружается в анабиоз, идет во вместилище мозгового центра зерга. Там он часами тормошит ненормального «папашу», после чего упорно пытается с его помощью установить контакт с Кэрриган. Королева Лезвий, впрочем, в гробу видела и сам Каньон, и его более чем странных обитателей, однако Охотнику она иногда отвечает и даже соглашается пообщаться. Шершнему, чьи способности вполне позволяли прослушивать столь необычный разговор, не было до них никакого дела. Впрочем, один раз он все же решился на подвиг, сэмулировав терранскую пси-матрицу под собственную и дав волю природному любопытству этого вида. Эскандер напрашивался в гости, Сара ответила изящным намеком, что, мол, обществу ходячей бомбы она предпочтет одиночество…

Старший мичман Гарри Рипс по прозвищу «Потрошитель» нашел теплое местечко инструктора в тренировочном лагере для пехоты терран. Ему нравилось то, что происходило вокруг, особенно появление оранжерей, вслед за которыми объявились новые сорта выпивки, которые он вполне мог себе позволить. После работы Гарри любил забраться в большой трактир с похабным названием «Жженые сиськи» и там рассказывать побасенки разинувшим рты новобранцам. Последние, правда, не слишком-то верили в истории про трехметровую тварь, силы которой хватит на то, чтобы поотрывать конечности облаченного в броню воина, словно тот был мелким вредоносным насекомым или обращать врагов в пепел мощными кислотными огнеметами. Под гул благодарных слушателей Гарри разглагольствовал, что, мол, лежит эта тварь глубоко под землей, и пусть попробует кто потревожить покой Глухого Каньона – в последние мгновения своей никчемной жизни находник сможет испытать на собственной паленой шкуре ярость мифического Хранителя. Рассказывая все это, Потрошитель рычал на ползаведения. Ветераны отряда «Аннох», случайно оказавшиеся рядом, спешили к барной стойке – заказать чего покрепче…

Адмирал Шершнев слыл угрюмым и нелюдимым офицером, команды которого, однако, были всегда предельно ясны, доходили вовремя и никогда не оказывались напрасны. Лишь одно существо на Аримунэ-3 знало истинную причину столь странного поведения командующего, а также источник полтергейста, что иногда творился прямо на улицах мегаполиса. Но его никто не слушал. Кому нужен сумасшедший джудикейтор, общаться с которым сущее наказание?

Агриллис как мог избегал встречи с аватарой Каньона, хотя тот не имел абсолютно никаких агрессивных намерений насчет него. Свои наблюдения и умозаключения, сделанные во время контакта с феноменом, протосс записывал на мнемокристалы, которые рассовывал по углам своей комнаты. Вскоре носителей стало не хватать, и он-таки умудрился выпросить их у Эбанас-Тага и Ксайфилада. И тот, и другой пытались детально рассмотреть материалы джудикейтора, но по вполне объяснимым причинам ничего не поняли. Даже в языке протоссов отсутствовали термины и категории, которыми приходилось оперировать Агриллису, некоторые вещи же он вообще записывал в виде образов, при помощи которых пытался общаться с Каньоном через сохраненные им пси-матрицы терран, чье эго, так сказать, не позволило им стать тем, чем стал Шершнев. Только теперь протосс понимал, как сильно он недооценил в свое время этого человека. Не будучи изначально «призраком», Андрей умудрился развить в себе сильнейший псионический потенциал и использовать его как в дуэли с командиром Армады, так и при вероятности внедрения себя в лишенную разума сущность Каньона. Впрочем, если пилот во многом действовал по наитию и теперь вряд ли мог ответить на вопрос «почему именно я» (равно как и обычный человек – почему родился я, а не кто-то другой), то джудикейтор пытался как мог разобрать этот сложнейший процесс на составляющие. В итоге получалась жуткая абракадабра, где проскальзывали даже намеки на сигналы, при помощи которых псионные трансформаторы, обретшие разум тем или иным способом, общаются между собой. Последнее доставляло Агриллису массу неприятностей и еще больше усугубляло его положение в среде протоссов и терран – подчас его просто не понимали.

Когда Эбанас-Таг и Готьен занялись полетами в дальний космос, джудикейтор уговорил их взять с собой ряд мнемокристаллов. Агриллис отчего-то полагал, что Каньон обязательно попытается уничтожить записи о нем самом – бедолага даже не подозревал, что на самом деле Шершневу параллельны все его потуги на пути познания высших материй. Часть кристаллов была передана в библиотеки Шакураса, остальные Пьеро рассовал по мирам сектора Корпулу, два отдал Бангену, когда встретился с ним на Корхале. И тот, и другой планировали теракт и были очень рады встрече друг с другом. Правда, о гнусных намерениях борцов за непонятную свободу стало известно Шершнему – через Мыслящего, в ментальность которого он запросто мог внедряться. Разумная матрица тем и отличалась от прошлой сущности, что была способна анализировать последствия некоторых мелочей в возне физических цивилизаций. Чуть позже Лысый сам отговорил Пьеро от пуска по независимым телеканалам набранного компромата и последующего взрыва жилища крупного госчиновника Доминиона. Банген, в отличие от Мыслящего, не страдал ксеношизофренией, но, будучи связанным с ним, знал о системе Аримунэ побольше остальных. Он понимал, что телепатему-запрет прислал не зерг, но при всем при этом прекрасно осознавал, что лучше подчиниться – ради собственного благополучия. Пьеру, кстати, по прилету в анклав устроили нехилый «разбор полетов», и только природная изворотливость вкупе с богатым воображением позволили ему выйти сухим из воды…

Наверное, Агриллис надеялся, что в один прекрасный день некий безымяный архивист на Шакурасе заинтересуется его записями и пустится на поиски остальных. Что ж, то будет долгое путешествие – чтобы выяснить хотя бы примерные координаты и простейшее описание феномена надо собрать по меньшей мере треть всех мнемокристаллов. Впрочем, кто знает, авось кому-то и удастся это сделать.

Иногда, когда ночь укрывает темным саваном кроваво-красные скалы Каньона, джудикейтор выбирается из своего жилища и идет к гаражу, где стоит его личная парящая машина – придуманный Ксайфиладом скутер. Он медленно едет по ночным улицам мегаполиса, любуясь многоцветным сиянием, каковое образует обрамляющие энергетические пилоны декоративные оболочки. Ночью анклав похож на сказочный город, живут в котором не люди и протоссы, а мифические существа из баек и легенд.

Выехав за пределы города, Агриллис устремляется вниз и чуть севернее. Там, в темной глубине Каньона есть огромное озеро, обрамленное неприступными скалами с вкраплениями кристаллов-аримунитов. Один лишь джудкейтор знает сюда дорогу и только он может почувствовать, когда надо ехать. Он останавливается, слезает со скутера и, присев у берега, терпеливо ждет. Час, два часа, минута – не имеет значения. В какой-то момент ровная поверхность озера озаряется мириадами ярких серебристых искорок, аримуниты вокруг вспыхивают глубоким изумрудным светом, придавая окружающим их скалам совершенно фантастический вид. В центре озера серебристое сияние становится сильнее, а составляющие его крохотные светлячки закручиваются спиралью, поднимаясь вверх. И тогда Агриллис видит красивейшее существо на свете. Оно тянется в небо, и каждое неуловимое движение сопровождается всполохом окружающего серебристого-изумрудного ореола. Джудикейтор щурится и опускает голову, когда в его сторону устремляется взгляд горящих темно-зеленым огнем глаз. Истинный облик разумной матрицы Каньона столь же пугающ, сколь и великолепен. Вытянутое туловище, руки и ноги, присущие всем гуманоидам, но и они как-то смазаны, словно их обладатель находится в вечном поиске собственного отображения. Существо поднимается все выше и выше, постепенно меняясь в размерах. Уже в небе оно меняет свой лик, преображаясь в странное крылатое создание, от сведенных и слитых воедино ног которого отделяется длинный сверкающий шлейф. С дикой скоростью оно носится по небу, то взмывая на высокую орбиту, то падая вниз и едва не разбиваясь о красные камни. Псионический фон Аримунэ-3 гудит от напряжения, пилоны мегаполиса в единый миг вспыхивают так ярко, что, казалось бы, еще немного, и они разорвутся от переполняющей их энергии. Аватара летит над гигантской расщелиной, наполняя силой и светом все вокруг себя. Жители анклава, в отличие от Агриллиса, видят змеевидную иллюминацию в небе, лучащуюся всеми цветами радуги. Воздух моментально электризуется, и пахнет озоном, словно после большой бури на где-нибудь на Земле.

Агриллис аккуратно скребет сухими пальцами по поверхности скалы, пытаясь успокоить заигравшееся существо. Как ни странно, оно его чувствует и, порезвившись еще немного, пропадает во тьме Каньона. Ночь вновь вступает в свои права, а взбудораженные жители, ставшие свидетелями очередного красочного шоу, расходятся по домам, чтобы наутро поделиться впечатлениями…

Глухой Каньон далек от повседневных забот протоссов или терран, что вечно суетятся, занятые своими делами. Вечерами и те, и другие любят выйти прогуляться в недавно отстроенные и облагороженные парки. Там всегда много детей, но и они своим щебетанием ничуть не интересуют угрюмого офицера, что, бывает, сидит на лавочке возле фонтана. Шершнева заботит лишь одна семейная пара, даже и не подозревающая, насколько могуч их покровитель. Данные когда-то обещания надо выполнять, даже будучи в совершенно ином обличии.

«Я всегда буду рядом, сестренка»

Вот и они – Нина Колоскова и Конрад Гомес, для особо осведомленных друзей просто Корегонес. С ними двое детей, мальчик – постарше, и девочка. Когда-то доктор Укон не верила, что такое вообще возможно, но Шершнев не зря стоял и ухмылялся, когда главный врач анклава с нескрываемым удивлением довела до сведения близких друзей Колосковой факт абсолютно нормальной беременности.

Детишки ничуть не отличаются от своих сверстников – они игривы, мальчик постоянно мучает родителей бесконечными «почему», сестренка иногда помогает, хотя многие слова ей пока даются с трудом. Иногда девочке снятся кошмары, в которых она пытается найти спасение в пещере, убегая от каких-то жутких монстров. Но когда те уже близко, обязательно появляется добрая фея и переносит ее подальше от невзгод. У волшебницы нет ни сверкающих эполетов, ни идеально подогнанного мундира, лишь удивительные изумрудно-зеленые глаза.

Разумеется, дети и не подозревают, кто же на самом деле их папа и какова их дальнейшая судьба. Неестественно сильный псионический потенциал для них всего лишь норма и повод для игр. Но Шершнев знал: жить они будут ненамного меньше, чем протоссы, а вот плодится смогут так же, как люди, к тому же их псионика ничуть не уступит таковой у сынов Ксел-Нага. Их гены сильны и вряд ли сильно ослабнут при скрещивании с обыкновенными людьми. Рассуждая об этом, Шершнев чувствовал себя последним «дюраном», однако угрызения совести не спешили вгрызаться в его душу. Быть может потому, что ее и не было, во всяком случае, в человеческом понимании? Каньон неплохо поработал и над телами родителей. Пускать пси-штрма и творить иллюзии Колоскову научил ее собственный муженек. В довесок уже лично Андрей обучил девушку тому самому парализующему удару, основанному на зове зерга. Конечно, это далеко не полный арсенал того, что могла вытворять сладкая парочка, но, как говорится, хорошенького понемножку, к тому же некоторые способы смертоубийства, имеющиеся в запасе Каньона, были бы не под силу и Корегонесу. Узнать и вычислить их можно с помощью агриллисовых записей, но прочтение таковых и расшифровка потребовали бы немало времени и усилий.

Время идет, по другому нельзя. Вырастут дети тех, кто когда-то сражался и отстоял Аримунэ-3, потом внуки, правнуки. Умрет седой, словно матерый волчий вожак, Гарри «Потрошитель», потом сухопарый Готьен, оставив после себя целые орды благодарных потомков. В какой-то момент закроются темно-синие, словно осенняя вода на Земле, глаза Ксайфилада. Даже Мыслящий не вечен, рано или поздно настанет и его черед. Но даже когда погаснет Аримунэ, и планеты вокруг нее превратятся в никчемные куски грунта, если не развалятся на части, Глухой Каньон будет нести свою вечную вахту. Конечно, то будет уже совсем иное образование, лишенное внешних атрибутов, но с тем же предназначением – фильтровать отжившие свое или исковерканные неважно кем или чем скопления псионной энергии в единое первичное звено, с чего начнется новый виток существоания. Потому что так устроено Природой. И разумная матрица уже не будет той, что раньше – грани сотрутся, и не станет для нее разницы среди живых существ, какую пока способен видеть Андрей Шершнев. Быть может, когда-нибудь, уже в иных мирах, измерениях и при иных обстоятельстах вновь найдется кто-то, достойный занять его место. И только тогда он обретет долгожданный покой…

В изумрудно-зеленом небе продолжали резвиться истребители, а внизу раскинулась гигантская черная пропасть, этакая оскалившаяся красными зубцами скал пасть Каньона. Человек улыбнулся, глядя в нее. Нет, право же, глубо разговаривать с самим собой, но отчего бы и нет?

«Ну что, ты готов к путешествию в Вечность?»

И кроваво-красные скалы, и небо, и темная бездна под ногами в едином порыве ответили:

«Отныне и навсегда!»

The End

St.A.B. Astar.

Murmansk,

1.10.2005. – 7.03.2008*

*Вычитаем отсюда год армии и месяцы праздного ничегонеделания.

Автор выражает благодарность Looming'y (bob, bobchik) за ценные советы и рекомендации по редактированию данного текста, также [7x]Tassadar'y, создавшего один отличный сайт, и Scorpion'y, экс-модератора раздела "Литература и Юмор", сумевшего в свое аккумулировать в "ЛиЮ" множество людей, в том числе и меня =))) Ну, и конечно, спасибо компании Blizzard за великолепный мир Star Craft'a и всем его поклонникам, ради которых он и существует