В середине

В СЕРЕДИНЕ

mit sitzt der Tot im Kopf
mir ist kalt mir ist heiss mir ist unermesslich Elend
mit sitzt der Tot im Kopf
ich will leben wie die Dunkleheit nie wieder sehn'
DAS ICH, "Tot im Kopf"*

*У меня мертвец в голове
Меня бросает в жар и холод; в худшее из страданий.
У меня мертвец в голове
Я мечтаю вырваться из тьмы.
DAS ICH, "Мертвец в голове"

Свет неспособен ослепить свое дитя - и пульсирующая голограмма, что выжгла бы зрачки человеку или Зергу, виделась Аэриксу чудной картиной. Он осторожно провел сухой ладонью по поверхности кристалла, исторгающего сапфировые и золотые лучи, мысленно принимая коленопреклонную позу.
Не восхищаться творениями Совершенных Вечнотворящих - невозможно, и даже ныне, спустя сотни миллениумов от Великой Войны и Исхода, Перворожденные молятся своим богам. Богам-предателям.
(это они создали Зергов. Это на их руках - сияющих, как сей кристалл - наша кровь; тогда и теперь)
Аэрикс отмахнулся от кощунственных мыслей. Ксел-Нага - в прошлом, а сгусток ледяных звезд - у него. Великий Урай, символ Света.
Ладонь дрожала, когда он гладил твердую поверхность. Аэрикс глотал красоту и силу, точно животворный напиток. Он имел право: он был Исполнителем операции по захвату Урая, и его воины - самоотверженные Зелоты, неустрашимые Драгуны и несколько Скаутов, столь же быстрых, сколь и смертоносных - вырвали из слизистых глоток Зергов заветную драгоценность.
Кристалл запылал багрянцем - так багровеет закат на планетах вечной мерзлоты - и аура Аэрикса исказилась. Он вспомнил о главных героях нынешней победы.
О Темных.
Джудикейтор Аэрикс инстинктом, древним, точно телепатия, - остерегался и недолюбливал рыцарей Тьмы. Разве это Протоссы? Ни лица - маска; ни тело - плащ; лишь потусторонее дыхание и бледные клинки, дарованные самой смертью. Дарованные?
Смерть ничего не дарит - лишь дает в долг, и дарки платят собственными душами.
Аэрикса передернуло.
Внезапно к его разуму подключился позывной одного из Зелотов:
"Исполнитель, у нас беда", - рассыпал искры тревоги воин.
"Снова Зерги?" - Аэрикс приготовился призывать Авианосцев. Он не страшился за себя, лишь за священный кристалл. Зергам Урай не достанется, и пускай Керриган захлебнется от злости собственной гнойной слюной.
"Нет..." - запинка. - "Исполнитель, это Архон... ну, тот... Вы еще ему... им... приказали соединиться..."
Аэрикс тряхнул головой так, что звякнули украшения на вибриссах. Темный Архон. Гениальная идея перехватить несколько ультралисков, ответить Зергам их же оружием, явилась случайно - когда погибал один из дарков, второй запросил подмогу, а Аэрикс повелел слиться. И непокорные гордецы послушались.
Но почему - беда?
Он решил мудро. Он - великолепный Исполнитель, сам Алдарис всегда признавал его способности. Чем проклятые дарки такие особенные?
"Исполнитель!" - позвал Зелот. - "Он сошел с ума!"
"Что?!"
"Архон. Он... безумен!" - понятие, что древнее Эпохи Раздора применил молодой темплар, и холодная дрожь нахлынула на Исполнителя.
Аарэикс втянул воздух. Сумасшедшие Архоны - это еще что за новости? За свои четыреста циклов джудикейтор повидал многое, но...?
(Невидимки - без лица, без тела, но когда Тьма затягивает чересчур глубоко - именуется то "безумием". Эпоха Раздора - безумие; бунт против Ксел-Нага...)
"Ведите его ко мне!" - резко отдал приказ он, захлопывая ларец опасных ассоциаций. Урай подмигнул лазуритовой зарницей, похожей на обнаженный пси-меч.
Механические двери Архивов едва слышно раздвинулись, и в царство теплого золота и прохладной лазури ворвалась чужеродная энергия цвета крови терран. Аэрикс попутно отметил это сравнение: дарки и впрямь схожи с загадочной расой, разумом подобным неразумным детям, но с кипящей лавой в венах. Тех и других отметила смерть обугленным поцелуем - абсолютная смерть, неизведанный и самими Ксел-Нага Путь.
Аэрикс занял подобающее место: обильно украшенный кхайдариновыми фресками "трон", впрочем горделивая поза почему-то откликнулась в подсознании неловкостью. Вероятно из-за испуганных молодых "конвоиров"-Зелотов. Да и Темный Архон, похожий на исполинское сердце, вырванное из груди великана, был чересчур неуместен в святая святых кхалаев - Архивах, спасенных еще с самого Аиура.
"Назовись", - привычно потребовал Аэрикс.
Белые звезды глаз изогнулись из кровоточащего сгустка:
"Меж жизнью - меж смертью... Я - Зиарта, Охотница... я жива! Я - Эйтиа, я мертва... Отпусти!"
Отлично, - джудикейтор нахмурил тяжелые надбровные дуги. - Две Темные. Но о чем они?
"Конкретнее", - спокойно попросил он.
"Зубы и шипы - о, как больно... Моя душа - сломанные крылья, птицы кричат перед бурей на Шакурасе, но тьма всегда смыкается... Эйтиа, отзовись - Зиарта, приди!.." - сгустки частиц, мелькающие вокруг Архона, закрутились быстрее, Зелоты невольно отступили назад.
"Что с вами Зиарта/Эйтиа?" - все еще уравновешенно обратился джудикейтор. Архоны - правда, светлые - не были для него чем-то непонятным, они хоть и считались не совсем полноценными личностями, однако пользовались уважением - слиться в Архона способны лишь наиболее сильные жрецы Адуна.
"За Тьмою... ты, кхалай, ты любуешься восходом - но неспособен узреть закат, а от тьмы сбегаешь, как трусливый ринадонт! Я... Мы - во Тьме... больно, отпусти!" - последнее вырвалось, словно столп огня, а сам Архон потемнел едва ли не до лилового оттенка.
Пальцы Аэрикса сжались вокруг ручек "трона". Он обернулся к Зелотам:
"Что произошло с этими... воинами?" - определение несколько искусственно: по привычке он едва не выдал "Павшими", исправился в последний момент.
Вместо ответа Зелоты попятились к выходу. Бесстрашные в бою, они явно не разбирались в душах дочерей сумрака.
"Больно!" - выкрикивал Архон - больной черно-алой звездой корчился на фоне золота и льдистого мерцания. Выкрикивал - не обращаясь ни к кому, в пустоту, в белеющие до уровня негативного света, опрокидывающиеся изнанкой зрачки. - "Приведи меня к двери... Открой - нет, не открывай, мне страшно... сестра моя - ответь, что там... Всемогущие боги, Великая Тьма - что там?! Сестра - как мне холодно, как холодно... отпусти меня, сестра... Оборви мой сон, оборви мое страдание!.."
Огромные, держащиеся только на жилах вьющейся энергии, ладони раскинулись в стороны - в молитве, в ритуальном танце - или предсмертии? Полупризрачные пальцы свела судорога, и Архон вцепился в запястье одного из своих "конвоиров", не удалившегося на безопасное расстояние. И словно шипы Керриган впились в воина - он забился, дополняя извращенную картину, закричал, раскалывая эфир:
"Темно! Темно, отпусти!"
Аэрикс озадаченно наблюдал действо. Логика сгнила, точно позапрошлогодняя трава - что тут творилось, он не понимал, и отдал бы тысячу кхайдариновых перстней, чтобы разобраться. Темный Архон, чокнутое порождение дарков... да еще и заразно, видимо - вон как несчастного молодого Зелота зацепило...
"Мертво - мертво, у дверей из платины тысячи демонов, и сочится соком кровавым, и плачут ангелы - слышишь, сестра? Разбуди, разбуди меня - я не хочу видеть этот сон! Нет, ты - забери с собой - за пологом темноты семьдесят солнц играют с жизнью в прятки... Сестра моя, спаси... Разбуди..."
Половина слов - чужие, сообразил Аэрикс. Не из языка Протоссов. Возможно, не из понятий Ксел-Нага.
Человеческие.
"Крылья их белы, взгляни... А Путь - бесконечен, не страшись нашей тьмы, стихия - сильнее... Отпусти!"
Архон прижимал к себе Зелота, тот будто захлебывался в открытой ране. Внезапно блеснули пси-мечи, заискрился пси-щит. Синие прожилки в шаровой молнии - красиво, почти как Урай, безучастно отметил Аэрикс, совершенно растерянный. Архивы вокруг торжественно возвещали о вечном Знании расы Протосс, а отравленная звезда из короны божества смерти - вещала об обратном.
Но он уже понимал, ЧТО случилось.
Он приказал Зиарте и Эйтие слиться, потому что Эйтию тяжело ранили - несомненно мудрое решение, достойное талантливого Исполнителя. Вот только маленькая ошибка вкралась в холодную логику джудикейтора: Эйтию не ранили. Ее _убили_. И Зиарта, фактически, слилась с уже мертвым существом...
С мертвым - по-настоящему...
Не на уровне Общей Памяти.
Аэрикса затрясло в точности, как несчастных Архона и Зелота - последний продолжал кромсать мощный щит, а безумное дитя Тьмы не сопротивлялось.
"Мертвый и живой. Вместе", - Аэрикс медленно сполз с "трона", двинулся к Архону. В руке он держал Урай. И - ухмылялся, очередная гениальная идея, достойная уже великого Тассадара - явилась ему.
Он направил Урай на затерянного между жизнью и небытием Темного. Бывшие Охотницы, беспомощно призывали друг друга, твердя о дверях, ужасной темноте и мучениях. Зелот, случайно попавший в эпицентр ядерного взрыва чужого сумасшествия, в безжалостном ужасе кромсал бесплотную фигуру.
И тогда разразилась гроза.
Лучи Света - предначального, собранного с сердцевинок звезд, - ударили в Архона, и он застыл, вплоть до частиц на орбитах. Аэрикс не дышал - невозможно дышать, атомы остановили свой бег, а смерть и жизнь сочетались браком в едином создании, и оно кричит о своей боли, о чужеродности обоим мирам. Это Тьма - всемогущая, всерождающая и уничтожающая, и белолицая смерть - ангел печальный, собирает скорбные плоды с древа войны.
Все цвета радуги окрасили Архивы. Аэрикс едва удерживал кристалл, а он все стрелял и стрелял цепями зарева, точно Совершенные Вечнотворящие вернулись на краткий миг - исправить вопиющую аномалию. Смерти и жизни - не быть по одну сторону.
Аэрикс двинулся на Архона. Зиарта/Эйтиа вновь раскалывались на составные части, энергия формировалась в прозрачные тела.
Аэрикс сглотнул.
Всемогущий Урай исправлял ошибку, и никакому смертному не позволительно вмешаться в священное действо.
"Сестра... Иди ко мне!" - выкрикнул уже не вибрирующий "голос" Архона, но конкретный - одной из воительниц с Шакураса.
"Но... темно?"
"Не страшись. Одень мои крылья - и тогда Тьма овеет тебя благодатью, ибо мы - суть плоть ее!"
"Да!"
Урай встрепенулся еще раз, очевидно намереваясь поставить точку. Лица Охотниц искажались, вылепляя не-протоссовские черты - то терран, то вовсе непонятных созданий. Порой мелькал отсвет Ксел-Нага.
Они таяли. Безвозвратно.
И тогда Аэрикс рванулся к рассыпающимся сухим космическим прахом даркам, цепляясь за единственный шанс узнать то, что запрещено ведать.
Вопрос, равный вечности и всем богам: "Что такое смерть?"
И он задал его.
*
Несколько часов спустя, Архивы Темплар.
"Зелот Т'Арв, что произошло?" - Артанис медленно склонился над красноватыми следами, чересчур яркими для золотой обстановки.
"Я... не знаю... Тут Архон и Аэрикс", - молоденький, перепуганный до полусмерти воин, усиленно прятал мыслеобразы от начальников. Зератул кивнул ему: уходи. Зелот, только что вырвавшийся из "объятий" взбесившегося Архона, поспешно удалился.
"Зератул, я не понимаю", - Артанис устало обернулся к старшему и более мудрому Темному Тамплиеру. - "Ни Зергов, ни бомбы-паука... Только странный Архон, взбесившийся Урай и вот - наш лучший Исполнитель мертв".
Зератул усмехнулся - может, чересчур мудро. Он коснулся изуродованными в боях пальцами лба Аэрикса, воспринял иррациональный холод, периодически вспыхивающий жаром.
"Он не мертв, Артанис. И к сожалению, мы вряд ли спасем его... "
"О чем ты, Зератул?"
"Можно исцелить раненного, Артанис. Можно добить умирающего - все это благословение... Но нельзя спасти застрявшего между мирами".
"Зератул..."
"Не осуждай его - он наказан достаточно. И не жалей", - старый дарк установил щит на мысли, плюс невидимость. Напоследок махнул полосатым плащом. - "В какой-то мере, я завидую ему, ведь он - артефакт абсолютной истины..."

© Achenne

Статья написана: 2004-09-25 00:45:03

Прочитано раз: 17473

Последний: 2024-04-18 17:05:19