Хз что...

— Она настоящий профессионал, — сказал командор, — она достанет любого где угодно.

— И когда угодно, — улыбнулся Колдман, наблюдая, как призрак в полном обмундировании ступает на яркую голубую плиту, расположенную на возвышении над полом. В центре её был нарисован красный треугольник, она встала на него и окинула взглядом Центр.

— Найди его. И доставь его сюда. Я рассчитываю на тебя, — сказал командор.

— Я оправдаю ваши ожидания, господа, — сказала девушка и исчезла в вихревом сиянии.

— Мы вернём этого ублюдка, — безоговорочным тоном сказал командор.

— У него нет шансов, — ответил учёный, хрустя кистями рук.

— Я ненавижу дезертиров. Особенно изобретательных дезертиров, — спокойным голосом выговорил командор, — Колдман, уже через, — он посмотрел на часы, — уже через четыре минуты он будет у нас.

Тот с видом злого гения потёр руки и направился к мониторам. Ещё минуты четыре командор глядел на часы. Платфома постепенно опустилась, и из треугольника вышли ослепительные лучи, крутясь подобно модели ДНК.

— Вот он, командор, — сказала гост.

— Рад тебя видеть, — сказал командор, — и тебя тоже.

— Ты знаешь… это странно, но я тоже рад тебя видеть командор, — ответил пришелец.

— Он уже разговаривает на «ты»! — засмеялся командор. На человека в странных одеждах глядели десятки глаз, учёных глаз, немало повидавших на своё веку.

— Это грандиозный прорыв, — сказал Колдман, — поздравляю, коллеги. Раздались аплодисменты.

Глава первая.

«Ну вот, начинается» — подумал Питер и посмотрел на часы. У него был свободен целый день, но он сказал, что не занят ещё час, а затем ему необходимо ехать в студию.

Одарённый школьник неуверенно встал и поднялся на сцену. Впрочем, сценой это можно было назвать с натяжкой: хлипкая конструкция из десятка балок, покрытая настилом из досок, на который, в свою очередь, был накинут этакий тонкий тёмно-синий ковёр, состоящий из множества кусков ткани и простирающийся на всю площадь настила, не позволяла поставить туда больше одного рояля, или прыгать, отплясывая какой-нибудь экзотический танец, но вполне годилась для маленьких постановок или чтения речей. Из зала не было видно неоднородности ковра, а издали, с дальних рядов, откуда можно было разглядеть сцену чуть сверху, создавалось впечатление причудливого узора, нанесённого на ковёр. Края его не свешивались со сцены, и любой желающий из зала смог бы разглядеть безобразие, нередко происходящее под ней во время выпускного бала, если бы не ряд лакированных планок, прибитых к верхней и нижней балкам. К длинным бардовым занавескам, обычно раздвинутым в стороны, а сейчас скрывающим недра сцены, где на полу валялись идиотские разноцветные неумело намалёванные декорации, были прикреплены большие буквы, образующие нелепую надпись: «ПРАЗДНИК КОМПЬЮТЕРА». Чуть выше висел плакатик, изображающий ребёнка с пером в руке, сидящего над раскрытой книгой. Рисунок, ясное дело, был выполнен из рук вон плохо, и Мак`Аллену вдруг привиделся морж, держащий ртом кисточку и старательно рисующий плакат, расположенный на мольберте. Морж ростом был ниже мольберта, и ему приходилось подниматься на хвосте для того, чтобы достать до плаката. Долго удержаться в такой позе не удавалось, ведь основная масса находилась вовсе не в хвосте, и морж с шумом падал на землю, оставляя на плакате жирные вертикальные линии.

«Тьфу ты, блядь, вечно всякая хуйня лезет в голову» — подумал Питер, — «сколько лет прошло, а следы контузии всё ещё есть».

Ещё выше располагалась гирлянда, свёрнутая и скрученная так, что можно было прочитать: «Школа литературно одарённых детей». Но прочитать это было весьма и весьма непросто, потому как лампочки мигали абсолютно хаотично, и, возможно, каждая из них была уверена в том, что мигнёт правильно, через определённые промежутки времени, и не собиралась мигать в такт другим, наверное, это были очень упрямые лампочки.

Одарённый ребёнок уже с минуту стоял на сцене, вертя головой, и Питер вдруг заметил, что все смотрят на него.

— Начинай, начинай, — махнул он рукой, и ребёнок закричал:

«ТЕРРАНЕ ЛУЧШИЙ НАРОД!

ЗАКОНОВ У НИХ ПОЛНО И СВОБОД!

ЕСЛИ КАКОЙ-НИБУДЬ ЗЕРГ

СУНЕТСЯ К ТЕРРАНАМ — СВЕТ НЕ ПОМЕРК…»

Школьник продолжал читать, а Питер делал вид, что внимательно слушает, и, надо признать, это получалось у него совсем неплохо. Он решил, что данный одарённый юный литератор одарён только лопоухими ушами в крайне запущенной форме. Стихотворение оказалось коротким, и Мак`Аллен пропустил его конец. Зал взорвался овацией, и он был вынужден запоздало присоединиться. Сидящая рядом директор, продолжая хлопать, поинтересовалась:

— Ну как?

Питер, тоже не останавливаясь, ответил:

— Любит политику.

Директор заулыбалась и стала думать над тем, что имел он имел в виду.

Час длился вечность: Питер успел вспотеть, вскипеть, оcтыть и изнемочь. Выступило с дюжину юных поэтов, и после каждого директор спрашивала: «Ну как?», «А этот как?»

Питер ничего не смыслил в стихах, да и в прозе, в общем-то, тоже, но никто об этом и не подозревал — очень уж хорошие истории получались у Мак`Аллена, а потому он и работал сторимейкером в небезызвестной компании Blizzard , специализируясь на StarCraft . Уже три года напротив его дома работала его собственная забегаловка, основанная на деньги, полученные от продаж этой игры и её продолжения, и, если бы не это кафе, благодаря которому Питеру удавалось сводить концы с концами, он бы наверняка умер голодной смертью, так как участь бомжа для него была неприемлема.

Он, наверное, в сотый раз за эти шестьдесят минут украдкой взглянул на часы, и, о чудо — час прошёл ! Мак`Аллен подавил рефлекторное движение, чуть было не встав со стула. Дождавшись, пока очередное дарование прочитает свой бесценный шедевр, он поднялся и протянул руку директрисе:

— Рад был посетить вашу школу.

Та удивлённо посмотрела сначала на него, потом на часы, подняла брови вверх, тоже встала и, пожимая руку, спросила:

— Может быть, останетесь ещё на полчаса?..

От одной мысли об этом спина и кончики волос Питера похолодели, и он сказал:

— Нет-нет, я очень спешу…

— Спасибо, что приехали к нам.

— Не за что, рад знакомству.

— Приезжайте ещё.

— Обязательно, — сказал Питер, представляя, как эта школа взлетает на воздух, и заулыбался, — обязательно приеду.

Перестав трясти руку директрисы, он кивнул головой и направился к выходу. Там горел яркий белый дневной свет, в зале же был полумрак, и уже на полпути с двух сторон к нему начали тянуться руки, хватая его, а детские голоса кричали: «Ну мне, пожалуйста!», «Дайте автограф», «Вы ещё приедете?». Вырываясь, Питер сам не заметил, как побежал. Свет был всё ближе. Руки хватали его и, об него шелестели бумажки, его кололи авторучки, и, когда свет был так близко, что его можно было потрогать рукой, Мак`Аллен споткнулся о чью-то ногу и упал вперёд лицом, пропахав остаток пути к спасению на животе и на скорости вломившись в ребро дверного проёма. Полежав секунд пять, он поднялся и выскочил наружу. Когда он спускался по лестнице и шёл к выходу, на него с сочувствием посмотрел охранник, и сказал:

— Я тоже ненавижу детей.

Изо всех сил улыбнувшись и зажмурив глаза, Питер очень часто закивал головой, и, не крикни охранник «Осторожно, дверь», непременно врезался бы в неё.

Когда он пришёл домой и снял рубашку, чтобы сунуть её в стиральную машину, из кармана выпала бумажка.

— Тупые одарённые ублюдки, — процедил Питер и развернул её. Там был напечатан заголовок «ОСЕНЬ» и мелким шрифтом значилось:

«Как только первый минерал

В конвейер нексуса упал,

Как только вылез первый проб

И на разведку побежал,

На небе сумрак смерти встал,

И всё забрал, накрыл, объял,

Оставив Двух наедине —

И стало ясно: быть войне.

Осенний лес объят огнём,

Всё ярко в нём, всё жёлто в нём,

Сменяет время за мгновенье

Обычный день обычным днём.

В холодном воздухе искрясь,

Ложась на листья, мох и тину,

Летят обрывки паутины —

Быть может, жизнь оборвалась.

Умолкли птицы. Веет сталью,

И небо тьмой заволокло;

Одной из множества баталий

Свершиться время подошло.

Вокруг таинственно и криво

В молчаньи смертно-гробовом

Сбегались тучи, молчаливо

Пылая призрачным огнём.

За лесом, в поле, словно тени,

Вонзили танки жала в грунт,

На дроп вультюры полетели,

Как уж летали сотни лун.

У танков — минные поля,

Турели, бункеры, суплаи,

Начала битвы ожидая,

Висят за ними весселя.

А тучи медленно, но верно,

Всё ниже опускались к ним:

Готовя адское инферно,

Летел незримый аноним.

Турель сработала… и шквал

Огня с небес на них упал,

И шаттлы вышли из-за скал,

Явив свой гаденький оскал.

Взрывались бункеры, турели,

И весселя пред смертью пели —

Телепортировать на танки

Архонов протоссы успели.

И вмиг разверзся тёмный лес,

И зилы к танкам побежали,

И тучи скаутов с небес

Упали вниз, ломать их стали.

Чернеют жёлтые поля,

Такие тихие с утра;

Гудит и сыпется земля —

Плывут по небу крейсера.

Повсюду стасис и пси-шторм,

Бойцы и техника всех форм,

Война идёт, война поёт,

Звенит и души ввысь несёт.

Безумной смерти сумасшедший,

Лихой, кровавый танец боя,

И ты полезен, вновь пришедший,

Иди и знай: Адун с тобою!

И толпы зилотов гурьбой

Навстречу смерти рвутся в бой,

И взрывы, небо озаряя,

Идёт сквозь смерть за ротой рота,

А кары, словно бегемоты,

Ползут в кровавом небе ада

И изрыгают мириады

Несущих смерть ужасных пчёл…

Так час прошёл и день прошёл.

На уши давит страшный вой,

Лежат с обугленной листвой

Ошмётки танков и пехоты,

А в небе реет адский рой.

Вед о м невидимой рукой,

Архонов взвод течёт рекой,

И драгунов плывёт стена,

Кипит война, бурлит война.

И каждый зил, и каждый мар,

И каждый батл, и каждый кар —

Они нужны, как ты, Кому-то,

От них есть польза почему-то.

Лети же, сын, на крыльях лун,

С одной лишь мыслью: « for Adun ».

Осенний лес дымит слегка,

И чёрным злым металлоломом

До дна завалена река,

И пахнет дымом и дурдомом.

Вокруг покой, вокруг снега,

И только марких чёрных пик

Остатки смотрят в облака,

На солнечный бесстрастный лик.

Приходят дням на смену дни,

И всё покрыто льдом и сном.

Снега кругом, покой кругом,

Они лежат. Молчат Они.

И адский пламень битв галактик

Возьми ты в кисть, о юный тактик,

И ты увидишь, словно сон,

Как из яйца явился Дрон»

«Да», — подумал Питер, — «Неплохо… Засранец явно симпатизирует протоссам…», смял бумажку в комок и выбросил в мусорную корзину.

— И ты увидишь, словно сон, как из яйца явился Дрон, — повторил он, — и ты увидишь, словно сон…

Глава вторая.

— Человек, я сломаю твою глупую руку, — сказал робот и потянулся к руке, видимо, чтобы воплотить слова в действия.

— Уберите его от меня немедленно! — воскликнул командор.

Двое дюжих марина подхватили робота с боков и унесли в лабораторию. Его шарнирные клешни по-прежнему тянулись к командору.

— Вечно у этого Томпсона проблемы с программированием, — командор резко развернулся на каблуках, — последние его образцы вообще ни в какие ворота не лезут.

— Они что, такие большие, да? — спросил Майк.

«Он идиот или притворяется?» — подумал командор, — «Вечно пришлют какого-нибудь со значком госта, а он дебил дебилом».

— Нет,

— Смотрите, какой значок! — показал Майк себе на грудь, — «ГОСТ 2.307-68». Я из нового выпуска. Мы там все особенные ребята.

«О, Боже!», — подумал командор, наблюдая, как Майк, улыбаясь, непроизвольно выставил вперёд два верхних средних зуба, да так, что с его полувосточным лицом стал неимоверно похож на суслика, — «Неужели проявляются последствия Багровой атаки?»

И, как будто читая его мысли, Майк добавил:

— Вы, наверно, знаете, что у многих после той химической атаки усилились псионические способности?

Командор вспомнил своего сына, но предпочёл промолчать.

— У вас есть родственники, выжившие после этого боя? — не унимался Майк и собирался ещё что-то спросить.

— Это вопрос или утверждение? Прекратите это, юноша ! — оборвал его командор, упорно тщась напевать про себя «Конфедерация, конфедерация, конфедерация идёт». Так их учили на курсах по противостоянию псионическому воздействию на мозг. Прошло секунд пять, Майк наморщил лоб.

— Не отвлекайтесь. У нас нет времени на пустые разговоры — запоздало сказал командор.

Майк убрал складки со лба и заинтересованно уставился на командора, видимо, оставив все попытки пронюхать о его планах.

— Вы знаете, Вас не просто так прислали сюда. Вам предстоит выполнить важное задание в тылу врага, — он обнял одной Майка за то место, где у женщин при нормальном стечении обстоятельств располагается талия, и повёл его по коридору в свой кабинет. Через пару шагов Майк снова закусил губу двумя верхними резцами и весь превратился во внимание. Было забавно смотреть, как грузный пожилой командор что-то объясняет щуплому и длинному госту, как наставник ученику. Это совсем не похоже было на обычный инструктаж перед вылетом. По всей видимости, командор просто боялся, что Майк не поймёт его, что-нибудь прослушает, а потом греха не оберёшься. А может быть, ему просто было жалко отправлять парня на гибель. Но в любом случае, если бы в его распоряжении были ещё Призраки, он немедленно заменил бы этого дурня кем-нибудь другим.

Майк почувствовал неладное, но в голове командора стояла неясная и смутная пелена, ритмично подрагивающая и вибрирующая старую песню, из-за этой пелены долетали лишь неразборчивые отрывки фраз и кусочки мыслей, восстановить которые было нереально.

Дойдя до кабинета, командор похлопал Майка по плечу, пожал ему руку, сказал что-то, посмотрел на часы и вошёл в кабинет. Дверь закрылась.



В столовой давали какую-то желеобразную массу коричневого цвета с точечными вкраплениями жёлтого. Не то чтобы эта масса была неприятна на вкус или вид, вовсе нет — вкус её был солоновато-нейтрален, а насчёт вида — солдаты и не такое видали и в бою, и даже на учениях. Майк припомнил, как однажды их вывели на радиоактивный полигон, где вся земля была чёрная и спекшаяся, и выпустили полсотни зерлингов. Это было очень неожиданно — любого зерга не так-то просто поймать и удержать, даже беззащитную личинку нужно изолировать от воздействия овермайнда, обеспечить ей условия, идентичные нахождению на крипе, да ещё следить за тем, чтобы она не поняла, что её поймали враги, а то она расстроится и умрёт. Зерлинги бежали прямо на них, на какой-то десяток гостов, которые раньше стреляли только по мишеням, и те начали палить в их массу без разбора. И тут бы и конец Майку и его товарищам, если бы он не вспомнил о невидимости. Он исчез и крикнул остальным, чтобы они поступили так же. Те последовали его примеру, и зерлинги заметались, осыпаемые вспышками зарядов винтовок, не понимая, куда делся враг. Некоторые натыкались Призраков и начинали их кусать, иные долбили друг друга; радиация тоже делала своё чёрное дело, и вскоре все собачки полопались, окатив кровью и внутренностями людей. Оглядевшись, Майк недосчитался трёх бойцов; среди кровавого месива можно было различить человеческие руги и ноги, которые были обёрнуты в соответствующие части защитного костюма. Окружающие его товарищи стали пытаться сорвать с себя противогаз и шлем, они срывали его и падали наземь. Вдруг Майку стало ужасно душно, к горлу подступил обед и выплеснулся в противогаз. Он стал захлёбываться, опустился на колени, взглянул в лиловое небо и потерял сознание… очнулся в госпитале, неделю проходил курс психотерапии и через год, наконец, поступил на настоящую военную службу. За этот год с ним ещё и не такое случалось, так что он мог спокойно есть то, что сегодня давали в этой столовой. Конечно же, кормили тут хуже, чем в Центре Распределения, но выбирать не приходилось. Майк задумался и сам не заметил, как умял всю тарелку этой коричневой массы. Когда, в очередной раз поелозив ложкой по тарелке и отправив её себе в рот, он не ощутил в неё еды, обед как раз закончился, и все толпой повалили сдавать посуду. Майк посидел ещё минуту и вышел последним. Он направился к выходу из корпуса, чтобы прогуляться. Не снаружи, конечно, там сейчас было где-то 430 по Цельсию и ни молекулы кислорода — просто по широкому Нижней Площади можно было действительно гулять, здесь всегда было прохладно и просторно. В отличие от верхних этажей, тут совсем не чувствовался суточный перепад температуры, и всегда имелась возможность понаблюдать на одеванием огромных скафандров. Ближе к ангару с истребителями стояла наземная техника: танки, голиафы, вультюры, а из проходных камер, когда они с шипением открывались, вырывался вкусный кислородный запах.

К потолку были прикреплены экраны, демонстрирующие ролики о подвигах бойцов и показывающие текущее время. Майк поднял голову: до вылета оставалось пять с половиной часов. Динамики вещали со сцен про трёх героев-огнемётчиков, которые спалили зарывшегося возле рабочих, к ним примешивался электронный женский голос, неустанно объясняющий, кто и когда должен быть готов к транспортировке, выходить на задание и т.п.

Вдруг кто-то толкнул его сзади. Майк обернулся и увидел трёхметровую махину голиафа.

— Чего толкаешься? — сказал Майк.

— Парень, ты чего шляешься без дела? — проигнорировав его вопрос, спросил голиаф. Звук исходил из ракетных установок. «Интересно», — подумал Майк, — "Обычно динамики стоят в ногах».

— Гуляю, — ответил Майк.

— С такими машинами работал?

— Что значит “работал”? Управлять могу, но в устройстве не разбираюсь.

— Хорошо, парень! У меня приятеля в диспансер положили, а машина простаивает. Скучно, знаешь ли, ходить втроём, да и опасно.

— Вы предлагаете мне совершить вылазку?

— Да, парень, вот на такой машине.

— А сколько по времени это займёт?

— Часа два, не меньше. Так что удовольствие обеспечено.

Майк знал, как приятно управлять голиафом. Тело абсолютно расслаблено и закреплено в одном положении, задействованы лишь кисти рук.

К ним подошли ещё два голиафа.

— Ну так что? У нас вылет через пять минут.

— Ну давайте, — сказал Майк.

Из подошедших голиафов послышался смех.

— Цыц! — сказал голиаф.

— А что с Вашим другом?

— Я же сказал, его лечат.

— Схватил криповый лишай?

— Нет. Он слишком много баловался наркотиками.

— Ааа… — протянул Майк, — понятно.

Наркотики были тут огромной редкостью и сильно разбавлялись всяким дерьмом. «А он говорит — слишком часто», — подумал Майк.

— Капитан Блэк, — представился первый голиаф и по очереди указал на второго и третьего, — сержант Дуглас и сержант Марасайя.

«Ни фига себе — Марасайя», — промелькнуло у Майка.

— Эта машина на сегодня твоя, — капитан повернулся к блестящему чёрному голиафу, который был сложен, но даже в таком виде не уступал в размерах этим трём. При взгляде на эту хреновину Майк почувствовал, что побаивается её.

— Эгей, не робей! — послышалось из динамиков одного из голиафов.

— Я не гей, — ответил Майк, чем спровоцировал ещё один взрыв хохота.

— Ну… почём нам знать, — сказал сержант Марасайя, — однажды я не успел убить одного зилота, и он сломал мне машину. Рядом был морпех, ну он и расстрелял зилота. У меня вся машина дымилась, задницу жгло охуеть, — со стороны сержанта Дугласа послышался смешок, — что ржёшь, скотина? Тебе бы так! — он замешкался, вспоминая, видимо, о чём речь, — ну вот, так я вылез, а этот урод скинул скафандр и бегом ко мне. А у меня правая нога не ходит почти, нерв какой-то защемило. Ну, я драпанул от него как мог… а он бежит, пыхтит… Слышу, как пыхтит, сука, молча бежит. Вот как знал я — не зря побежал, но этот пидор меня догнал, по башке долбанул и штаны с меня снимает. А этот мудила Дуглас стоит рядом и ржёт. Я ему ору: «Сними его с меня, сними его с меня!», а он ржёт, не останавливается, скотина.

— И что дальше? — спросил Майк.

— Что-что, зерг в манто! Сзади линг прибежал и убил эту падлу морпеха.

— Мир его праху, — вставил капитан.

— И тебя бы убил, если б не я, — сказал Марасайе Дуглас.

— Да ты вообще молчи, мудак. Он мне жопу так когтем продрал, что я потом не то что срать —нормально сидеть не мог.

— Ты преувеличиваешь, — сказал капитан.

— Мораль: не садись срать в одном поле с морпехами, — подвёл итог Марасайя.

— И собаками тоже, — едва сдерживая смех, сказал Дуглас.

— Ну, урод, я тебе ещё устрою.

— Давай-давай, — отозвался его тот.

— Ладно, харэ байки толкать, для этого панки существуют, — сказал капитан, — пошли.

— Кстати, панки сегодня с нами?

— Нет, сегодня они в другом дропе.

Голиаф-Майк выпрямился и последовал за этой троицей.

— ПРОВЕРКА ЭФИРА!!! — заорало прямо в уши, — ВЕДОМЫЕ, ДОЛОЖИТЕСЬ!

«Аааа…» — подумал Майк, — «аааа-а-а-а-аа…..»

— БЕТА ДВА, ПРОВЕРКА ЭФИРА. СВЯЗЬ В НОРМЕ.

— БЕТА ТРИ, ПРОВЕРКА ЭФИРА. СВЯЗЬ В НОРМЕ.

«Где этот чёртов регулятор громкости!!» — крутилось в голове Майка. Он пытался найти этот пункт в меню, вызываемом правым падом.

— БЕТА ЧЕТЫРЕ, ДОЛОЖИТЕСЬ!

Голиаф был необычен не только снаружи, но и изнутри. Регулятора нигде не было.

— БЕТА ЧЕТЫРЕ, СВЯЗЬ В НОРМЕ!!! — заорал Майк, и его искажённый помехами голос отозвался в динамиках, грозя уничтожить барабанные перепонки.

— Дерьмо собачье, — подумал Майк, но нечаянно сказал это вслух.

— В ЧЁМ ДЕЛО? — поинтересовался капитан.

— ГДЕ РЕГУЛЯТОР ГРОМКОСТИ?! — стараясь говорить тише, закричал Майк, жмурясь от боли, наполняющей голову. Послышался жутко громкий сатанинский хохот, будто сам Овермайнд потешался над его идиотским положением.

— На панели регулировки внутренних условий, дубина, — сказал кто-то, кажется, сержант Дуглас.

— Это я знаю, идиот, — подумал-сказал Майк, и, осознав, что это услышал ещё кто-то кроме него, продолжил, — её нет!

— Пад слева, — сказал капитан.

Пальцы Майка запрыгали по пяти клавишам пада, выбирая нужный пункт. Сделалось тихо, противное жужжание исчезло, и он полностью расслабился в феерическом наслаждении.

— Извини, парень, я забыл тебя предупредить, это новая модель, — тихо и приятно, как ручеёк, полился откуда-то сверху голос капитана.

— Опытный образец, — уточнил Марасайя.

— Заткни хлебальник, сержант! — прикрикнул капитан.

— ЧТО?! — завопил Майк, — Мы так не договаривались !

— Не боись, парень, он уже обкатанный жеребчик, — сказал Дуглас.

— Если что-то пойдёт не так, учтите, вы за это ответите, — предупредил Майк.

— Парень, это боевой дроп, наверняка что-нибудь пойдёт не так, — они продолжали движение к дропнику.

— Ладно, у меня ещё пять часов, — сказал Майк.

— Повеселимся, — согласился капитан, залезая в транспорт.

Они подошли к высокой широкой двери, постояли минуту, и Майк уже собрался было сказать, что у него есть дела поважнее тупого стояния перед проходной камерой, как по полу пополз дым и дверь отъехала внутрь и в строну. Четверо закованных в огромные механические тела людей зашли внутрь, дверь закрылась и снизу, шипя и оседая росой на броне, пошёл густой пар. На какое-то мгновение видимость пропала, и начала работать автоматическая очистка стёкол. Вдруг подача пара резко прекратилась, и сквозь рассеивающийся туман Майк увидел Машинную Палубу. Он ни разу пока не был здесь, но уже был наслышан об этом месте. Здесь, например, было больше техники, чем на любом параде, а ещё можно было приобрести гидравлическую жидкость для ракетных ускорителей (а на деле для употребления внутрь) или пару десятков переломов от гуляющих повсюду громадных голиафов. Каждый из них гулял по своим голиафским делам, и вполне мог не заметить маленького человечка, запутавшегося в своих сломанных конечностях. Правда, на нехилых размером маринских или файрбатских доспехах могли споткнуться и даже с большой долей вероятностью упасть даже они. Майк, к своему удивлению, был рад, что его замечают и не давят подобно какой-нибудь букашке, и что он тоже может кого-нибудь раздавить и ему ничего за это не будет. Он подумал, с каким удовольствием он раздавил бы всех ёбаных ублюдков инструкторов из этой ебучей академии, в которой он уже провёл больше половины жизни. Палуба представляла собой огромный круг с большой дырой посередине. То и дело оттуда поднимались всяческие врайты, валькирии и десантные суда, оставляя за собой клубы тёмно-сизого дыма. «Скоро они тут окончательно всё загадят», — подумал кто-то, кажется, Дуглас. «Это точно» — отметил Майк. Площадь дырки, несомненно, была гораздо больше площади окружающего её кольца, которое, собственно, было просто выдолблено в цилиндре жутко глубокой взлётной шахты и являлась своеобразным украшением его глухих серых бетонных стенок. Сверху находились ещё три палубы, предназначавшихся для других видов техники, каждая шириной (глубиной) метров тридцать, так что, если бы кому-нибудь удалось вывернуть шахту наружу, она стала бы похожа на трубу с поперечной нарезью или какой-нибудь древнеегипетский сосуд. Правда, никто не пробовал этого сделать, и Майк решил, что этот бред приходит к нему из-за давнишней травмы.

— СТОП! — громко сказал капитан, и Майк, морщась, хотел проверить громкость, как вдруг сам заметил опасность. В каких-нибудь трёх метрах за ящиком, который они только что обогнули, стояла большущая бочка с обработанным газом. Такие бочки имели обыкновение абсолютно непредсказуемо вести себя при столкновении с инородным телом — они могли взорваться, сфонтанировать и разъесть броню, растечься и загореться, а также создать ЧП ещё десятком способов, поэтому такие контейнеры просто не имели права здесь находиться. Понимая бессмысленность переговоров с большой и тупой банкой для газа, Майк спросил капитана:

— Что делать будем?

— Я доложил об этом инциденте. Всё ok , эту хреновину уберут.

— Зато теперь переть через всю эту хуеву палубу, — протянул Марасайя.

— Попрошу без выражений в эфире! — ответил капитан, — я сам не рад.

Они развернулись и зашагали в обход.

— Возрадуйся, Джекки! — заорал Марасайя, — мы опоздали на дропник!

— Я же сказал не называть меня так, — сдерживая гнев, сказал капитан.

— Йа-ха! Ееееее… Улюлюлюлюууу, — продолжил выражать свой восторг различными идиотскими звуками ввиду острой нехватки словарного запаса Марасайя, — Джекки, сегодня веселимся!

— Я тебе сейчас отвешу затрещину.

— И пойдёшь нафиг под трибунал.

— Тогда я не стану отвешивать тебе затрещин и тогда ты пойдёшь под трибунал. Я Капитан, и никому не сметь называть меня иначе!

— Спокойно, капитан, — сказал Дуглас.

— Я спокоен.

Они прошли ещё пару шагов, и Марасайя заметил:

— Он всегда спокоен, как тебя там…

— Майк.

— Майк? Хех… ты знаешь, так звали моего пса на Глипсисе.

— Я рад за твоего пса, — сказал Майк. Марасайя уже успел порядком поднадоесть ему.

— Он тебя уже достал? — спросил Дуглас, похоже, ухмыляясь.

— Не будь букой, я знаю, у тебя добрая душа, в отличие от этих двух.

— Заткнись, — почти хором сказали Джекки и Дуглас.

— Я же просил не называть меня "Джекки"!

Ok , ok , извини, больше не буду.

— Как автор может разговаривать с теми, кого он придумал? — удивился Майк.

Не знаю, наверное, спать пора. Вот сейчас допишу эту хреновину и на боковую… всего до утра делов-то.

Так, о чём я там говорил?

— Мы идём по Машинной Палубе, идиот, — напомнил капитан.

Без оскорблений, пожалуйста.

— Ну что я могу сделать, если ты идиот?

Помолчи немного, ты меня сбиваешь… В самом деле, они шли по Машинной Палубе, спеша на дроп.

— Дошло наконец, — пробурчал капитан.

Я всё слышал!

— А мне по хуй, слышал ты или нет, пиши давай дальше.

Хорошо, Джекки, как скажешь.

— Я не Джекки.

Нет, ты Джекки, так назвал тебя троюродный дядя, причём Джекки — это сокращённое от Пуэрджеко Клаус Младший Горсиа, так что заткнись, пожалуйста, и не мешай мне набивать этот текст, а то кто-нибудь может подумать, что у меня что-то не в порядке с головою.

Итак, продолжим. Гост Майк, закованный в броню голиафа, в компании трёх аналогичных чуваков, специально натренированных для управления такими машинами, одного из которых звали Пуэрджеко Клаус Младший Горсиа, шагал по Машинной палубе по направлению к выходу. Тот был очень далеко, на другой стороне большущей пропасти, в которую, судя по сломанным массивным перилам, уже свалилось немало всяческих юнитов. База была расположена в горах, сейсмологическая обстановка в этом секторе была идеально спокойной, чего нельзя было сказать о других, особенно горных, местностях этой планеты. Палубы были расположены на 42, 55, 68 и 94 уровнях, каждая из них была основным путём выхода наземных юнитов наружу. Огромная тройная система Главных Ворот никогда не использовалась, правда, иногда проводились профилактические работы, и тогда невыносимый вой и скрежет поднимающих механизмов был слышен, пожалуй, на всё базу. База, кстати, была имени небезызвестного Джима Рейнора, и поговаривали, что тут где-то даже находится его дочь. Майк нахватался подобных слухов в местном офицерском баре уже в первый день своего пребывания здесь. Ему, равно как и другим, найти дочурку Джимми не удалось, и, так как он имел обыкновение находить всё и сразу, Майк сделал вывод, что её тут просто-напросто нет. Нельзя же серьёзно воспринимать толстую, сальную и определённо сумасшедшую повариху, которая при каждом удобном и неудобном случае рассказывала о подвигах своего "папаши", ведь она, похоже, свято верила в своё родство с Рейнором, и очень прозрачно, как ей, наверное, казалось, намекала на то, что он её отец. «Несчастная женщина», — подумал Майк, подходя к ослепительно жёлтому проёму, — «Она думает, что дочь Джима Рейнора».

«Ну и пусть думает, зато готовит неплохо», — подумал кто-то из тёмного угла, который они прошли уже минуту назад. Майк не смог различить, кто это, но оно показалось ему каким-то странно противоположным, тонким, что ли. Времени возвращаться проверять не было, к тому же всё равно наверняка это было бы бесполезно: Майк больше не ощущал этого существа, как не ощущал его только что. Показавшись в его мозгу на миг, оно исчезло и ничто не выдавало его присутствия.

Майк развернулся к выходу. Дверь была открыта, оттуда бил свет губительного для всего живого интенсивности, но в голиафе этого не было заметно.

— Какой погожий солнечный денёк, — сказал Майк, ступая на раскалённый камень.

Глава третья.

— Вот дерьмо, — сказал Проб №13700946.

Зилоты потрясли головой: это было невозможно.

— Я охуеваю, — сказал Проб №13700946.

Зилоты осторожно начали подходить к нему и постепенно окружили его плотным кольцом.

— Это же невозможно, — сказал Проб №13700946 и сдох.

Это стало понятно сразу после того, как он задрыгал лапками и у него отвалился антиграв.

— Просто так антиграв не отваливается, — заметил один из зилотов, за что и получил от щедрого на рукоприкладство собрата хороший тумак.

— Это и пню понятно, дубина. Ты заебал меня своими умными замечаниями. Если такой мудрец — иди танк расхуярь, а то ебло даром пропадает. Кто поможет отнести это чудо в нексус?

— Да ёб ты, в чём дело, ща мы его быстро дотащим, — согласился помочь какой-то зилот, но мгновенно затёрся в толпе желающих.

Десяток зилотов ввалился в нексус, неся на высоко поднятых руках Проба №13700946.

— АААААА, ЕБАТЬ ВАС РАКОМ ПЛАГНУТЫМ КАРОМ!!! — воскликнул Оператор,- ХУЙ ЛИ ВЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТЕ?! ВЫ МНЕ НА КОНВЕЙЕР НАСТУПИЛИ!!!

В самом деле, пара зилотов с криками исчезла в кубе почти что церетеллевских размеров, где, по-видимому, перерабатывались минералы.

— Мы к Вам с необычным пробом.

— Типа клёвый проб, Вам нужно взглянуть на него.

— БЛЯДЬ, ЁБАНЫЕ ВЫРОДКИ!!! ГУНЫ БЕЗ ВАС НА ТАНКИ ПОШЛИ!!! БЫСТРО НОГИ В ЖОПУ И ЧЕШИТЕ ДО ТАНКОВ, БЛЯДЬ!!!!!!!! А проба мне оставьте, я на него посмотрю.

Нексус мгновенно опустел: ещё пара-тройка зилотов уехала на конвейере, остальные побежали к танкам.

— Вот суки попались-то, а… У всех зилоты как зилоты, только у меня такие идиоты, — ворчал Оператор, переворачивая Проба №13700946 в тусклом сиянии нексусовых ламп, — ааа, блядь, не видно ни хуя, ёб ты.

Выйдя из нексуса, он зажмурился и закрыл глаза рукой. Он очень редко видел яркий свет, а на стройке на Аюре всегда были сумерки из-за миллиардов пробов, мелькающих туда-сюда по строительным делам. Схватив Проба №13700946 за одну из лапок, он с трудом волоком вытянул его из Нексуса.

— Мудаки тупые, блядь, — Оператор осмотрел Проба №13700946, — ого. Вот везёт же таким идиотам. В скольких нексусах я сидел — ни разу не видел, чтобы врата перемещали строительных пробов.

Из гейта вылез зилот и вытянулся по стойке "смирно".

— Здрав жел, това опера!!

— Не ори, мудила несчастный. Иди притащи антиграв из нексуса.

— Есть, това опера!!!

— Тащи давай, педрило!

— Так точн, това опера!!!

— Ну-ну, — пробормотал Оператор, копаясь в механизме крепления антиграва, — и на хуй он, спрашивается, отвалился?

Из нексуса послышался приглушённый вой и скрежет.

— И этот туда же. Ох, просрём мы сегодня, ох, просрём…..

— Моя ногааа-а-а-аа, — донеслось из нексуса.

"Надо же. Как он оттуда выбрался?.." — подумал Оператор.

— Этот чёртов антиграв упал мне на ногу! Fuck его рас fuck!!

— Ну не даст работать спокойно, заебал, блядь! Волоком тащи, распиздяй, — посоветовал Оператор.

— Вас понял, товарищ операаааа………

«Теперь точно уехал», — решил Оператор и продолжил возиться с Пробом №13700946. Проб не поддавался и упорно не хотел жить. Кряхтя и матерясь, Оператор залез под его брюхо головой в нексусу и продолжил реанимацию.

— Давай, давай, — просил Оператор.

На выходе из нексуса послышалось кряхтение.

«Либо это дроп лингов, либо этот идиот» — подумал Оператор, — «нееет, фотонки не сработали, выходит, он всё-таки остался жив». Через минуту в десяти сантиметрах от головы Оператора грохнулась антигравитационная плита. Извернувшись и сумев кое-как повернуть голову, Оператор посмотрел поверх её и увидел две ноги, вместо доспеха на которых была каша.

— Ой, какая радость… пидор, никуда не уходи, я тебя сейчас въебу — сказал Оператор и потерял сознание.

Очнулся он от того, что чей-то огромный коготь угодил ему в живот. Коготь пребывал в отделённом от тела состоянии и задел живот Оператора по инерции, не причинив ему ровным счётом никаких увечий. Над ним висела морда Проба и тихо о чём-то пищала.

— Ааа, бляаадь, — молвил Оператор.

Проба №13700946 рядом не было.

Морда проба, висевшего над Оператором, отвалилась, больно ударив его по лицу, и участок кожи, не защищённый очками, опалил взрыв.

«Взорвался регенератор щита» — подумал Оператор. На сей раз на него смотрела хищная морда зерлинга. Линг повернул голову вправо, собираясь с мыслями. Лицо Оператора забрызгало внутренностями.

«Охуеваю вновь и вновь, так пусть же здравствует любовь! » — подумал Оператор, встал и осмотрелся.

Нексуса не было. Вместо него стояла батарея из фотонок; войск в радиусе видимости не наблюдалось.

«Вот хуйня так хуйня» — пронеслось в голове у Оператора. Проб №13700946 был размётан по окрестностям. Впервые за свою жизнь Оператору стало грустно.

— Ничего, сейчас я тебя соберу, — пробормотал он и начал таскать лапки к фотонкам. Корпус Проба №13700946 лежал недалеко, Оператор приволок его к антиграву и перевернул. Припаяв его к антиграву, он занялся лапами, так как одинаковых лапок у строительных пробов не было, и нужно было найти нужную составляющую часть для каждой из семи лапок.

«Навряд ли она кому-нибудь теперь понадобятся» — подумал Оператор и кодом вскрыл фотонку. Крайние кольца её провалились внутрь, а центровые поднялись, образовав таким образом пустое пространство для доступа к генератору.

Вспомнив об ужасных рассказах об отрубленных таким образом конечностях и поёжившись, Оператор сунул обе руки в фотонку и стремительно выдернул генератор. Фотонка постояла ещё пару секунд с раздвинутыми кольцами и захлопнулась.

«О да» — подумал Оператор и удостоверился в наличии своих рук и их правильном расположении на теле.

Генератор был небольшой, размером с четверть обычного куска минерала, которые носят пробы. Но весил огого. «Огого» — подумал Оператор, — «Этот генератор невелик, размером с четверть обычного куска минерала, которые носят пробы, но весит охуеть сколько». Покачиваясь и выписывая ногами кренделя, Оператор нёс генератор к месту дислокации Проба №13700946. «Так и грыжу заработать можно» — подумал он, осторожно кладя генератор на место. «Энергогенератор невесом в поле своего действия, сохраняющимся в течение двух секунд после его удаления. Вне компоновочной матрицы генератор теряет свои свойства и перестаёт работать» — вспомнилось Оператору. «Тьфу ты, блядь, хуйня какая-то вечно в голову лезет» — подумал он.

— Сейчас, сейчас, я тебя, сука, починю, — сказал он громко, словно сам пытаясь себя в этом убедить.

В течение пары мгновений попронзав взглядом генератор, Оператор со вздохом присел, обнял его и поднял наверх. Боясь уронить ценную штуковину боком на матрицу, он с медленно опустил генератор в углубление. Раздался щелчок. Крышка днища закрылась.

Встав во всегалактически известную позу "руки в боки", Оператор пропыхтел:

— И почему каждому пробу нельзя сделать такой генератор ? Заебали экономить, суки.

«В целях облегчения веса на малых юнитах, а также на зондах обслуживания и строительных пробах применяются малые аккумуляторы, периодически заряжаемые от стационарного энергогенератора»

Оператор потряс головой, но мысли не уходили.

«После разрядки аккумулятора магнитные силы, удерживающие некоторые детали, исчезают, после чего происходит явление распада малого юнита, зонда обслуживания или строительного проба, включающего отделение антигравитационной плиты, антиматериального резака и других деталей, удерживаемых магнитными силами».

Оператор махнул рукой и перестал обращать внимание на мысли. «Что-то не оживает, падла» — подумал он и пнул Проба №13700946 ногой. Разумеется, ничего не произошло, кроме того, что зонд перевернулся, едва не задавив Оператора и начал вертеться вокруг оси.

— Вот дерьмо. Я охуеваю. Этого не может быть, — сказал он, остановившись и глядя на Оператора.

— Да блядь, я тоже не перестаю удивляться.

— Гейтвэй не был завершён, — сказал Проб №13700946.

— Я понимаю,- ответил Оператор.

Проб что-то варил, мигая разноцветными огоньками.

— Ты один? — спросил Проб №13700946.

— Похоже на то. Надо слетать и поискать наших.

— Я не вижу летательных аппаратов вокруг, — заметил Проб №13700946.

— Это ты, — сказал Оператор.

Проб снова начал чего-то варить и ещё раз крутанулся вокруг оси:

— Вот блядь, я не понял, что ты сказал.

— Я полечу на тебе, — пояснил Оператор.

— Это круто, но я не предназначен для перевозок пассажиров, так что вряд ли из этой затеи выйдет хоть какая-нибудь положительная хуйня.

— Это ситуация форс-мажор, дубина. И вообще, блядь, ты как, сука тупая, с оператором разговариваешь?! Я ещё тому мудаку, который тебе на Аюре прошил это хуеблядие, всыплю по первое число! Охуеть, бля, проб матом ругается!

Оператор взял тяжеленную винтовку одного из погибших номадов и скомандовал:

— Наклонись, чтобы я смог на тебя залезть.

Проб повиновался.

Оператор устроился в просторном углублении для транспортировки материалов и сказал:

— Поднимайся и лети на тридцать градусов влево, за реку.

Проб загудел, завибрировал и стал медленно подниматься. Скорость его была как у медленного овера, но, тем не менее, на нём вполне можно было летать.

— Блядь, красота-то какая, — сказал Оператор.

— Где? — остановился Проб №13700946.

Внизу побежали зерлинги и полетела пыль от фотонок.

— Да, удачно сложенные существа, — согласился Проб.

— Я не о них. Лети, болван, — задумчиво ответил Оператор, — прямо за реку.

— Я строительный Проб, — заметил Проб №13700946.

— Да, я знаю, — сказал Оператор.

Они поднялись достаточно высоко, и обширный вид, открывающийся внизу, был прикрыт светлым туманом.

«На этой планете относительно свежий воздух» — подумал про себя Оператор и Проб влетел в зловонное газовое облако. Оператор поморщился:

— Ты не можешь лететь быстрее?

«Существенное ограничение мощности, развиваемой горизонтальными ускорителями строительных пробов, сопряжено повышенным уровнем риска при больших скоростях»

— Я знаю, — ещё больше сконфузился Оператор.

— Ты странный, — ответил Проб №13700946, — зачем спрашивать, если знаешь? Ограничение мощности, развиваемой горизонтальными ускорителями строительных пробов, сопряжено повышенным уровнем риска при больших скоростях

— Я знаю, — повторил Оператор.

Воцарилось молчание. Они пролетали реку. Река блестела сквозь дымку и играла бликами на неспешно текущей поверхности; удивительно, но под водой виднелись горбатые спины рыб и длинные извивающиеся силуэты крокодилов. Впрочем, кто знает, быть может, это были дефайлеры, которые решили искупаться после многократных закопок возле баз противника. Оператор никогда не видел, как купаются дефайлеры. Он помнил, как однажды вышел из нексуса и увидел, как весело плескаются в воде ультралы. Плавать они не умели, зато могли забраться глубже, чем любой другой сухопутный юнит. Оператору вспомнился также случай, как тёмный архон нечаянно упал в воду и как он медленно набухал, а глупые зилоты столпились на берегу и с интересом за этим наблюдали, а он всё набухал, раздувался, и наконец взорвался и разнёс полбазы вместе с зилотами. С этим архоном, конечно, было что-то не так, потому что они никогда не взрывались от соприкосновения с водой. «Взрыв-то ёбнул пиздатей нюки» — подумал Оператор.

Река была широкая, однако на противоположном берегу виднелся высокий обрыв, вырисовываясь в тумане тёмно-серым силуэтом. Берег, от которого они держали путь, исчез, провалившись куда-то в дымку, и Оператор начал смотреть в прицел винтовки вперёд. На обрыве виднелась пара драгунов, за ними с трудом можно было различить пилон.

Сверху его обдало потоком воздуха.

«Хуёво», — пронеслось у Оператора.

— Три муталиска, — поделился Проб №13700946.

— Ай, как хуёво, — сказал вслух Оператор.

Глэйв скользнул по Пробу сзади и со свистом полетел в воду. Оператор вскинул винтовку к плечу и выстрелил в атакующих. Муталиск закричал стал усиленно махать крыльями, догоняя Проба №13700946 и Оператора. Двое остальных дали залп по пробу. «По пробу целятся, суки», — решил Оператор и, обернувшись, начал палить без разбора по муте. От обрыва полз кар.

— В нашем направлении летит кэрриер, — сказал Проб №13700946.

— Они бы ещё ривера прислали, — процедил Оператор, перезаряжая винтовку.

— Мне скоро пизда придёт, — заметил Проб.

Кар, казалось, летел вызывающе медленно, и, посмотри на него Оператор, ему бы захотелось дать его пилоту доброй затрещины. Та из мут, что летела быстрее всего, приблизилась вплотную и начала бить Оператора крыльями.

— Чё ты выёбываешься, дура? — спросил Оператор.

Мута не отвечала, лишь

— Высший пилотаж, блядь, — сказал Оператор и свалился с проба. В полёте он зажмурился, и, стараясь думать о прекрасном, невольно озадачился вопросом, кусаются ли дефайлеры. Однако он упал на нексус и зацепился за одну из острых пик, которые обыкновенно торчат по его углам по замыслу какого-то особо одарённого архитектора.

— Оооох, блядь……. — просипел Оператор, — снимите меня отсюда.

Зилоты, окружающие нексус, замерли, пристально уставившись на Оператора взглядом. Наконец один из них воскликнул:

— Здра жела това опера!!! — и мгновенно остальные зилоты зашлись в радостном галдении.

— Пшли вооооон! — что есть силы заорал Оператор, и зилоты поспешно исчезли из его поля зрения.

Неподалёку высоко над нексусом висел Проб №13700946 и как-то странно вертелся. Оператор решил, что его весьма неплохо обработали муты, раз он так необычно себя ведёт. Но проб вдруг наклонился по направлению к Оператору и начал медленное снижение, мигая всеми цветами радуги.

— Эээй, сними меня отсюда! — замахал, насколько это было возможно в его стеснённом положении, руками Оператор.

Проб подлетел поближе и подцепил его грузовой лапкой под пояс.

— Осторожней, я довольно ценный груз, — предупредил Оператор.

— Я знаю, — ответил Проб №13700946 и, крутанув Оператора несколько раз, поставил на землю.

Земля уходила из-под ног, и Оператор решил, что разумнее будет сесть, чем упасть, и опустился, изрядно напылив. Вокруг стояло множество звёздных врат, которые не переставая мигали и, похоже, готовили пополнение флота, в небе парил арбитр, размеренно покачиваясь, и всё было настолько тихо и безмятежно, что Оператору захотелось остаться здесь навсегда.

— Вот хуево колесо, блядь… Зачем ты это сделал? — спросил он у проба.

— Во период Затишья на стройке не требовалось так много пробов, как сейчас, и я был запрограммирован развлекать детей — работать аттракционом

— Так это от них ты набрался таких выражений? — догадался Оператор.

— Да, — подтвердил Проб №13700946.

— Но ведь в твои возможности не входит самомодификация ?

— Входит.

— Значит, это умение приобретённое?

— Да, — вновь ответил проб односложной фразой. Оператор подумал, что он заскучал и решил закончить допрос:

— Ты получил возможность самомодификации при перепрограммировании а аттракцион?

— Да, и это было просто блядски пиздато. Я себе не представляю, как я бы жил и работал без этой хуйни.

«Ты и не жил никогда», — подумал Оператор и встал. Минералов возле нексуса не наблюдалось. Гейзера тоже не было; нексус стоял на краю, ближе к обрыву были только фотонки. Что-то быстро летело прямо на них. Через несколько мгновений Оператор понял, что это шаттл. Уже секунд через пять он остановился возле нексуса и начал выгружать пробов; в лапках у каждого был неплохой кусок минерала. Проб №13700946 подлетел к десантировавшимся пробам и начал летать вокруг них.

— В чём дело? — крикнул Оператор.

— Я никогда не видел вживую таких пробов, — сказал Проб №13700946 и посмотрел на шаттл. Тот замигал, замурлыкал что-то на своей тарабарщине, и проб поехал к нему. Четыре рабочих пробки остались на местах, остальные четыре тоже поехали к шаттлу и загрузились в него. Шаттл подхватил Проба №13700946 и стремительно улетел.

В силу своего воспитания Оператор не открыл рот, но ему очень хотелось это сделать, благо кроме дурацких роботов его никто не видел. Постояв так ещё пару минут, он побрёл ко входу в нексус. Внутри сидел техник из поддержки роботов и колдовал над панелями управления.

— Привет, — сказал Техник, продолжая работать с приборами.

— Привет, — согласился Оператор.

Техник показательно громко щёлкнул какой-то клавишей и, шумно вздохнув, обернулся.

— Здор о во!

— Нда… напротив — весьма и весьма хуёво, друг мой… — протянул Оператор.

— А чего так? — поинтересовался Техник, снова оборачиваясь к панели.

— Просто по определению… Почему в нексусе нет Оператора ?

— Он вышел разобраться со строительным пробом, — откинулся на спинку кресла Техник и одарил многозначительным взглядом потолок. — Вместо того, чтобы позвать меня и спокойно сидеть тут.

— И что с ним случилось?

— Его телепортировали вместе с кэрриерами куда-то к терранам.

— Вот блядь. Что за день ёбнутый такой.

— Нормальный день. Только на Аюе закончились гейтвэи. Вот и всё.

— Я это понимаю, — сказал Оператор, — и почему ты до сих пор здесь сидишь?

— Потому что меня не попросили уйти.

— Я прошу тебя уйти.

— Ok , Оператор, — сказал техник, слез с кресла и молча вышел из нексуса.

— Вот мудак, — констатировал Оператор.

— Я всё слышал, — донеслось с улицы.

— ПОШЁЛ НА ХУЙ, ПИДОР!! ПОКА ЕБЛО ТЕ, БЛЯДЬ, НЕ ОТОРВАЛ!!! — заорал Оператор.

Техник не ответил.

«Оно и к лучшему» — подумал Оператор, садясь за пульт управления. Эта база была последней, если не принимать во внимание батарею орудий на клиффе возле зерговской базы и при фотонки на старой базе, одна из которых не работала. Флот состоял из пачки каров, четырёх скаутов и трёх арбитров. Ещё семь скаутов строились в данный момент. Минералов и газа было весьма немало, и можно было не обстраивать новую нычку. «Можно не обстраивать новую нычку — ресурсов до жопы» — подумал Оператор, в очередной раз согласившись с мнением автора. Ему хотелось вернуться на Аюр, погрузиться в прохладную воду и заказать массажистку. Он так размечтался, что не сразу заметил приток минералов. Оператор нехотя потянулся, встал и вышел из нексуса. Прикрыв глаза рукой, он обошёл нексус. Там вовсю кипела работа: пробы пилили минерал. Оператор задумался, был ли этот минерал здесь раньше, и пришёл к выводу, что нет. Шаттл взлетел и вновь быстро умчался прочь. «Мудак, но не дурак» — подумал Оператор и побрёл обратно. Вплотную к стене нексуса валялась номадская винтовка. Он поднял её и осмотрел.

— Та самая, — пробормотал Оператор и начал целиться в птичку. Он целился довольно долго и наконец выстрелил, но промахнулся и бросил винтовку обратно. «Да и в конце концов, я простой халай, мне это всё настолько остопиздело, что я даже не буду про это думать» — подумал Оператор, но не смог не думать о том, как это всё ему надоело и всё же подумал об этом, и так ему стало нехорошо от того, что он об этом подумал и осознал это, что он удалился в нексус и сел за пульт.

— Мы вас выебем, суки. Мы выебем вас не потому, что так сказал какой-нибудь ёбнутый Феникс, а потому что нам это остопиздело, тупые недоразвитые ублюдки, — сказал Оператор.

Глава четвёртая.

— Ну, тварь, металлолом ходячий! — заорал Дуглас, — Хуй ли ты творишь, сука?!

— Осадки маловероятны, возможен кратковременный дождь, — проржал Марасайя, поливая голиаф Дугласа тугой струёй мочи.

— Ты сколько же нассал, урод?!

— Неделю копил, специально бегал отливать в машину, — хохотал тот, — теперь ты будешь вонять сухой мочей !

— Ты не подумал, что теперь тебе придётся мыть его голиаф? — сказал капитан.

— Да уж, не подумал, конечно! Тоже мне наказание нашёл — это ж моё ссаньё!

— Зато воняет не хуже чужого, — заметил Майк.

Наконец поток иссяк. Дуглас, видя это, обрадовался:

— Что, это всё, на что ты способен?

— Тебе и этого хватило! Ааааахахахаа, — не унимался Марасайя.

Вдруг его лобовое стекло залепила коричневая масса. Очистка стёкол начла интенсивно размазывать её по стеклу и прилегающим частям.

— Что за на хуй?! — возмутился Марасайя.

— Мута накакала, — сказал Дуглас, — получи, скотина. Я сегодня залил в говноотсек десяток литров парного дерьма.

— Ах ты мудлан…. — засипел от переполняющего его гнева Марасайя.

— Свеженькое, наверняка ещё тёпленькое, мне его сегодня панки насрали. Жаль, ты не чувствуешь его аромат.

Тот уже ничего не мог выговорить — его элементарно тошнило от подступающего к горлу комка бессилия и обиды и от вида размазываемого по стеклу дерьма.

От таких соблазнительных речей и картин Майку тоже захотелось по-маленькому. Он с трудом вынул руку из стального рукава и произвёл нехитрую операцию с засовыванием самой важной детали комплектации мужского организма в шланг. Шлаг, как ни странно, уходил не вниз, как в нормальных голиафах, а куда-то кверху, и был приятным на ощупь. Внутри было тепло и уютно, и Майк в очередной раз подумал, до чего дошла техника, и облегчился. Моча бесшумно всосалась, а в ушах зазвенел металлический голос: «Сперма… ноль… процентов…»

«Фу, как пошло», — подумал Майк, и вся писанина вылилась обратно.

— Ёпт, — сказал Майк.

Дуглас и Марасайя, ругающиеся невдалеке, не обратили на него внимания, а капитан, разглядывающий с обрыва местность, и подавно.

«Ассоциация доноров спермы благодарит вас за сотрудничество», — сказал голос.

«Опять эта АДС, чтоб её…», — со злостью подумал Майк, — «Ещё в академии всех заебали со своей спермой. Видите ли, жалко им, что всё пропадает в жопах соседей по койкам. Даже в голиафов залезли со своим донорством, козлы». Пошарив в закромах меню, он нашёл раздел АДС и стал читать… «Никаких усилий с Вашей стороны… Одно нажатие и готово… Современные технологии на службе демографического роста…» Майк ещё пару мгновений подумал, нажал что-то, и уже через пять секунд закатил глаза.

— Что он там затих? Экспериментирует с новой моделью ? — подошёл к Дугласу и Марасайе капитан.

— По крайней мере, это куда лучше, чем смотреть здесь низкокачественную порнуху на монохромном экране и заниматься любовью с мочевым шлангом, — ответил Дуглас.

— А что, если правильно всё делать с давлением внутри шланга, это похлеще любой бабы будет, — заметил Марасайя.

— Голиафофил, — констатировал Дуглас.

— Есть немного, люблю подрочить, — заметил Марасайя.

— Тогда подрочи на вот это дерьмо, придурок! — из потайных кладовых голиафа Дугласа вырвалась ещё одна, едва ли не больше предыдущей, порция дерьма.

— Меня не забрызгай! - неуклюже, насколько это позволяла машина, отскочил в сторону капитан.

Девушка с белым заляпанным лицом послала Майку воздушный поцелуй, и виляя бёдрами, ушла. Спустя примерно минуту, более-менее отойдя от пережитого, он почувствовал себя ужасно глупо — то ли насильником, то ли изнасилованным, и он твёрдо решил, что никогда не будет использовать даже самые качественные устройства АДС даже во имя спасения мира. «Секс с консервной банкой. Идиотизм какой-то», — подумал Майк и отключил АДС.

— Парень, я вижу, ты уже… закончил, — сказал капитан.

— Не закончил, а кончил, — поправил его довольный своим говняным брандспойтом Дуглас, — Обкончался, прыснул, смалярил, опоросячился…

— Он-то ладно, а вот ты, я смотрю, говном кончаешь, мудак, — процедил Марасайя, тщась протереть стекло.

— Да ладно тебе, это он не со зла, а из лучших побуждений, — сказал капитан.

— Я что-то пропустил? — стормозил Майк.

— Да, ты пропустил самое интересное.

— Ты знаешь… по-моему, самое интересное только начинается, — сказал Дуглас.

— Ты о чём? — не понял капитан.

Майк почувствовал, что они оказались в мощном враждебном пси-треугольнике.

— Гиперлиски, чёрт их дери! — закричал Марасайя, очистив стекло. Но это уже не было новостью: остальные стояли в ожидании боя, который грозил стать чрезвычайно скоротечным.

— Пиздец, — сказал Дуглас, и на полном ходу первый гиперлиск врезался в его машину и смял её. Сержант свалился на бок и стал искриться сразу в пяти местах. Тормозя, огромный монстр размером раза в полтора больше толстого ультралиска проехал по инерции ещё десяток метров, после чего развернулся и прыгнул на людскую технику, подставляя уязвимое по сравнению с другими частями своей туши брюхо под шквальный огонь. «Ни фига себе птичка» — подумал Майк и выпустил ракеты. Те с оглушительным воем вырвались из ракетных установок и, бешено вращаясь, вонзились гиперлиску в живот, буравя грудной панцирь. «Во прикол» — удивился Майк, держа кнопку пуска ракет нажатой. Те шли одна за одной, очень сильно превышая скорострельность обычного голиафа. Слон не успел пролететь и половины положенного расстояния, как взорвался океаном склизких внутренностей. «Фуууу», — подумал Майк, что, впрочем, вполне закономерно.

— Пиздеееец, — удивлённо протянул Дуглас, валяясь на земле и пытаясь попасть во врагов из этого неудобного положения.

Люди отчаянно защищались. Ещё два громадных чудовища пронеслись прямо по ним, выведя из строя капитана. Майку удалось увернуться, а Марасайя, демонстрируя высочайшее мастерство управления голиафом, упал на спину и выпустил две пару ракет в пупок гиперлиску, и ещё пару вдогонку прямо в седалище. Удивительно, но роста этих зергов как раз хватало для эффективного действия ракет, они не сбивались и не падали обратно, словом, оставались последней надеждой этой маленькой группки терранов. Но двое голиафов против двух гиперлисков — это было смешно, и раззадоренные слоняры, развернувшись, снова помчались топтать и крушить препятствие. Пятнадцать метров отделяли людей от неминуемой гибели. Когда один из гиперлисков безжалостно втоптал в пыль Марасайю, а второму оставалось всего пара метров до Майка, с неба электрическим хлыстом ударила ослепительная молния, разорвав повреждённого зерга на куски, и уже слабее срикошетив на втором монстре, парализовала ему конечности, и тот, пролетев немного в скачке, приземлился на негнущиеся конечности и закувыркался к обрыву, вспыхивая ударами пуль. Из-под обрыва неспешно поднимались четыре гардиана, вообще-то их было шесть, но падающий гиперлиск сбил двоих из них. «Хана», — пронеслось в голове Майка. Со стороны, противоположной той, с которой пришли ужасные слоны, стремительно летел шаттл. Он влетел прямо под готовящихся к атаке стражей и моментально высадил трёх темпларов. От зерговского воздуха, разумеется, не осталось и следа, разве что кроме кровищи и останков на земле, равно как и от энергии темпларов. Тут же двое из них слились в архона, а третьего подхватил шаттл. Взамен из него выпрыгнул зилот и понёсся к беспомощным машнам. Предусмотрительно обойдя сзади разбитый голиаф Майка, он спрятался за него от пуль и начал долбить и ломать. Выбившийся из сил после грандиозной молнии Майк сделал последнюю попытку остаться в живых, изо всех сил напрягая пси-сектор мозга. Почти закончивший трансформацию архон вдруг сжался, как бы провалившись внутрь себя, из него струёй вылетел к небу серый дым, а из крохотного режущего глаз своей белизной шарика, в который превратилась оболочка архона, ударили смертоносные антипотоки в зилота и шаттл, и Майк почувствовал острую боль в висках. Без сил и не в состоянии больше функционировать, он погрузился во мрак.

Прошла вечность.

— С тобой ещё поговорит командор, — донеслось из пустоты.

— Он уже знает о случившемся? — произнёс голос, похожий на голос Майка.

— Естественно. И его очень заинтересовало произошедшее.

— Он вне себя? — снова спросил кто-то голосом Майка.

— Не знаю. Он умеет очень тщательно скрывать свои мысли, он ни чем их не выдаёт.

«Ну, это неправда» — подумал Майк и понял, с кем он говорит, кто он сам, и сказал:

— Эти трое живы?

— Да, двое отделались ушибами, а третьему переломало ноги и… прищемило хуй! — капитан врайта не выдержал и рассмеялся, — если теперь над ним колдуют медсёстры из АДС, то это наверняка утешит его.

— Как его звали?

— Не знаю имени, а фамилия какая-то уродская….

— Ясно… Короче, раз уж ничего не поделаешь и мне оторвут башку за эту хуйню, полетели.

Пилот ухмыльнулся и сказал:

— Ты знаешь, ты очухался точно в срок. Раньше бы тебя точно со света сжили, но, так как до вылета полминуты, а ты на ногах, можешь ожидать самой разной реакции — от мордобоя до представления к наградам.

— И повышения в звании, конечно.

— Почему бы и нет? Ладно, пошли.

Они сели в истребитель и взлетели.

На Майке был надет костюм госта, хотя он был в обычной одежде перед тем, как влез в голиафовскую шкуру. Он с недоверием посмотрел на капитана летательного аппарата. Как-то странно защекотало в заднице, и Майк не на шутку испугался, что, пока был в отключке, пилот вволю поиграл с ним. Но тот, не поворачивая головы, ответил на безмолвный вопрос:

— Тебя одевали ребята из дропника. Я лично проследил за целостностью твоей дырочки.

«Дырочка?» — возмутился Майк, — «Какая ещё ему, на хер, дырочка! Это у него дырочка, а у меня весьма неплохая дырина». Так он подумал и не замедлил это озвучить. Капитан ответил, что предпочитает женщин, но совсем не прочь порезвиться с ним после задания. Майк приумолк, поняв, что ничего не доказал, а только разрекламировал свою попу, а также вспомнив о сложнейшем задании, которое им предстояло выполнить.

— Я пошутил, я гетеросексуал, — на всякий случай сказал Майк.

— Оно и видно. Какой педик станет нахваливать свой огромный анал, если в этом нет ничего хорошего?

«И в самом деле», — подумал Майк и замолчал насовсем. Вдалеке показались санкены и гидры. Они колыхались и ему даже показалось, что он слышит их хлюпанье. Пилот включил невидимость и начал снижение.

Следуя данным спутниковой разведки, он должен был аккуратно пройти между споровыми колониями, не попадая в радиус видимости оверлордов, и высадить Майка прямо в сердце органических ублюдков. Именно так назвал из командор, а его слово не подлежит сомнению, а значит, зерги — органические ублюдки. Вы можете с ним не согласиться, заметив, что какие же из них ублюдки, если их создали могущественные Ксел`Нага. Но так-так. Разговорчики в строю, как сказал бы тот же самый командор.

Надо сказать, что со своей задачей капитан справился блестяще: он бесшумно завис в двух метрах над землёй прямо возле желеобразной субстанции, похожей на кусок какашки, который аккуратно взбили большущим миксером с краёв. Из него сочилась зелёная слизь, а возле его краёв чинно стояли рядком огромные яйца, каждое размером с танк, а то и больше. «Сейчас вы у меня попляшете», — подумал невидимый Майк, спрыгивая с крыла. И Действительно, вдруг все твари, копошащиеся по своим делам и снующие между органами-зданиями с ороговевшими и спёкшимися на круглосуточном интенсивном солнце оболочками. Из-за какого-то огромного здания с зазубренными шпилями-костями по краям выскочил зазевавшийся овер, который тут же был обстрелян, а затем и протаранен врайтом. В результате он был прижат к стенке здания по другую сторону от Майка, которому до сброса особо мощной, континентальной ядерной бомбы, оставалось совсем немного. «Вот уроды, заполонили тут всё, блядь, да так, что со спутника нельзя навести ракету. Ну ничегооо, сейчас вы все умрёте.» В радиусе километра все, даже самые устойчивые и созданные специально для максимально жёстких условий здания и юниты зергов должны были быть уничтожены. «И эти яйца. Особенно эти яйца», — вспомнил Майк слова командора.

— МОТАЕМ! — закричал он и через пару секунд вцепился в шасси пролетающего над головой истребителя.

— Держись, резко взлетаю, — произнёс в наушниках спокойный голос пилота.

У Майка заложила уши.

«Ну и работёнка, блин» — подумал он, наблюдая, как внизу вырастает яркий и по-своему необычайно красивый ядерный гриб.

Глава пятая.

Зерлинги расступались, давая дорогу гиперлиску. Впрочем, это была вовсе не дань этике — просто никто не желал быть втоптанным в пыль. Они со страхом смотрели на махину, поднимающуюся на гору, и в спешке отступали к краям протоптанной дорожки или зарывались в грунт, иногда прямо друг на друга. Со стороны хайва навстречу гиперлиску неспешно ползла гидра. Когда они встретились, земля перестала вздрагивать: гиперлиск остановился.

— Слишком большие потери, — заметила гидра, — ты знаешь, во сколько обходится один гиперлиск?

— Нет, сэр, — ответил гиперлиск, — но мы старались как могли.

— Да-да, я знаю, но при всём уважении к существу расы зерг я должен отметить, ЧТО ТЫ БЕЗМОЗГЛЫЙ КРЕТИН И НЕ УМЕЕШЬ КОМАНДОВАТЬ ДАЖЕ ДВУМЯ ЮНИТАМИ!!!!

— Извините, сэр, — гиперлиск опустил голову.

— Ну-ну, не расстраивайся, ты просто допустил ошибку, — сказала Королева.

— Допустил ошибку?! Да он сгноил на трёх сраных голиафах двух гиперлисков и сам чуть не сдох! — воскликнула гидра. — Такие ошибки нельзя прощать! Зачем Великий Разум, — гидра протянула лапы к небу, — зачем Великий Разум наделил нас мозгами?!

— Потому что он болен, — заметила Королева.

— Извините, извините, сэр! — тоном искренне раскаивающейся скалы сказал гиперлиск.

— Не смей говорить такое про Великий Разум!

— Oops , больше не буду, — сказала Королева и захихикала, за что гидра незамедлительно плюнула в неё.

— Ай, чего дерёшься?! Больно! — заревела Королева, потирая ушибленное брюшко.

— Не фиг про Великий Разум такие гадости говорить !

— Почему гадости? Я что, вру?

— Ещё плюнуть? — безучастно спросила гидра.

— Не надо, я поняла.

— Я, пожалуй, пойду?… — спросил гиперлиск.

— Нет, с тобой разговор не окончен, — повернулась к нему Гидра, — тупой слоняра. Ультралиски и то поумнее будут.

Гиперлиск ждал.

Гидра посмотрела на него, подумала немного и сказала:

— Иди покатай деток, — и кивнула на толпу напуганных лингов, — смотри, хоть одному больно сделаешь — со света сживу на фиг.

И, ударив хвостом на манер бича, добавила:

— Пшёл вон, скотина!

Гиперлиск развернулся и хотел уж было с глупой и радостной улыбкой поскакать прочь, как вдруг, видимо, вспомнил про поручение и побрёл катать собачек.

Гидра закопалась и задумалась. Как бы так победить, не затратив много сил и ресурсов? Все гнусные приёмы она уже испробовала: она дропала люркеров терру в рабов, бомбардировала его infected'ами, залетала мутой и пробовала прорвать масс-лингами при поддержке гиперлисков. Но всё было тщетно. Стимпакнутые марины и танки делали своё чёрное дело. Также в наличии у терра имелась дюжина валькирий, и гардианами соваться тоже было абсолютно бесполезно. А ресурсы исчезали, исчезали безвозвратно, и этот замкнутый круг никто не был способен разрешить, кроме Великого Разума. «Ничего, я что-нибудь придумаю», — решила Гидра, но в голову, как на зло, ничего шло. В ней только копошились разные Глупые Мысли вперемешку с Глупейшими и Наиглупейшими, а также Мегаидиотскими и Истинно Дебильными. Впрочем, мегаидиотские мысли иногда бывают полезны, а Гидра это знала и постаралась выделить среди тысяч и тысяч мыслей хотя бы парочку Мегаидиотских. За всю свою короткую сознательную жизнь она никогда так не думала. Спина напряглась, лапы начали дрожать, а зубы залезли друг на друга. «Зубы мешают мне думать» — подумала Гидра и набрала в рот земли. Земля оказалась невкусной, гидра с трудом поборола желание хорошенько пораскинуть мозгами насчёт расположения своих вкусовых рецепторов. «Как сложно жить с мозгами» — опечалилась Гидра. После пары-тройки часов напряжённой умственной работы она нашла Ту Самую Мегаидиотскую мысль.

— ЭВРИКА!!!!!!! — закричала она и раскопалась.

Никаких признаков присутствия зергов вокруг не было. Над минералами висел шаттл, а гигантский чёрный проб со странно большим количеством лапок подкапывал минерал, стараясь вынуть его из земли.

— Агаа, — сказала гидра.

Шаттл тревожно закричал и начал истерически мигать огоньками. Пробу удалось поднять минерал и положить себе на спину.

Гидра поняла, что её братьев и сестёр убили, и заорала:

— ИЕАИ!!!!!!!!!

Не спрашивайте меня, почему она так странно заорала: фонетическая бедность отечественного языка не позволяет более точно изобразить боевой клич гидралиска. Согласитесь, гораздо более странно было бы, если бы она воскликнула «С ДНЁМ РОЖДЕНЬЯ, МИЛЫЙ ВОВА!» или, например, « Wake up , stupid fuckin ` ass!!»

Так вот, Гидра истошно заорала «ИЕАИ!!!!!!!!!» и начала плеваться так, как будто в неё закачали монструозную цистерну адреналина. Шаттл сделал было попытку подцепить проба, но тот, похоже, не желал этого и шаттл, довольно сильно покалеченный, отлетел на безопасное расстояние. Гидра переключилась на проба, но было поздно: огромный минерал уже летел на неё прямо с неба.

— Ненавижу, — сказала гидра, поднимаясь. Вокруг было пусто. От минеральной линии остались одни воспоминания. Голова болела так, что казалось, будто на неё наступил гиперлиск, а потом ему показалось мало и он попрыгал на ней на одной ножке.

— Ненавижу, — сказала гидра во второй раз и осмотрелась.

— Глубокоуважаемая аудитория. Мы начинаем изучение нового предмета, называемого «Протоссы», в простонародии «протезы», — обратилась она к невидимым слушателям. Те молчали. Видимо, слушали.

Тогда Гидра принялась шагать туда-сюда, и вполне могла бы заложить лапы за спину — она просто не знала такого мудрёного приёма.

— Неподалёку от нашей домашней базы вследствие телепортации его величество Случай подарил нам беззащитного протосса вкупе с большим необычным пробом. Мы должны найти их и доставить в хайв, где над ними будут произведены надлежащие опыты.

Она остановилась и, вглядываясь куда-то, спросила:

— Есть вопросы? — и, секунд десять что-то слушая, произнесла:

— Что? А я откуда знаю? По дороге найдем. Это такая заметная вещь, что мы увидим его издалека… Хайв по крипу видно, — мудро изрекла Гидра, — ещё вопросы будут?

— Вот и отлично. Это будет нашим первым уроком! Вперёд, бойцы!

Из-под земли выкопались десятка два гидр и хором ответили:

— Есть, сэр! Так точно, сэр!

— ТОГДА GOGOGO!!! — возопила Гидра и побежала. Остальные ринулись за ней.

По сторонам мелькали различные объекты, но они не представляли опасности, и Гидра подумала, что неплохо было бы достать где-нибудь стимпак и наладить его производство в массовых количествах. Гидра была уверена, что это сильно облегчит задачи, выполняемые зерговскими юнитами.

— Мы на месте, — закричала она.

Когда облако пыли, поднятое тормозящими гидралами, осело, Гидра смогла увидеть жутко смешную картину и чуть не заржала. Одна из гидр издала булькающие звуки и стала подозрительно укать. «Минусов тоже много. Но что поделаешь — Великий Разум болен…» — подумала Гидра.

— Заткнись, салага, — сказала она, стараясь не смотреть на протосса, на манер кокона опутанного проводами, которые начинались где-то у него в поясе и заканчивались в различных местах большого чёрного проба. Отвратительно пахло чем-то палёным.

— Вам повезло ещё, что он не сбежал отсюда. Живой протосс — редкая удача. Я могу поздравить вас, бойцы. Похоже, этот придурок вывел из строя механизм самоуничтожения.

«Откуда я это знаю?» — подумала Гидра и решила, что причиной тому заложенная в неё при морфинге мозга информация.

— Так, — замерла Гидра и, неспешно поворачиваясь на хвосте и оглядывая всех, медленно продолжила, — Почему вы не защищали нашу базу?

— Ну, Королева решила, что против такого количества пехоты лишний десяток гидралисков не поможет, — оправдывающимся тоном сказала одна из гидр, — …сэр.

— Вы знаете, где сейчас Королева?

— Конечно, сэр.

— И почему она взяла на себя смелость распоряжаться ? Чтобы благополучно слить базу и сдохнуть?!

— Мы пытались вызвать вас, сэр.

— Я знаю. Я не слышал вызова.

Гидры молчали

— Ладно, что будем делать с тобой, жалкий переросток ? — Гидра повернулась к оператору. Тот, конечно, не ответил, так как ничего не понял.

— Давай съедим его! — предложил один из гидралов.

— Да мы лучше съедим тебя! — ответила Гидра.

Гидралиски стали обступать непонятого собрата, но Гидра прикрикнула:

— Отставить!

Все попятились назад.

— Ещё раз отморозишь какую-нибудь глупость, я тебе гриву поломаю! — пригрозила Гидра, и обещание возымело эффект: провинившийся гидралиск черпанул нижней челюстью по земле справа, запрокинув голову на левый бок, а ввиду того, что гидра может изогнуться очень неслабо, дуга получилась довольно длинная, а рот оказался набит землёй. Что-то загудело сзади.

— Правильное решение, — одобрила поступок Гидра и повернулась к протоссу. Но того не было. Взглянув на небо, откуда доносилось тихое жужжание, Гидра заорала:

— ЗАЛП!!!

Гидралиски ничего не поняли и стали лупить друг по другу.

— ЗАЛП ПО ВОЗДУХУ! — возопила Гидра.

Те сначала начали бить наобум в воздух, но потом заметили проба, улетающего и тянущего за собой повисшего на проводах протосса. Но тот был уже слишком далеко, и ни один плевок не достал до него.

— Ну что, мудозвоны? — Гидра подняла дыбом пластины на спине, — готовьтесь.

Глава шестая и последняя.

— Я им там на Аюре такой разнос устрою!

— Нет, это я им устрою! Они у меня узнают, как план не выполнять…

— Да, я им тоже всыплю по полной программе.

— Я хуею вообще от такой наглости.

— Пиздолизы ебучие, они у меня попляшут…

— Это ж надо — строительных пробов вместо знаний, а!

— Вот из-за таких мудаков и теряются планеты.

Пятеро операторов снтояли возле восьми строительных пробов и горячо обсуждали, как они будут анигилировать строителей зданий на далёком Аюре.

— Сегодня нам повезло, но что будет в следующий раз?

— Я их, сук, под трибунал отдам!

— Какой трибунал? Они же халаи!

— А я под трибунал захуярю, блядь!

— Да, было бы неплохо.

— Мечты, мечты…

— Почему нас до сих пор не вернули?

— Снова какая-нибудь хуйня небось.

— И что нам теперь с ними делать?, — один из операторов кивнул на группу больших чёрных пробов.

— Я знаю, — сказал другой. И уже через шесть часов исчезли четыре гейтвея, два пилона, а нексус лишился угловых шпилей. Зато выросла новенькая протоссовская башня.

«Всегда удивлялся способностям этих ребят» — подумал Оператор, нежась в электрической ванне.

Инженеры, зилоты, пилоты стояли снаружи, выстроившись в очередь.

— Говорят, там есть солярий, электрические ванны и сауна, — роптали они.

Пробу №13700946 не было до этого дела. Впервые он смог ничего не делать, лежать… и отдыхать.




Внезапно гусеница подняла переднюю часть своего длинного мохнатого тельца и спросила, глядя прямо на Питера:

— Кофе? Виски?

«Виски» — сказал-подумал тот, и гусеница превратилась в беловато-прозрачное яйцо, внутри которого смутно распознавалась бутылка виски.

Мак`Аллен потряс головой и сел в кровати.

«Но что несётся вниз на танки? Неужто бешеные панки ? Сейчас закинут в толпы зилов крутые взрывчатые банки!» — подумал Питер.

— Вечная хуйня с этой головой, — пробормотал он, протирая глаза, — ненавижу детей.

Он опустил ногу вниз, нащупывая тапок, и вдруг заметил тень, исходящую из глубины комнаты.

— Мне же легче, — произнёс женский голос, — к тому же я абсолютно не знаю, как готовить кофе, а инструкция на банке такая непонятная!

Питер повернул голову. Бар был открыт и светился, а рядом стояла красивая девушка в облегающем голубом костюме, держа в одной руке бутылку виски, и в другой бокал с тёмной жидкостью. Питер изо всех сил рванулся к окну, но бутылка настигла его и ударила горлышком в затылок. Он упал, бутылка разбилась где-то в ногах, и её содержимое растеклось по полу. Питер оглянулся, не в силах подняться, и затравленно смотрел на подходящую незваную гостью.

— Что с тобой, Майк? — сказала та и вылила виски ему на голову, — ты что, испугался меня?

Питер выставил вперёд руку, как бы отгораживаясь от неё, и она остановилась в полуметре от него. Он не видел её лица, он смотрел в пол. Было ясно: всё кончено.

— Ты думаешь, я убью тебя, Майк? — произнесла девушка, — Нет. Ты пойдёшь со мной.

— Нет!!! — закричал Питер.

— Ты предстанешь пред трибуналом, — продолжала гостья, — ты предстанешь перед справедливым судом, Майк Стингер.

— Нет…. Нет….. не надо… — шептал он, и ужас пронзал его с головы до ног, казалось, он весь сам состоял из ужаса, который был в каждом нервном окончании, бил холодом от головы к ногам, не давал пошевелиться…

— Это не твой мир, Майк, ты вернёшься назад, — сказала девушка, подняла его голову за волосы и заглянула к нему в глаза.

Вдруг Питер ощутил, что ужас ушёл, ему стало легко, стало безразлично всё на свете, и, как ни странно, единственное, что беспокоило и тревожило его — мысль о том, что Генри, его помощник, не справится с управлением кафе без него. «Тебе пора» — произнёс чей-то бесформенный голос в его мозгу. Он поднялся и выпрямился. Девушка взяла его за руку он ощутил странное покалывание в ладони. Они прошли к центру комнаты, где лежала треугольная серебристая пластина. Гостья ступила на неё и потянула за собой Питера.

— Ты готов? — спросила она.

— Да, Нова, — ответил тот, кто пару минут назад был Питером Мак`Алленом, и спиралевидные потоки вылетели из углов пластины, слились в одно целое, образовав вместе с основанием призму. Взглянув наверх, Питер увидел, что потолка нет, над ним звёзды, странные и изогнутые, они манили и притягивали его, как лампочка мотылька. Он ощутил мощнейший псионный всплеск, ослепляющий вихрь света поднялся из пластины и устремился ввысь.

«Да, не мой», — подумал Майк. Из прокушенной нижней губы пошла кровь.