Tartar 66F(A)

16:31 PM.

Из тени огромной планеты показалась ничтожная металлическая песчинка, пылающая в золоте солнечного ореола.

Научно-исследовательская станция «Одиссей 17» неслась в смертельном холоде вакуума, совершая очередной виток на орбите Корхала IV — пустынной планеты, являвшейся главным оплотом Нового Доминиона и родиной его первого императора — Арктуруса Менгска.

Огромная сфера титана, железа и стали — 24 автономных блока, разместившихся на 12 многоэтажных уровнях — «Одиссей 17» был надежно защищен мощными турелями, холодно смотрящими в бездонный океан космоса пустыми глазницами дремлющих дул. Автоматизированная система защиты была готова в любую секунду вступить в бой, защищая периметр не существующего на официальных картах объекта.

В прохладе неуютно-стерильной комнаты отдыха тикали металлические часы. Минутная стрелка неохотно перещелкивала одно деление за другим в крохотном мирке абсолютной изоляции, где рассвет наступал каждые шесть с половиной часов.

Еле слышно похрипывая, играла в динамиках привычная и уже успевшая порядком поднадоесть Токката и Фуга в Ре-миноре. Тихо жужжала вентиляция, посылая по лабиринту алюминиевых труб потоки неестественно чистых газов, полученных при расщеплении воды на составляющие.

Двое служащих научного блока, в накинутых поверх рубашек лабораторных халатах, сидели за стеклянным шахматным столиком у плоского окна в коридор.

— …Картер задерживается, — коротко остриженный седой мужчина с жилистым лицом и поблекшим взглядом кистью подпер щетинистый подбородок. Свободная рука, сжимавшая прозрачную фигурку коня, сделала несколько пассов в воздухе и опустила ее на клетку, соседнюю со слоном противника, — Шах!

— …Он вообще все время задерживается… — возраст играющего фигурами матового стекла неспешно приближался к тридцати. Он меланхолично спрятал короля за ряд пешек, — из лаборатории не вылезает…

— …Называется: человек не умеет отдыхать… — седой походил прозрачным слоном, — Шах!

— Ага… — согласился его оппонент, спрятал короля еще дальше в тыл и потер замерзшие ладони, — Починили кондиционер… молодцы какие.

— В шестьдесят четвертом он вообще не работает, — седой продолжал атаковать, — не жалуйся, тебе шах.

— Ага… вот так вот значит?.. — молодой стремительно передвинул ферзя в брешь, образовавшуюся в обороне противника, — это тебе шах.

— Не можешь… — играющий прозрачными поставил вражью фигуру на место, — король под шахом.

— …Ну вот почему ты не умеешь в карты?!

— Карты — грязная игра.

— Это называется: «я старый брюзга, я умею играть только в эти тупые шахматы», — спародировал оппонента молодой профессор генетики и рассмеялся.

— Твой ход.

— Ну что же ты такой весь скучный?!

— Ходи уже.

— Ну, серьезно, я с тобой четыре года в одном блоке, а ты ни разу не пошутил.

— Ладно… — сдался умудренный сединами и откинулся на спинку металлического стула, поправив белый халат. Блеклые зрачки его зажглись озорным огоньком, — Хочешь шутку?.. «Тук-Тук».

— …"Кто там?" — заинтригованно улыбнулся молодой, решив подыграть.

— «Пошел в задницу!» — мужчина зашелся хриплым хохотом.

— Очень смешно…

Старик, продолжая смеяться, поднялся из-за столика и подошел к аскетичной кухоньке — сумме пластика, помноженного на алюминий: холодильник, несколько полок с кружками и тарелками, разложенными по размеру, шкафчики с какими-то приправами и крупами, раковина. Ученый персонал крайне редко использовал резервы провианта, не входящие в стандартный рацион по причине банального неумения и не желания готовить, из-за чего мало кто из посетителей комнаты отдыха ориентировался в ее содержимом. Зачастую, чтобы найти неожиданно понадобившуюся ложку или консервы необходим был гид, этакий специалист по кухне, каким и являлся старейший из обитателей блока «Т» — Вацлав Страт.

— Чтобы я еще раз попросил тебя…

— «Пошел в задницу!» — профессор Страт продолжал улыбаться, доставая одноразовый пакетик безвкусного сахарозаменителя.

— Где-то я эту шутку уже слышал. Нет?..

Вскоре захрипел кипяток в старенькой кофеварке, на здоровье которой молился весь персонал научного блока.

— Ты слышал? — седой мужчина замер и повернул голову в сторону окна.

— …Слышал, слышал. Это вроде как из фильма какого-то старого. Трудно поверить, но наверное даже более старого, чем ты, — усмехнулся Виктор Овариус — менее опытный, чем Страт, но не менее ценный научный сотрудник изолированной орбитальной станции «Одиссей 17», на орбите Корхала IV.

— Нет, — Вацлав выключил аппарат. Горячая вода перестала булькать, — Не это.

В замолчавшей комнате громко тикали часы…

Еле слышно жужжала вентиляция, нагнетая в комнату холодный воздушный коктейль-имитацию.

Стихла последняя нота тревожной Токкаты и фуги в Ре-миноре, сменившись тихим сопением молчавших колонок.

Вацлав Страт, державший в руках пустую кофейную чашку, поставил ее на кухонный стол и посмотрел на потолок. Зарешоченые красные лампы экстренного оповещения спали. Все должно было быть в полном порядке; абсолютном, неприступном порядке предсказуемой научной рутины, но… далеко в коридоре что-то шуршало. Мужчина сглотнул.

Молодой генетик Виктор Овариус молча опустил матовую пешку на пересечении клеток. Он не двигался. Он тоже слышал.

Застигнутый врасплох мелочью, мозг суматошно искал объяснения, и через мгновение в воображении шестидесятипятилетнего ученого начали смыкаться прожорливые жвала тварей, визжа и стрекоча несшихся по металлическим коробкам комнат-ловушек. Четко срабатывал стандартный протокол обороны. Неслышно опускались многодюймовые изолирующие перегородки, отделяя блок «Т» от остального персонала «Одиссея 17». Жестокая в своей бездушной расчетливости, компьютерная программа Спасения Большинства — «Charybdis» производила блокировку воздуховодов, предварительно наполняя вентиляцию тяжелым ядовито-желтым газом, клубами текшим из решетчатых щелей в потолке. Одновременно сдетонировали заряды в основных жгутах электрокомуникаций блока, безвозвратно сжигая проводку. В удушливой темноте слезились глаза. Сердце безумно стучало, когда ряды невидимых глазу зубов, истекая смердящими выделениями слюнных желез, впивались в правую руку, вгрызаясь в мерзко хрустящую кость. Вокруг рычала и грызла безумная тьма, наполненная агонией разумной пищи и безвоздушным пламенем медленно сжигаемых легких…

В колонках приятно затянули свою сочную мелодию скрипки. Вацлав Страт ни на секунду не смыкал глаз, но только что ему показалось, что он их раскрыл. Зрачки приятно сузились от яркого света. Молодой напарник немо сидел перед ним, всматриваясь в коридор через окно. По спине холодком побежал пот. Сердце сжималось ритмичным стуком. Руки мерзли.

Из-за музыки шуршание стало менее отчетливым, но было абсолютно ясно, что источник его приближался. Это был уже не постоянный, а скорее прерывистый шум, более всего напоминавший профессору далекий шелест волн, накатывавшихся на берег с неестественной быстротой.

Шух-х-х… Шух… Шух. Шух! Шух, шух!!!..

Все громче и громче, шум нарастал, переходя в стук ритмичного и тяжелого топота. Громко загудела за оконным пластиком плотная створка горизонтальной двери. В свете десятков ламп, в коридор, грохоча, вбежали тяжело вооруженные пехотинцы.

На спинах боевых скафандров крепились по два бронированных бака с жидким напалмом. Руки огнеметчиков были свободны — горячие как магма, струи пламени должны были литься на противника из двух пушек, вмонтированных непосредственно в сам костюм чуть выше запястий.

Каждый шаг многокилограммовых скафандров заставлял покрытие пола глухо гудеть. Разработанные для беспощадной резни где-нибудь на поверхности далеких планет, на станции, по сведениям профессора Страта, эти высокопрочные костюмы находились лишь согласно установленным Доминионом стандартным протоколам обороны и должны были служить последним рубежом при попытке захвата засекреченного объекта. Впрочем, пресечения периметра «Одиссея 17» ранее не случалось… по крайней мере, так думал сам профессор.

— …Налей и мне кофейку, — усмехнулся Виктор Овариус, явно обрадовавшийся, узнав в источнике таинственного шума солдат Доминиона.

Четвертый пехотинец — последний из немногочисленного отряда ликвидации внешней угрозы, остановился у окна в комнату отдыха. Осветительные фонари новенького костюма, еще не прошедшего боевое крещенье, были выключены. Поплыли ослепительные блики отражений по заскользившему назад черному зеркалу экрана, защищавшего голову солдата; вслед за ним было убрано и основное стекло. Показавшееся мясистое лицо вояки расплылось в омерзительном оскале. Огромная механическая пятерня, сложила средний и указательный «пальцы», приложив их ко лбу и отсалютовав ученым нагло-приветсвенным жестом.

Головной экран скафандра начал задвигаться и четвертый пехотинец последовал за своими.

Вацлав Страт никогда прежде не видел на станции солдат и был убежден, что его напарник также видит военных в коридорах блока «Т» впервые. Появление гражданских, как и людей в форме, считалось в научных блоках непреступным табу. Любую возникшую проблему должны были устранить автоматизированные системы безопасности, подконтрольные непосредственно ядру программы Спасения Большинства — «Charybdis» — такому же безмозглому и жестокому роботу, по мнению Страта, как и те, что режут все, что едет по конвейеру на мясокомбинатах. Командование же считало иначе и возлагало на свое кибернетическое детище большие надежды… Так что же могло послужить причиной появление отрядов там, где должна работать машина? Мужчина поднял голову: странно, но красная лампа эвакуационного сигнала по-прежнему молчала. Что-то здесь было определенно не так…

Ответ на вопросы профессора пришел из-за чавкнувшей металлической двери.

— Добрый вечер, — без оттенка каких-либо эмоций хрипло произнес вошедший. Громкая и четкая, фраза невысокого мужчины в форме агента Доминиона застыла в оглушительном выстреле неожиданной тишины.

Подойдя к окну, гость, похоже, чувствовавший себя хозяином дома, облаченный в белый мундир с золотой окантовкой рукавов и высоким воротником, спокойно положил кейс из пуленепробиваемого композита на шахматный столик, отодвинув стеклянные фигурки, посыпавшиеся на пол. Взяв стул, он аккуратно присел напротив, разминая кисти рук в кожаных перчатках цвета запекшейся крови.

Вацлав, не заметивший, как агент приближался к двери, ничего не понимал: «Какого черта делает здесь этот…»

— …Присядьте, профессор Страт, — не отрывая взгляда от кейса, произнес мужчина. Хрустнули костяшки пальцев, тут же прильнувших к защелкам замков. Дуплетом щелкнул нехитрый механизм, и крышка кейса откинулась назад.

Пожилой мужчина сделал так, как его попросили.

— Вацлав Страт и Виктор Овариус… — это был не вопрос и не просьба подтвердить имена; это было утверждение; это было сверение с протоколом. Агент Доминиона поправил тяжелые очки с толстыми линзами, увеличивающими пустые зрачки глаз. Военный чиновник достал из кейса и положил на столик, по правую руку от себя, тяжелый плазменный пистолет. Затем, в руках у него появились несколько листков, испещренных мелким печатным текстом с пустой строчкой внизу, оставленной для росписей.

— …Я должен вам кое-что рассказать, а затем… — мужчина говорил медленно и предельно четко, избегая лишних слов. Щелкнула извлеченная из внутреннего кармана раритетная шариковая ручка, — …затем я попрошу вас об услуге, ожидая исключительно положительный ответ.

— Хватит паясничать, Джерри!.. Мать твою, скажите этому идиоту, чтобы он прекратил! Меня выводит… — прошипел по каналу громкой связи Леонард Скорп.

— Джер, надо спешить! Потом отшутишься.

— …Как это скажешь, так и будет, Босс, — последний из отряда Огненных мышей, Джерри Найт опустил правую руку и задвинул защитное стекло костюма. Справа от него, к металлической двери подошел невысокий мужчина в белом военном мундире. В руке у агента Доминиона был пуленепробиваемый кейс. Пехотинец убедился, что звуковая изоляция скафандра восстановилась, и продолжил движение за своими, — Терпеть не могу этих козлов из управления.

— Я — поддерживать, — коротко согласился Иогами Ионс — единственный азиат в группе.

— Когда вижу их… брр… мурашки по коже.

— …Очень глубоко, Джерри, — Леонард Скорп по кличке «Сухой», уже вторые сутки мучавшийся от мигрени, всегда считал себя чемпионом по сарказму и прагматизму, хотя мог рассчитывать в лучшем случае на бронзу, — Напомни мне записывать все твои гениальные фразы — когда-нибудь я заработаю на них миллионы.

Неожиданно для Сухого, Джерри рассмеялся.

— Канал связи 215—007. Как слышно? Специальная группа 845, на связи командование. Доложите обстановку, — в динамиках скафандров прозвучал оглушительный голос капитана Джека Лаэртеса, следившего за операцией, — Рихард, ты слышишь меня?

— Так точно, мистер Джей, — Рихард Виш, называемый в отряде Боссом, остановился у массивной стальной перегородки, заблокировавшей коридор. Если бы не светозащитный экран, как подумал сейчас он, то от яркого свечения стен и потолка можно было запросто ослепнуть — чем ближе солдаты подходили к ядру станции, тем белее и стерильнее становилось вокруг. Широкие стрелки стершихся линий, указывавших направление к спасательным шлюпкам, пылившимся в доках космопорта, выползали из-под непробиваемой створки, уходя за спины пехотинцев. Джерри догнал группу и остановился около Иогами, разминавшего огромные механические пальцы. Босс сверился с показаниями костюма и посмотрел на стену:

— Капитан, мы в фиолетовом секторе «Т 66D». Запрашиваю разрешение на допуск в «Т 66E».

— Допуск в красный сектор разрешен. Парни, наши операторы быстренько разблокируют эту дверцу. Сорок пять секунд и все будет. Конец связи, — послышался щелчок и на канале 215—007 вновь остались лишь четверо. Джерри Найт задумался:

— …А почему это сорок пять?

— Столько спичка зажженная горит, — Сухой демонстративно сложил руки на груди, — ты еще так многого не знаешь, мальчик мой.

— Ну так давай, научи меня, — засмеявшийся пехотинец заставил свой скафандр занять боксерскую стойку.

— Делать больше нечего, чем мозги тебе вправлять. Если природа решила в свое время отдохнуть — я не собираюсь тратить свои силы, чтобы исправлять ее огрехи.

— Ага, ага.

— Щас ты мне доагакаешься.

Джерри снова рассмеялся.

— Вы тут только кровью все не забрызгайте, — Босс еще раз проверил настройки персональной системы навигации, — Всем захлопнуть костюмы. Переход на автономное дыхание.

— Холодненького бы… — мечтательно усмехнулся Иогами, пройдясь языком по сухим губам, — Жарко в этот костюм.

Загудели отпирающие механизмы и, щелкая огромными шестернями, перегородка поднялась, обнажая обесточенный сектор прикарантинной границы — Т 66Е. По гладкому полу стелились плотные клубы тяжелого ярко-желтого газа. Дальше идти совершенно не хотелось.

— Это все мрачновато как-то…

— Идем, нечего тут бояться, Джер.

— Живых нет — никто не нападет, — согласился Сухой, мрачно охватывая взглядом убитый сектор.

Пустые просторы темных коридоров Т 66Е освещались лишь красными всполохами ламп эвакуационного сигнала. Впрочем, никто, похоже, не спешил покидать эту мерцающую тишину, следуя инструкции и стрелкам на полу. Как и сказал Скорп, людей здесь, похоже, не было, по крайней мере — не было живых.

— Всем включить фонари!

Прожекторы на костюмах вспыхнули практически одновременно.

— …Почему это колонки молчат?

— Идем, — Босс переступил границу секторов, — У нас мало времени.

Шли пехотинцы быстро, тяжелыми пневматическими шагами сотрясая покой лабиринта простериллизованных коридоров. Безоттеночно-белые пятна скафандровых прожекторов то приподнимаясь, то опускаясь, скользили по стенам, горя в ядовитых клубах, все еще текших на гладкий пол из щелей в потолке. В эфире царило молчание, и лишь Иогами шептал себе под нос надписи, прочитанные на табличках бесконечного множества заблокированных дверей.

В динамиках скафандров раздался щелчок и зашипели помехи:

— Канал связи 215—007. Специальная группа 845! Где вы, черт бы вас побрал?!

— …Сто метров до цели, капитан. Координаты: 56и45 на 74и89.

— У вас есть минута, чтобы добраться туда! Черт возьми, Рихард! Почему так медленно?!

— Успеем.

— Надеюсь, — Джек Лаэртес замолчал, или просто отошел от микрофона. Огнеметчики ускорили темп, перейдя на бег и, вскоре вдалеке показалась огромная перегородка с размашистой, печатно-ровной надписью:

Тартар 66F

лаборатории оранжевого сектора

— Мы на месте, — Босс про себя перечитывал надпись на массивной переборке снова и снова, чтобы убедиться, что не ошибся.

— Сейчас откроем ее, парни. Специально для вас.

Раздался тяжелый механический шум, и железная стена поплыла вверх.

— Приготовить огнеметы! — Рихард Виш сделал несколько шагов назад, направляя вытянутые вперед руки на неохотно увеличивавшийся зазор, — Мать твою, Ионс! Не зевай! Нацель эти чертовы… — он замолчал, продолжая отходить, — Нацель эти…

— Что там у вас?!.. Не молчи, Рихард, черт тебя дери!.. Рихард!..

Босс опустил руки и сделал несколько шагов вперед, навстречу ослепительному свету, лившемуся из неожиданно стерильного коридора, освещенного десятками ламп. Здесь было так же пусто, как и в секторе Е, за тем лишь различием, что электрогенераторы отчего-то продолжали свою тяжелую работу: система безопасности не сработала; ионизированный воздух был кристально чист. Что-то снова, казалось, было не так. Командование знало, но не сообщило…

В десятке метров от Рихарда ожила камера слежения, мигнув красным огоньком, и провернув фокусирующийся объектив. Босс чуть нагнул голову, щуря глаза.

— Видим вас, — облегченно усмехнулся капитан, — Блокируем дверь через минуту.

— Послушайте…- прошептал Джерри, изумленно глядя перед собой, — а этот свет ведь не должен работать…

— И правда, капитан, какого хрена? — прошипел Сухой.

— Что?.. — эфир замолчал на долю секунды и взорвался, — Ты как обращаешься к старшему по званию, солдат?! — Джек Лаэртес рычал в микрофон, — «Какого хрена?» Под трибунал захотелось?!

— Какого черта, сектор не обесточен?! — Леонард Скорп не мог говорить спокойнее, волнение так и не получилось скрыть, и он перешел на крик. Он повернулся к командиру отряда, — …Босс, почему компьютер не убил зараженную лабораторию?

— Дверь закроется через пол минуты, солдат. Вы по эту сторону или по ту?

— Я хочу знать, куда нас, мать вашу, завели!

— Двадцать пять секунд.

— …Капитан!

— Двадцать две.

— Сухой, — Рихард Виш сделал два шага и перешел в сектор 66F, — Мы добровольцы.

— Семнадцать секунд.

Скорп молчал. Невероятно хотелось опуститься в кресло и думать, подперев голову руками. Хотелось молчать, спать, напиться, кричать, смотреть в зеркало.

— Четырнадцать, Леонард.

Джерри Найт и Иогами Ионс медленно перешли в ослепительный коридор научного блока.

— Десять.

Босс не спускал глаз с камеры слежения.

Сухой все еще был по другую сторону. Закованный в латы третьего тысячелетия, стоял как металлический колосс, ласкаемый мертвыми лучами света…

— Восемь.

… затем он поднял голову вверх, изучая толстую железную створку, зависшую над ним.

— Четыре, Лео! Черт тебя, уйди из-под нее! Две! Леонард!

Томно загудел подъемный механизм, работая против назначения. Командир отряда сделал тяжелый шаг вперед и, впившись механической пятерней в руку солдата, с силой потянул на себя. Леонард Скорп, стиснув зубы, перешагнул через себя и широкую разделительную полосу блоков. За его спиной в пол вошла непреодолимая заслонка с надписью огромным оранжевым шрифтом. Щелкнули огромные замки.

— Ну что, капитан… — Сухой все понимал, и из-за этого теперь хотелось просто хохотать, — Теперь нам некуда бежать, не так ли?

— С тобой все нормально? — Рихард отпустил руку Леонарда. Тот, прикусив губу, кивнул.

— …Тогда продолжаем движение, — Босс сверился с поступившими на автономный компьютер данными, — до цели менее десяти минут. Поторопимся — домой успеем к ужину.

— С вами будет говорить глава сектора, — на канал вернулся голос капитана, — И вот еще, Скорп: я невероятно надеюсь, что такого больше не повторится. Доминиону не нужны предатели и тем более солдаты, думающие дольше минуты. Все ясно, рядовой?

— …Так точно… капитан.

— Передаю микрофон профессору Форкису: руководителю проекта «Сцилла». Прошу вас, профессор…

Загудела гидравлика усилителей массивных боевых скафандров: пехотинцы медленно следовали за Боссом. Шедший во главе крошечного отряда, он шептал в микрофон:

— Здесь, может, никого и нет, парни, но огнеметы держим наготове. Кто пойдет гулять в одиночку — останется без десерта, — Рихард еще раз сверился с интерактивной картой, — Это я, кстати, про тебя, Сухой.

— Ага… — мужчина, шедший последним, опустил защитный экран скафандра и полной грудью вдохнул прохладного воздуха, — когда окажется, что мы идем ад от грешников чистить — вспомните еще…

— Добрый вечер, командир отряда, — в динамиках скафандров захрипел твердый, но подкошенный возрастом, а быть может воспалением гортани, голос главного ученого блока Тартар, — На связи профессор Жевар де Форкис. Прошу поторопиться, месье, так как, судя по изображению, которое я вижу сейчас, вы не сильно спешите.

— Успеем, профессор.

— Великолепно, мон шер. А знаете ли вы цель вашей экспедиции? Если нет — прошу промолчать, — главный ученый блока выждал несколько секунд и удовлетворенно продолжил, — Знакомы ли вы, командир, со структурой ДНК невероятно агрессивной разновидности жизни, называемой не иначе как «Зерг»?

— Я был прав, черт вас всех дери… — Сухой задвинул на место защитный экран.

— Не стоит отвечать, мон ами: я осведомлен, что не знакомы. Далее попрошу слушать внимательно и запоминать, ибо от этого теперь зависит ваша, месье, и не только ваша жизни, — послышался тихий глоток; возможно воды, — …Но тут, наверное, понадобится небольшое лирическое отступление, — еще один глоток, — Итак. Как вы, пожалуй, знаете, человечество впервые столкнулось с зергами всего несколько лет назад. Несмотря на опасность исследования, эти беспрецедентно-агрессивные организмы, адаптировавшиеся даже к жизни в вакууме космоса, захватили умы военных биологов и психофизиков, отстраненных тогда от работы по причине банального застоя области. «Что может быть интереснее, чем управление этим божественным перстом?!» — думали тогда мы; хотя, мнение это не сильно изменилось, скажу я вам… Так вот. Воображение величайших умов мгновенно обрисовало живописные пейзажи. Только представьте себе мощь армии зергов, направленную не на бессмысленное истребление; не на убийство людей, а на помощь им. Вообразите мощь, контролируемую Доминионом. Сколько работы можно доверить новой расе рабов, освободив людские руки!.. Зерги-убийцы, зерги-охранники, зерги-строители… Когда еще у человечества была возможность подчинить себе, подмять под себя потенциал богов убийства, венцы адаптации, порожденные самой природой?!.. Доминион не мог упустить свой шанс, мон ами. Никак не мог, — сохнущая ротовая полость профессора увлажнилась глотком холодной минералки, — Первые опыты были произведены противником уже через сутки после падения колонии Мар Сара. Как вы возможно слышали, месье Рихард: разработки и исследования по возможности контроля зергов Конфедерация доверила физикам. Все усилия их ученых пошли на изучение различных радио, электромагнитных и пси-волновых излучений, способных глушить приказы Высшего Разума зергов, заменяя их на свои… Однако, как и следовало ожидать, способ управления Зергами, предложенный Конфедерацией на проверку оказался таким же топорным, как гипноз через удар башмаком по голове. Их так называемые пси-дисраптеры и пси-эмиттеры действовали на огромные площади, исключая возможность точечных операций и могли внушать подконтрольным особям лишь самые примитивные команды. К тому же, как показала нам Сара Керриган — непосредственная жертва бесконтрольного пси-эмиттера, эти опасные даже для самих создателей устройства и в особенности их энергосистемы слишком уязвимы при колоссальных затратах на строительство. Именно поэтому император Доминиона направил наши усилия совершенно в другую область…

— Пять минут до цели.

— …Пока конфедераты, а затем и Объединенное Земное Управление, искали способ подчинить зергов, Доминион осознал невозможность обуздания бунтарского духа этих удивительных существ. Было решено усилить то, чем мать-природа наградила идеальных убийц. Было решено создать воина-зерга не подчиняющегося никому, — профессор Форкис насладился еще одним глотком, — Мы приступили к выращиванию такого оружия, которым не смогли бы в последствии обладать ни конфедераты с их мыльно-пузыристыми технологиями, ни Керриган, крадущая существ у Высшего Разума, ни даже сам Высший Разум, каким бы могущественным он ни был… Это должен был стать зерг невероятной силы, несколько пар которых, помещенных в самое сердце улья, колонии или города, смогли бы уничтожить все живое в приступе безумной, не контролируемой ярости, насажденной на генном уровне. И вот, месье Рихард, три года назад командование Доминиона специальным приказом поручило группе ученых генетиков создание идеально-бесконтрольного зерга — убийцы. Именно так и был основан проект под кодовым названием «Сцилла», занимающий сейчас восемнадцать из двадцати четырех блоков станции.

— …Мать твою, — Сухому чертовски захотелось сейчас просто остановиться. Повернуться спиной к Боссу, Джерри и Иогами, наплевав на приказы капитана. Просто остановиться и повернуть назад… Увы, но он прекрасно понимал, что просто повернуть назад было уже слишком поздно. Даже тогда, у входа в сектор F или у входа в предыдущий сектор или в тот, что был перед ним… даже тогда было слишком поздно. Они добровольцы. Они сами расписались в толстых тетрадях договоров о приеме на высокооплачиваемую должность группы экстренного реагирования на тихой научной станции, где никогда не происходило ничего страшнее проливания чая на синтетический ковер.

— Три с половиной минуты, профессор, — Босс свернул в смежный с основным коридор, следуя электронной карте, выводившей на дисплей трехмерное изображение всего уровня, цветами поделенного на сектора.

— …Но сегодня произошел инцидент, поставивший на карту все годы работы проекта. Труд сотен людей может быть сохранен лишь с вашей помощью, месье, — профессор выдержал достаточную, по его мнению, паузу. — Дело в том, что сегодня, в 16 часов и 25 минут на командный пульт оператора поступил сигнал о том, что в главной лаборатории оранжевого сектора Тартар — в лаборатории 66F(A) была нажата «красная кнопка». Вы ведь понимаете, что это значит?

— Да, профессор, — Рихард Виш прекрасно все понимал.

— …Был задействован сигнал тревоги, по умолчанию запускающий Программу Спасения Большинства. Искусственный Интеллект ядра — великолепная «Charybdis» превосходно сработала согласно установленным в ней протоколам. Тепловые датчики, сканеры, камеры и прочее и прочее оборудование контроля за персоналом переключилось в режим сканирования и через 12 секунд после объявления тревоги, ситуация в оранжевом секторе была оценена программой как «Угрожающая 78 % живого груза». Иначе говоря, «Charybdis» рассчитала потенциал угрозы как неминуемую гибель больше чем половины людей на «Одиссее». Затем, отправив запрос в базу данных, ядро нашло необходимый файл, таким образом, получив подтверждение на выполнение протокола ликвидации очагов масштабных вероятностей. Программа Спасения изолировала саму лабораторию и все, примыкающие к ней сектора. Уже к 16:27 в центре станции образовалась огромная обесточенная сфера, наполняющаяся тяжелыми парами ядовитого амфитрита, денатурирующего живой белок клеток всех, кто оказался в зоне стерилизации… Погибло около тридцати двух человек — чуть менее трех процентов всего персонала.

Профессор Форкис замолчал.

— Так в чем состоит наша задача?

— В самом начале я спросил вас про ДНК зергов, месье Рихард. Помните?

— Помню.

— …Все дело в том, что в ДНК каждой клетки любого живого организма хранится неизмеримый объем информации о структуре РНК и белков конкретного индивида. Это как гигантский архив, содержащий чертежи к каждой кости и каждому нерву. В тоже время науке известно, что различные хромосомы обычно пространственно разделены, что важно для способности ДНК действовать в качестве стабильного хранителя информации. Другими словами, совершенно разные «детальки» спирали сохраняют свое структурное положение именно за счет определенного расстояния. В то же время, в процессе рекомбинации нуклеотиды одной цепи могут меняться с нуклеотидами другой, что обеспечивает смену генного кода и естественную эволюцию индивида, а значит и его потомства.

— Ни черта не понял, — Сухой шел в нескольких шагах от Босса, — Если вы хотели нас запутать — у вас это получилось.

— …Строение же генного архива зергов совершенно отлично от шаблонов, знакомых нам. Как вам, наверное, известно, любой зерг, начиная от муталиска и заканчивая ульем, начинает свою жизнь с морфирования всего лишь одного вида личинки, способной в последствии, покинув кризалис, стать кем или чем угодно. Это странное явление объяснилось уже при первых научных исследованиях генного кода зергов. Все дело в том, что ДНК любого зерга содержит информацию не только о строении белковых и РНК-структур самого индивида, но и информацию о строении всех других видов, способных к жизни после морфирофания. Мы назвали этот феномен «Генетическим деревом», — профессор вновь сделал глоток воды. — Личинка находится у корней этого «дерева»; рекомбинационные механизмы ее готовы к работе и имеют доступ ко всем «ветвям». Но, выбрав одну из ветвей, личинка навсегда закрывает себе путь к другим и после окончания массовой рекомбинации генокода, выражающейся через непосредственно морфирование кокона, личинка уже никогда не сможет стать ни другим зергом, ни даже сама собой. Проще говоря, ДНК каждого зерга содержит ДНК всех видов и подвидов зергов. Это как Огромное хранилище, включающее в себя несколько архивов. И, когда личинка «выбирает» нужный ей «архив», она лишает себя доступа ко всем остальным. Но даже у зерга, закончившего свой путь перерождения в зрелую особь, остаются пассивные ДНК с информацией о других видах. Эти никак не проявляющие себя ДНК как балласт, тянущийся за зергами с самого рождения… Побочным же эффектом стало вырождение естественной рекомбинации генокода, работающей у зергов лишь в стадии кризалиса. Иными словами, зерги не могут эволюционировать, если в «Генетическое дерево» не будет добавлена новая ветвь. Существует теория о том, что новые «ветви» в генокод новых поколений личинок добавляются непосредственно самим Высшим Разумом. Возможно ли такое?.. До недавних пор генетики полагали, что атрофирование рекомбинационных процессов — фантастика чистой воды. Теперь, месье, я уже не берусь ничего утверждать. Все это настолько странно, неестественно и логично, что я мог бы поклясться, что само ДНК зергов вылеплено вручную.

— Захватывающая лекция, док, но а какой нам из всего этого смысл?

— Пришли, — Босс остановился перед массивным люком, напоминавшим дверь в хранилище центрального банка. Через прямоугольное бронированное окошко в центре люка ничего не было видно. На черном дисплее под ним красные цифры отсчитывали обратно 9 секунд.

— А смысл вам из всего этого в том…

6 секунд

…что ваша задача

4 секунды

…спасти единственный контрольный образец, уцелевший при дезинфекции.

Дисплей запищал и засвистевшая пневматика начала открывать тяжелый люк лаборатории Тартар 66F(А).

Человек в белом халате, лежавший лицом вниз, за секунду до смерти разметал свои мозги по дезинфекционному коридору — прямоугольной трубке, подсвечиваемой моргающим электрическим светом через стеклянные стены. Леонард Скорп пихнул ногой бездыханное тело и пробежался взглядом по пятнышкам крови, покрывшим практически все вокруг.

Второй ученый присутствовал в коридоре лишь частично. Перерезанное напополам дверью в лабораторию, тело мужчины сжимало в вытянутой руке примитивный полуавтоматический пистолет с заклинившим в отведенном состоянии затвором.

Несколько шальных пуль, лишь одна из которых, похоже угодила «в яблочко», разбросали по стенам колотые отверстия, диаметром чуть шире пальца. Некоторые лампы были разбиты, оставив в металлических коронках креплений лишь оскалившиеся щепы стекла. Часть схем и проводов также пришли в негодность. И лишь с десяток еще работающих осветителей стрекотали, вспыхивая, в беспорядочном ритме помех.

В эфире же продолжались крики и споры:

— …я же сказал, что все данные по проекту стерты! Пока мы не отключили «Charybdis», она напустила в вентиляцию достаточно газа, чтобы разрушить все шестнадцать образцов. Остаточный амфитрит и неизвестные нам механизмы самоликвидации перемалывают и путают нуклиды цепочек, которых у зергов и без того черезчур много! Еще чуть-чуть и тут вообще не останется и следа от проделанной нами работы… Эти тридцать человек не могли погибнуть зря.. Повторяю: контрольный образец за номером восемь должен быть сохранен до прибытия группы копирования! Они будут тут уже через восемь минут! Вы слышите меня?.. Группа копирования уже в пути!

— Это каким таким чертом мы не дадим зергу…

— …Образцу, — поправил Джера профессор.

— Образцу… Как нам, дать зергу не сдохнуть?! Это же глупо! Эта тварь же нас порешить всех может как маленьких ще…

— Зерг напуган и может покалечить себя. Поведение образца неадекватно! Напугайте его пламенем и не дайте убить себя и вас.

— Вы слышали приказ, рядовой? — капитан вырвал микрофон из рук ученого, — Расценивайте это как боевую задачу, если командир Виш вам ничерта еще не объяснил. Цель спасательной операции — образец номер восемь. Вам все ясно?..

— Но сэр, мы же ни разу не воевали… с зергами. Вы же это знаете! Тут вообще только двое в этой лаборатории… — Джер никогда прежде не оспаривал приказ командования, поэтому сейчас он невероятно нервничал, когда задание представлялось ему самоубийством, бережно обернутым в маразм, — Только двое в этой гребаной оранжевой лаборатории вообще хоть раз кого-то убивали, при чем один из них — этот чертов зерг!

— …И кто тогда второй? — Сухой, совершенно, казалось, безразличный к происходящему, легко рассмеялся, прислонившись спиной к моргающей стеклянной стене.

На дисплее второго люка красные штрихи сложились в цифру «175». Через крохотное окошко, заляпанное изнутри кровью, ничего не было видно.

— Три минуты, — Босс приблизился к герметичной двери и проверил огнеметы, в восьмой раз за сегодня запустив программу сканирования. Анализ системы не выявил протечек тестовой жидкости; спусковая система и клапаны баллонов показали зеленый свет.

Джер молчал, вслушиваясь в хрипящую тишину эфира. Его все еще не покидало чувство, что что-то им сказанное было совершенно лишним.

Капитан сделал глубокий сипящий вдох:

— В любом случае, парни: удачи вам.

— Одна минута, — Босс продолжал методично «ползать» в настройках скафандра, проверяя и перепроверяя систему за системой.

— Док? — Скорп отстранился от стены и сделал несколько шагов в сторону люка, обращаясь в объектив следящей за ним камеры.

— Да, — руководитель проекта — Жевар де Форкис приблизился к микрофону.

— Значит, первый люк сам не закроется?

— Именно так.

— А программу второго люка вы взломать не смогли?

— …Не до конца, мон ами. Вторая перегородка дезинфекционного коридора откроется на минуту, и потом ее замки будут блокированы еще на полчаса. Только так мы сможем открыть ее снова.

— Хреново… — Сухой знал, что решение здесь определенно должно было быть, — Объясните еще раз, что случилось с системой, профессор.

— …Ну. После сигнала тревоги ядро программы Спасения Большинства дезинфицировало эти лаборатории и отрубило электронику. Да, это было правильно с ее стороны, но мы не предусмотрели такого поворота событий. Согласно протоколам было выключено питание и перегружена электропроводка, в результате чего все компьютеры сектора сгорели, а вместе с ними и данные по проекту. Наши программисты сумели восстановить подачу энергии и открыть вам несколько дверей, но «Charybdis» не хочет так просто впускать людей в опасный сектор. Существует контрольное время действия амфитрита — пятьдесят минут. Первые двадцать почти прошли, и мы пробили маленькую брешь. У вас будет минута, чтобы воспользоваться ею.

— И какое давление она оказывает при закрытии? Дверь.

— …Достаточное, — Иогами смотрел на верхнюю половину трупа, обрывавшегося люком, — Ему хватать.

— Сейчас найдем… — в динамиках было слышно, как в комнате с профессором засуетились люди. Где-то совсем далеко шелестела бумага, защелкали по клавиатуре быстрые пальцы персонала.

— Сорок секунд, — Виш повернулся к Джерри, — все приготовили огнеметы.

— Подойди-ка сюда. Иогами, — Сухой несколько раз с силой дернул за толстый металлический поручень, вкрученный в железные основы стен, скрытые лампами и стеклом: вырвать или отогнуть не получится, — повернись.

Как у техника группы, на спине боевого костюма азиата, между двух баллонов жидкого напалма крепился небольшой ящик, окантованный желтой лентой в косую черную полоску.

Леонард Скорп отстегнул тяжелый ящик и без церемоний бросил на пол перед собой; надавил на крохотную ручку и повернул. Щелкнул замок, и толстая крышка отъехала вниз, обнажив головку паяльной лампы.

— …Таких данных в системе нет. Или уже нет.

— Еще задница, — Сухой достал из ящика паяльный аппарат и передал его Иогами, указав на поручень. Кореец кивнул и задвинул зеркальный защитный экран. Щелкнула искра. Конус ослепительно-голубого пламени вырвался из изогнутой трубки.

— …Но меня этим сегодня уже не удивить.

— Десять секунд! Внимание! Скорп, что ты там замесил?

— Подопрем чертов люк поручнем. Может и не закроется.

Оплавившийся металл накипел ярким кольцом, отрезав один конец стальной трубки. Работа была продолжена в двух метрах от первого разреза.

— Три секунды!

Джерри Найт встал у самого люка, уперевшись плечом в плечо командира отряда.

— Две! Одна!

Дисплей двери потух, и плотная створка люка заскользила вовнутрь.

Шов разделил поручень в двух местах и стальная трубка со звоном упала на пол, подкатившись к ноге Сухого. Иогами улыбнулся. Пламя горелки исчезло.

Двое пехотинцев осторожно вошли в лабораторию, вытянув перед собой массивные руки боевых доспехов, сжатые в кулаках. Еще двое устанавливали распорку. Сверкало пламя, лизавшее стальные концы тяжелой трубы, впаивая ее в ребро распахнутого люка.

Дисплей начал обратный отсчет.

Джерри Найт начал молиться.

Огромный купол генетической оранжереи, залитый густым красным светом тонированных ламп, уходил далеко вдаль. Вдоль металлических стен раскинулись почерневшие и ссохшиеся сады. Пятиметровые стеклянные чаны, блестевшие в кровавых электрических сумерках, двумя рядами построились к недосягаемой стене лаборатории 66F(А). Размашистые белые цифры нумеровали огромные емкости, наполненные мутной жидкости и чего-то еще, не видного глазу.

— Шестнадцать штук, — Иогами отключил паяльную лампу и осторожно положил ее на пол у ног, отделенных от тела.

— …Что вы видите?! — профессор старался говорить как можно тише.

Некоторые чаны были разбиты, обнажив полуразъеденные газом туши огромных кальмароподобных куч мяса, истекавших выделениями лопнувших клеток. Могучие существа, заключавшие в себе ярость самой природы и гений человеческого тщеславия- экспериментальные образцы проекта «Сцилла» гнили в лужах кислотной пены. Внешность того, что в конечном итоге было выращено генетиками, невозможно было установить.

— Видим много колб, профессор, — Босс шел во главе отряда, приближаясь к чану «1», — еще компьютерные терминалы у каждой, все завалено бумагой, — не заметив стула или кресла рядом с рабочим местом, Рихард начал инстинктивно оглядываться в поисках пропажи.

Сухой и Иогами последовали за остальными. Джерри ни на шаг не отходил от Босса, испуганно пробегаясь глазами по холодным стенам и полу, залитому жижей с плавящимися в ней кусками плоти образцов. Кровь с водой сливались и перемешивались в красном мареве аварийного освещения.

— Идем к восьмой колбе, профессор, — командир отряда так и не нашел кресла первого терминала, зато мертвые тела нескольких операторов были ему хорошо видны. Огнеметчики осторожно продвигались к дальней стене лаборатории. Тишина давила воздух как на дне глубокого колодца. Под массивными колодами стальных ступней хрустело разбросанное повсюду стекло.

— …Амфитрит скорее всего вступил в контакт с питательным раствором в климат-чанах, имитирующих среду кризалисных коконов. Если это так, то «живая вода» превратилась для бедняг в кислоту. Они задохнулись, сварились и сгорели одновременно…

— Да уж… — Сухой наступил на длинное мягкое щупальце, перевалившееся через край колбы и проползшее узкий проход между рядами, чтобы, умерев, застыть навсегда. Хлюпнула кисельная ткань, сочась белым гноем мертвых соков, — …какие же бедные.

— …Это что это вообще за ерунда?! — Джер, наконец, набрался сил, чтобы выдавить из себя так и просившееся наружу негодование.

— Кстати, док, что это еще за «группа копирования», которую мы ждем?

— Три медика, оборудованные шприцами для сбора ДНК, — профессор решил быть краток.

— Послушайте… а нельзя ли было нас оборудовать шприцами, мать вашу?! Это что, так трудно?!

— У нас не было времени на рассуждения и…

— Да я просто кусок этой твари отрежу и принесу. Нахрен нам ее спасать?

— Вы видели, что стало с тканями образцов после смерти? Это все побочный эффект клонирования и генных модификаций их кода. Такое ощущение, что кто-то попросту поставил на генокод защитный механизм и…

— Вы слышали это? Профессор?

— Да… — радостно прошептал в микрофон мужчина с изуродованным болезнью голосом.

По оранжерее разновысоким эхом прокатился визгливый рокот, сменившийся хриплым ревом, сошедшим на стон.

— Я устал повторять, парни, — Босс усмехнулся, двигая кистями рук, — но… Приготовили огнеметы!

Далеко позади, на таймере люка красная единица сменила двойку. Погас черный дисплей и оглушительно заскрежетал деформирующийся металл. Сухой моментально обернулся и тут же, как сумасшедший понесся назад к медленно сужавшей зазор двери.

— Стой! Леонард, стой!

— Если дать ей закрыться… черт… — Леонард Скорп бежал так быстро, как только мог, — Если закроется… у нас нет шансов… — одышка появилась невероятно быстро. Неуклюжий многокилограммовый костюм не хотел переходить на ускоренный бег, — вы не продержитесь… не продержитесь двадцать минут,

— Одной — не хватать, — Иогами повернулся, следя за тем, как Сухой притормозил у люка, схватил с пола паяльную лампу и скрылся в дезинфекционном коридоре, — еще одну надо.

— Если… черт, не так! — Леонард зажег паяльник и вонзил его пламя в ближайший поручень, — Я подарю вам двадцать три минуты… А вдруг?!.. Может эта сука подохнет… как бы вы не старались, — труба провисла на ярком оплавившемся конце и, наконец, отделилась, — Вы не медики, чтоб вылечить ее… медики будут еще. Скоро!

Сухой вставил поручень между люком и стеной, в спешке запаивая концы. Первый стальной прут, сантиметров десять диаметром, гнулся как пластилиновый.

В десяти метрах перед Боссом, разгребая осколки стекла, зазмеилось по полу склизкое щупальце.

— Что нам делать?.. Профессор? — Рихард Виш начал обходить то место, где должен был находиться все еще живой зерг. Приподняв левую руку, он указал направление, — Джерри, зайдешь слева. Иогами, пойдешь за мной на шести метрах. Ближе не подходи. Зажмем эту тварь в треугольник… Профессор?

— Получаю изображение с вашей камеры, Рихард… — Жевар де Форкис сделал последний глоток, наконец-то осушив треклятый стакан, — Вижу. Так, стойте грудью к зергу и не делайте резких движений.

— Поможет?

— Так мне лучше видно будет, мон ами. Камера дрожит… — профессор внимательно всматривался в монитор.

— Сухой, ты где там застрял, мать твою?!.. — Рихард начал движение к колоссальных размеров емкости под номером «8», — Профессор?

— Чертов люк вроде застрял, но я укреплю… Отрежу еще трубы кусок… — Скорп закончил шов и зашел в дезинфекционный коридор, — Больше не смогу… поручень кончился.

— Итак… Вижу красавицу. Вот ты где, моя хорошая… — мужчина в халате провел рукой по плоскому стеклу монитора, лаская контур бесхребетной конечности зерга, прячущегося за седьмой климат-чан. Показались высокие зубья стеклянных осколков, окровавленными бритвами окруживших все еще живой образец за номеров восемь, — …Жгите перед собой огнем, не дайте ей схватить вас! Быстро окружайте, но не калечьте! Не убейте ее!!! Прошу вас, осторожнее!

— Приказ понял, — Босс кивнул стоявшему за ним пехотинцу, — Иогами, Джерри, слышали, что было сказано? Занимаем позицию на счет три. Один!

Загудели швы труб, сдерживающих люк.

— …Два!

Сухой оторвал от расплавленных креплений последний кусок стального поручня и ринулся к двери.

— Три!.. Пошли, пошли!

Рихард сорвался с места и с безумным криком понесся вперед, накаляя воздух между собой и зергом густым жаром пламени, со свистом бьющего из сопл напалмовых огнеметов. Иогами не отставал, делая все точно так, как и следовало делать. Мир вокруг клубился и пылал в ослепительном мареве, криво отражаясь в залитом водой полу.

— Осторожнее!.. — выл профессор, прильнув к экрану.

Трубы распорок загудели и лопнули. Люк понесся к щелям замков.

Времени думать не было; Сухой отлично представлял, что поставлен сейчас на карту отнюдь не успех операции и даже не шанс сохранить образец ДНК. В эти самые три секунды, необходимые для того, чтобы крышка вертикального люка встала в закрытую позицию, решалась судьба трех человек в оранжерее. Чтобы дать им выжить, им нужно было подарить всего лишь двадцать минут; не больше и не меньше. Леонард Скорп знал, что делать.

Мужчина сделал три шага и, достигнув двери, уперся одним плечом скафандра в массивную створку люка, а другим в раму дверного проема. Сгибаясь как можно ниже, он пытался оставить над собой достаточный зазор, чтобы в лабораторию смог протиснуться хотя бы один человек. Большего и не требовалось.

Кислород за стеклянной гранью защитного экрана Босса кипел. Нестерпимое золотое пламя, клубящееся кроваво-черными языками, заволокло все вокруг, совершенно закрыв какой-либо обзор. В динамиках, через нараставший шум помех орал Джерри, как всегда молчал Иогами и тихо, едва различимо хрипел Сухой. Хрипел и ничего не говорил.

Огнеметчик, так и не успевший высвободить пламень, заточенный в баллонах за спиной, полулежа прогибался назад колоссальной силой пневматических тисков. Тяжелый скафандр ревел, сжимая заточенного внутри себя солдата, которому впервые в жизни нечего было сказать. Захрустели хрупкие ребра, продавливая суматошно вздувающиеся мешки легких. Пьянящий кислород в последний раз насытил крохотные грозди прокуренных пузырьков, называемых альвеолами. Мужчина уже почти лежал. Тяжелые как никогда веки сжимала тьма. Сухой в последний раз в жизни повернул наливающуюся свинцом голову и встретился взглядом с верхней половиной мужчины в окровавленном белом халате. Леонард Скорп беззвучно захохотал. Люк остановился.

Рихард так и не увидел того зерга, что скрылся за стеной адского жара.

— Хватит! Прекратите!.. — в колонках послышался крик профессора, — Хватит! Вы уже напугали ее. Достаточно! Выключите вы эти огнеметы уже!

Гул пламени стих и через рассеивающиеся клубы огня, откуда-то сверху к земле устремился огромный предмет. Тяжелый кусок металла с грохотом врезался пол между Рихардом и единственным техником отряда. Разлетелось в стороны стекло защитного экрана.

— Мать твою! — заорал в динами кореец, — Это Джерри! Мать твою!!! — казалось, он совсем обезумел, — Это Джерри! Мать твою! Мать твою! Мать твою! Мать твою! Мать твою! Мать…

— Отступаем! Бежим назад!!! — Босс пятился огромными шагами.

— …Мать твою! Мать! Мать! Мать! Ма…

Засвистели огнеметы, поливая чан номер восемь потоками химического жара. Через завесу пламени метнулись вперед щупальца, сбив с ног командира отряда. Руки его беспорядочно хватались за воздух в попытке устоять, но удар был слишком силен и, потеряв равновесие, босс повалился на спину.

Напалм поливал все вокруг, поджигая столы терминалов, тела и бумаги. Огонь лип на влажный пол и стенки мутных сосудов, продолжая полыхать коптящими языками.

Окутанный пламенем, Иогами направил обе руки вперед, сжигая дотла хрипящий и булькающий образец, слепо пытавшийся нащупать врага, заточенный в кольце полу разбитого климат-чана.

Иссохшее и растрескавшееся щупальце кровоточило и пенилось, бья по полу около сбитого с ног пехотинца. Перепуганный до смерти, Рихард Виш суматошно полз назад, скользя металлическими пятернями рук по разложившимся останкам, воде и крови, залившим пол, когда зерг, наконец, нашел свою жертву.

Змеящаяся конечность как питон обвила ногу командира отряда и потянула к себе. Баллоны скрежетали, царапая зеркальное покрытие. Босс кричал и плакал, заплевывая микрофон.

Многокилограммовый утяжеленный скафандр был подброшен вверх как игрушка. Рихард оглох, вспоминая все, что когда-либо помнил. Он слышал далекий крик в динамиках, но не мог ничего разобрать. Он сам кричал что-то… что-то кричал.

Взмыли вниз расплывчатые силуэты огромных климат-чанов. Наступила короткая невесомость. Колышущееся покрывало пламени неспешно уплывало далеко, когда неожиданно стремительно выстрелил вверх тяжелый пол, ударив больно и мощно, перебив дыхание и кости. Раздался хруст, обрубленный темнотой.

*** 

Азиат кричал и подходил все ближе, вытянув вперед сжатые до боли кулаки. Свист огнеметов сменился на шепот и неожиданно стих. Пламя, плетя рвущуюся сеть тяжелого света, рассеялось, улетев вперед. Уставшие ноги подкосились, и главный техник группы повалился на колени. Перед ним курилась бесформенная куча запекшейся плоти.

Со стороны люка приближались торопящиеся успеть шаги.

«Люди, — подумал Иогами и облегченно повалился на спину, — Много людей… Наконец-то».

В динамиках переговаривались незнакомые голоса.

К азиату подбежали несколько мужчин в белых халатах. Тяжело вооруженные пехотинцы, сопровождавшие их, пробежали дальше. Один из «медиков» посмотрел в глаза последнего огнеметчика и, удовлетворенно усмехнувшись, раскрыл на полу большой белый кейс.

Аварийное освещение погасло, и ярко вспыхнули белые лампы, казалось, находившиеся везде. Ослепительная дымка света затянула силуэт мужчины, бьющего пальцем по металлическому шприцу.

Зарокотали винтовки Гаусса, прошивая объект номер восемь сотнями цельнометаллических снарядов.

Крепкая рука в стерильной резиновой перчатке приоткрыла стеклянную полусферу защитного экрана закоптившегося скафандра. Вторая рука уверенно приближала шприц к сонной артерии Иогами Ионса.

— А он точно ничего не будет помнить?..

— Поверь, — тонкая и холодная игла продавила смуглую кожу, и все вокруг залил свет, — Он даже ходить будет заново учиться.

Эпилог

Зашелестели жалюзи. Капитан Джек Лаэртес поморщился от яркого света, зажегшегося в лаборатории далеко внизу за стеклом широкого окна.

В просторном помещении кабинета, погруженного в полумрак золотистого свечения настольной лампы, тикали антикварные часы. Резная минутная стрелка неохотно перещелкивала одно деление за другим в уютном мирке абсолютной изоляции, где рассвет наступал каждые шесть с половиной часов.

— Так, значит, испытания прошли успешно? — мужчина, сидевший за письменным столом, поправил тяжелые очки с толстыми линзами, увеличивающими пустые зрачки глаз.

— Именно так, месье, — профессор Форкис, сидевший в одном из двух кресел напротив, разминал пальцы, сложенные на груди замком.

— Вы хотите сказать, что я смело могу отправлять Императору отчет о том, что зерг готов?

— Именно так, месье, — руководитель проекта кивнул, — Опытный образец номер восемь выдержал атаку амфитритом, и даже будучи смертельно раненым, смог устранить прямую угрозу свой жизнедеятельности.

— Хмм-м… — мужчина в тонких кожаных перчатках цвета запекшейся крови расслабленно обмяк в своем кресле, — А как насчет службы безопасности?

— Слабая, — капитан повернулся к агенту Доминиона, — Я лично займусь квалификацией кадров. Их провал — это мой провал.

— В таком случае, — мужчина поднялся с кресла и, аккуратно собрав несколько документов со стола, положил их в тонкий металлический кейс, — В таком случае, я отбываю на Корхал через пол часа. Надеюсь, что челнок уже находится в ангаре?

— Конечно.

— Замечательно, — агент выключил настольную лампу, и в комнате автоматически включилось стандартное освещение, — Что до свидетелей, — он улыбнулся, — то мне самому было приятно уладить с ними все формальности.

Мужчина неспешно пересек кабинет и, словно вспомнив о чем-то, остановился в дверях:

— Чуть не забыл, — он повернулся к профессору и улыбнулся, — вы ведь на самом деле не уничтожили базу данных проекта?

— …Что за чушь! — Жевар де Форкис легко рассмеялся, поднявшись с кресла, чтобы пожать руку уходившему, — Конечно же, нет.